Дженнифер Фаллон - Башня Измены

Кем был Брэк для Р'шейл, сказать трудно. То ли как охранника, то ли как наставника, его послали отыскать дитя демона и привести домой, в Убежище. Поначалу она ему совсем не понравилась — этакая взбалмошная, капризная продувная бестия. Она была нетерпима и часто лезла на рожон. Много времени прошло, прежде чем он понял, что поведение Р'шейл по большей части результат воспитания, а не истинная ее природа. В душе у нее была какая-то рана, и те, кто нанес ее, должны были поплатиться за это. Большой жизненный опыт помог Брэку понять, что все эти сомнительные качества и должны быть присущи созданию, призванному уничтожить бога.

Приступая к поискам той, что звалась дитя демона, Брэк был полон самых радужных надежд, а воображение рисовало смутные, но всегда прекрасные картины, но все вышло по-другому. Он не ожидал, что найдет странную, мятущуюся молодую особу, выросшую под крылом самой жестокой матери-тиранши, что когда-либо появлялась в Сестринской общине.

Так было, пока он не узнал, что многие испытания, выпавшие на ее долю, на совести у богов. И тогда он проникся к ней сочувствием. Проверка на выносливость, придуманная Зигарнальдом для Р'шейл, напоминала длинный тернистый путь, и конца-краю ему пока не предвиделось.

Когда Брэк отходил от этих мыслей, то понимал логику. Хафиста был крупным специалистом по части одурачивания масс. Ему фанатично поклонялись миллионы кариенцев. Оставалось лишь приручить строптивую полукровку-харшини. И чтобы этого не случилось, Р'шейл пришлось стать решительной и готовой на все. На долю ее выпало немало испытаний. Но она ни разу не изменила себе. Никому — ни злобной Джойхинии, ни насильнику Локлону, ни всей Сестринской общине, стараниями которой Р'шейл попала в тюрьму, — не удалось сломить ее дух. Даже известие о том, что она принадлежит к племени, которое привыкла ненавидеть, не устрашило ее. «Интересно, — подумал Брэк, — достанет ли у нее сил устоять и на сей раз?»

Когда Р'шейл пришла в себя, Локлона в комнате уже не было. Некоторое время она лежала, глядя на полог у кровати, и пыталась сообразить, как она здесь оказалась. Наконец память к ней вернулась. Р'шейл села, провела рукой по волосам — и остолбенела. Она медленно обернулась — на подушке и простынях были аккуратно разложены длинные пряди цвета меди.

Несколько секунд она созерцала эту картину, потом вскочила и подбежала к зеркалу у прикроватного столика. Увидев выражение ее лица, Брэк страдальчески поморщился. Р'шейл не была самовлюбленной и, похоже, не осознавала своей красоты, но такое зрелище повергло бы в шок даже дурнушку. Локлон обкромсал свою жертву как попало — на лысой голове там и сям торчали жалкие пучки волос. Под глазами виднелись черные круги, рана на лбу алела посреди багровых синяков. Длинная шея стала синевато-серой, над и под обручем виднелись здоровенные пузыри, которые лопались при малейшем движении и сочились сукровицей.

Долго, очень долго Р'шейл вглядывалась в собственное отражение. Наконец она села на пол и заплакала, как смертельно обиженный ребенок. Брэк смотрел, как она страдала, и ничем не мог помочь.

Он не мог себе даже представить, каково это — пытаться сладить с Локлоном в теле Джойхинии. Фокус с Сестринской общиной не удался. Мэгина сидела в тюремной камере. Аффиана и лорд Драко погибли. Гарет Уорнер переметнулся на сторону врага, а кариенцы фактически установили контроль над Цитаделью. Мало того, жизнь Тарджи висела на волоске, и волосок этот мог оборваться, едва приказ о капитуляции прибудет на границу. Ведь он ничего не знал о случившемся. И Брэку показалось, что Р'шейл плакала больше от отчаяния, чем от боли.

С того дня Р'шейл замкнулась, ушла в себя и перестала интересоваться всем происходящим вокруг.

Увидев Р'шейл в таком состоянии и узнав о пропаже демона, вернувшийся с молитвы Терболт пришел в ужас. Он выбранил Локлона, но, поскольку помощь Джойхинии еще могла пригодиться, был не слишком строг. Жрецам было велено заняться ранами пленницы, а Гаранус, неожиданно проникшись состраданием, как умел, привел в пристойный вид ее голову. «Главное — чтоб синяки сошли, — подумал Брэк. — И тогда все будет не так уж плохо. Она у нас девчонка крепкая».

Но Р'шейл больше не заботило, как она выглядит. Она машинально ела то, что давали жрецы, машинально отвечала на вопросы, покорно умывалась, когда приказывали, а оставшись одна, часами сидела и смотрела в одну точку.

Через пару дней раны на шее пленницы начали гноиться. Жрецы взялись лечить ее морской водой и щедрыми порциями поливали ею обруч, снять который, однако, не спешили. Но даже к таким экзекуциям Р'шейл осталась равнодушной. Брэк вспомнил, какой она была после освобождения из Гримфилда, и ужаснулся: да то были еще цветочки. Проклятье, и он ничего не мог с этим поделать.

После происшествия на собрании прошло две недели. И однажды лорд Терболт объявил, что намерен наконец уехать из Цитадели и вернуться в Кариен. Брэку казалось, что все это время герцог чего-то ждал. И внезапное прибытие высокого угрюмого кариенца, назвавшегося сквайром Мэтеном, положило конец его ожиданиям. По крайней мере, через два часа после беседы с ним с глазу на глаз Терболт сообщил о своих планах покинуть Цитадель.

Локлон не мог дождаться, когда это случится и он, наконец, сможет в полной мере насладиться властью Верховной сестры. «Неужели Терболт настолько глуп, что оставит Локлона в Цитадели за главного?» — беспокоился Брэк. Но кариенский герцог был далеко не глуп, к тому же нападение на Р'шейл и пропажа демона уж никак не послужили укреплению доверия между ними. «Вот было бы здорово, — размышлял Брэк, — если бы лорд попросту перерезал глотку телу Локлона. А душа уж как-нибудь загнется сама».

Тело Локлона, порученное заботам жрецов, держали в покоях Верховной сестры. И жрецы старались как могли. Перенос сознания из тела в тело был, по понятиям харшини, делом нехитрым. Но прибегали к такому опыту редко и лишь по великой надобности. Если бы об этом подумали раньше, то же самое можно было проделать с Джойхинией, но теперь это уже не имело значения, и Зигарнальд всерьез вознамерился подтолкнуть Р'шейл к точке излома.

Дело это было рискованное. Если новое тело умирало, сознание автоматически возвращалось в старое с нервной встряской — не более. Но если умирало пустующее тело, сознание оставалось бесприютным и могло прожить не более двух дней, после чего присоединялось к своей физической оболочке за гранью смерти. Опыт с Локлоном не имел ничего общего с искусным удалением разума, подобным тому, что сделал Дэйсендаран с Джойхинией. И осуществили его несколько кариенских жрецов, которые не обладали мастерством бога. Они просто взяли разум Локлона и как есть засунули в тело Джойхинии.