Филип Фармер - Бегство в Опар

Животные возвращались. Они выскочили из мрака дубового леса в тот момент, когда он достиг выхода. Охотничьи псы остановились, увидев его. Служебная собака с рычанием понеслась к нему. Хэдон опустил пращу. Он ждал. В тот миг, когда служебный пес бросился вперед, пытаясь схватить его за горло, Хэдон взмахнул мечом. Лезвие отсекло голову. Удар отбросил тело. Хэдон по инерции повернулся, отступил, но хлынувшая кровь обагрила ноги.

Теперь двинулись вперед охотничьи собаки. Хотя порода выводилась для выслеживания, псы были обучены также и нападению. Один пес подбежал к Хэдону и остановился на расстоянии меча. Другой крутился сзади, бросаясь на Хэдона и хватая за ноги. Хэдон переложил тену в левую руку, вытащил нож и метнул его. Собака отпрыгнула в сторону, но опоздала: нож вонзился в туловище перед правой задней лапой. Теперь можно было взять тену в правую руку. Охотничий пес, пытавшийся укусить его за ногу, замер. Потом он с лаем отскочил назад, на тропку сбоку.

Хэдон тоже отступил и, не сводя глаз с собаки, опять проделал прежнюю операцию: переложил меч в левую руку, быстро вытащил нож, вытер его о траву и ждал.

Но уже через десяток секунд Хэдон двинулся навстречу псу. Тот отступил, сохраняя дистанцию около тридцати футов, то пытаясь вырваться вперед, то пятясь назад.

Хэдон продолжал двигаться к краю обрыва. Внезапно собака сообразила, что происходит. Оставалось двадцать футов — и пес полетит с вершины скалы.

Собака отступила под углом от Хэдона; он двигался на нее — взаимное движение теперь происходило по прямой. Хэдон метнул нож — лезвие вошло в шею.

Спустя минуту он осторожно выглянул из-за выступа. Большая часть отряда собралась футов на тридцать ниже ущелья. Двое находились почти у входа. Передвигаясь ползком, они сжимали в руках копья. Не иначе как замышляли одновременно подняться к самому входу и бросить копья, если Хэдон еще там.

Хэдон метнулся к собаке, подхватил тело и поспешил с ним к верхней части ущелья. В тот миг, когда солдаты поднялись на ноги, он швырнул вниз собачью тушу. Она сшибла с ног одного солдата, и он покатился по склону вниз на сбившихся в кучу людей. Второй солдат с копьем испуганно глазел, явно не понимая, что происходит.

Хэдон осмотрелся. Под руками — ни камня, ни крупного валуна, который было бы под силу катить вниз. Хэдон быстро перебрался через гребень и лег на дно прохода. Солдат заметил его и стал карабкаться вверх, явно намереваясь пробраться в проход. Он встал, увидев бегущего на него Хэдона, и поднял копье для броска. Нож Хэдона опередил копье, войдя до основания в рот солдата. Смельчак рухнул на спину.

Нож пропал, но копье упало рядом.

Прошел час. Хэдон в ожидании присел возле входа. Солдаты ретировались на полусотню ярдов ниже и футов на сорок от одной стороны ущелья. Они сидели, переговариваясь. Казалось, что они ссорятся или спорят. Не удивительно: собаки мертвы, а значит, воинство лишилось их незаменимой помощи в выслеживании беглецов. Трое уже ни на что не годны, восемь человек погибли. Оставалось двадцать девять, но они могли войти в ущелье только по одному, а противник теперь вооружен даже лучше, чем прежде.

Хэдон окинул взглядом широкую долину. Справа, далеко внизу, среди деревьев то и дело виднелась дорога. На ней — крошечные фигурки. Солнце временами отражалось на касках, играло на острие копья. Подходило подкрепление — с собаками. До наступления ночи новой команде не добраться до ущелья, но и рассвета они дожидаться не станут, зная, что Хэдон может скрыться под покровом темноты. А их основная цель — Авинет — убежит еще дальше

Солдаты зажгут факелы и спустят собак. На этот раз собак будет достаточно, чтобы справиться с ним, а люди тем временем начнут штурмовать ущелье.

Похоже, что солдаты на склоне еще не заметили людей на дороге. Но вот-вот это случится, и как они тогда поступят? Станут ждать подкрепления? Или предпримут атаку?

Далеко справа, за склоном горы, по ту сторону долины возвышался Кховот — Голос Кхо, Великой Богини, Матери Всего. За ним сразу — темное пятно — это все, что ему было видно вместо города Кхокарса. Голос Кхо изверг огромную массу лавы и ядовитых газов, пока он, и Лалила, и другие спасались бегством из подземной тюрьмы Минрута. Им повезло, что землетрясение, предшествующее извержению вулкана, открыло им путь: сильные толчки земли разрушили здания и принесли в город панику.

Потом могучий Кховот выбросил раскаленную добела лаву и огромные глыбы камня. В хаосе бегства горожан группа Хэдона сумела удрать в окрестности.

Даже тогда солдаты Минрута устремились в погоню и едва не схватили их, но Квазин — исполинского сложения кузен Хэдона прыгнул в лодку полную солдат.

Последнее, что видел Хэдон до того, как дым закрыл от его взора сражение, был поднимавшийся и опускавшийся огромный боевой топор Квазина.

Хэдон был полон благодарности Квазину за его самопожертвование, хотя определялось оно в большей мере преувеличенным мнением кузена о своей личности, чем иными мотивами. Квазин считал себя сильнейшим человеком в мире — возможно так оно и впрямь было. Но он ненавидел Хэдона и клялся позднее разыскать и отнять Лалилу. Однако для этого Квазину пришлось бы сначала убить Хэдона.

Грозный — таким он и был — Квазин намеревался вступить в поединок, достойный войти в историю. Квазин был намного крупнее и сильнее, но ему не хватало быстроты Хэдона. Да и в искусстве фехтования он уступал кузену. Но этот топор, сделанный Пагой из упавшей звезды… он был столь тяжел, что лишь гигант, подобный Квазину, обращался с ним так, словно топор был из папируса.

Хэдон мысленно вернулся к тем временам, когда он покинул Опар ради Великих Игр в Кхокарсе. Кто мог предвидеть цепь последовавших затем событий, которые привели его в это горное ущелье? Лишь Сама Кхо. Она позволила проронить несколько намеков устами Ее толкователя, мудрой жрицы, жившей в пещере невдалеке от кратера вулкана.

Хэдон соперничал с другими честолюбивыми юношами — атлетами на Малых Играх в Опаре. Среди избранных оказались трое: он сам, его друг Таро и злобный Хевако. Эти трое вместе с запасными прошли на галере через Кемувопар, Южное Море Опара. Они проследовали через пролив Кета, а затем пересекли просторы Кему, Северное Море, Великую Воду.

Авинет, королева Кхокарсы, верховная жрица, дочь Минрута, желала выйти замуж за короля ее возраста. Минрут же требовал, чтобы она вышла за него, но она отказала ему. Пошла молва, что Авинет затащила отца в постель, еще не приняв никакого решения, и обнаружила, что она желанна. Хэдон не больно-то верил этой истории: уж слишком очевидной была продолжительная враждебность дочери и отца. Ходили слухи о том, что Авинет подозревала отца в том, что он отравил ее мать. Хэдон и в этом сомневался, хотя Минрута прозвали Безумным явно не без основания. Но даже Минрут не осмелился бы умертвить свою жену, верховную жрицу, высшую наместницу Кхо. Он несомненно убоялся бы гнева Богини. Но позднее Минрут, вероятно, действительно совершил такое, и обнаружив при этом, что молния не поразила его, земля пред ним не разверзлась, он почти утратил чувство благоговейного страха перед Ней. Могло случиться, что Минрут осмелился помыслить свергнуть Ее и сделать Ресу, Пламенеющего Бога, верховным божеством, тем самым обеспечивая господство королей во всех сферах — духовной и светской. И еще этим совершив переворот в роли мужчины в Кхокарсе. Минруту все было мало. Властелин армии и флота, хозяин строительства дорог и главных сооружений — он еще возжелал контролировать налоги, почтовую систему и религиозные организации. А сверх всего он хотел закончить воздвижение Великой Башни Кхо и Ресу. Ее строительство было начато еще пять веков назад Королем Клакором. Легенда гласила, что король, который завершит сооружение Великой Башни, будет вознесен на небеса, в голубой дворец Пламенеющего Бога и сделается бессмертным. Дворец был готов наполовину, а Минруту исполнилось уже пятьдесят восемь. Минрут желал тратить все до последнего гроша на продвижение изнурительной стройки. Полтысячелетия жрицы вмешивались в дела, замедляя работу. Беспокойные времена также не способствовали успеху. Жрицы заявляли, что Империя вовсе развалится, если все усилия будут направляться на завершение строительства башни. Наверное, это было правдой. Кроме того, становилось очевидным, что строение не выдержит более дополнительного веса. Сооружение башни пришлось прервать, пока кому-то не удастся изобрести новый вид очень легкого кирпича. Минрут предложил награду, равную сумме годовых налогов города Баваку, любому, кто придумает требуемый строительный материал.