Мэгги Фьюри - Диаммара

— Не подходите к ней!

— Что? — Форрал потряс головой. Откуда идет этот голос? Явно это сказал не Тарнал. Может, ему померещилось?

— Отойди, двуногий! Если вы потревожите тело, пока дух пребывает Меж Двух Миров, Ориэлла умрет.

Неожиданно позади пантеры из полумрака вынырнул Гринц и, схватив Ориэллу за руку, запричитал:

— Госпожа, вернитесь! Не покидайте нас! Пожалуйста, возвращайтесь!

Дальнейшее произошло мгновенно. С яростным ревом Шиа прыгнула на вора и отбросила его прочь. В небе над Камнем заклубились черные тучи, внезапно похолодало, и поднялся сильный порывистый ветер. Камень затрясся, заходил ходуном, тело волшебницы судорожно дернулось, и воздух хлынул ей в легкие с резким свистящим звуком. Ориэлла широко раскрыла полные страха глаза и встала, уронив Жезл. Сокол, парящий в небе, снизился и приземлился рядом с волшебницей.

Ориэлла упала на четвереньки и подхватила Жезл.

— Бегите! — закричала она во всю мочь. Гринц поднялся с земли, увидел ее лицо — и повиновался без слов. Форрал метнулся вперед, рывком поднял Ориэллу на ноги и побежал вместе с ней по склону холма, скользя по моментально обледеневшей траве. Неожиданно Ориэлла повернула голову к Камню, словно услышав одной ей ведомый зов, сдавленно вскрикнула, вырвала у Форрала руку и бросилась обратно.

— Что за… Назад, Ориэлла, стой! — Форрал развернулся на каблуках и ринулся вслед за ней. Волшебница подбежала к ястребу, по-прежнему сидящему у подножия Камня, сгребла птицу в охапку и сразу же кинулась прочь.

Из сердцевины темного хоровода туч вырвалась ослепительная молния и с убийственной точностью ударила прямо в середину Камня. С жутким ревом он раскололся, и холм, от вершины до основания, потряс мощный взрыв.

Из окна доносились песни фаэри, похожие больше на звон стали и свист клинка, рассекающего воздух. Неистовый визг серебряных рожков напоминал завывание зимнего ветра. Ваннор беспокойно зашевелился во сне: ему снились Долина и госпожа Эйлин с мечом в руках. Вдруг он проснулся и сбросил с себя одеяло. Рожки и песни стали слышнее — это оказался не сон. Атака провалилась, и теперь фаэри готовятся обрушить на Нексис огонь мщения.

Натянув на себя первое, что попалось под руку. Ван-нор подбежал к окну. Дикие Охотники уже парили в небе, подобно гигантским звездам. Перекрывая их крики, в городе завыли медные трубы и зазвучал набат, испокон веков призывавший горожан на битву с врагами.

Во дворе испуганно суетилась прислуга. Распахнув окно, Ваннор заорал:

— В дом! Быстрее все в дом! И не высовывайтесь!

С обнаженным мечом он выбежал на улицу. Впервые после того, как Дульсина ушла, он был рад, что она это сделала. Задрав голову, он увидел, как фаэри огненным дождем посыпались на город. На стенах Академии вспыхивали искры: это фаэри задевали их копытами своих скакунов. Очарованный жуткой красотой этого зрелища, Ваннор на мгновение забыл о страхе, но пламя, взметнувшееся одновременно в нескольких районах города, вернуло его к действительности. Рев огня и завывания рожков потонули в отчаянных криках жертв.

Потом Ваннор бежал, бежал по пылающим улочкам Нексиса. Он видел тело мужчины, разрубленного пополам; маленькая девочка, обнимая тряпичную куклу, рыдала над телом матери; юноша, выбегающий из горящего дома, превращался в клубок огня; голосила женщина, чьих детей унесла в небеса бессмертная всадница с горящими сапфировыми глазами…

И все несчастные обращали взгляд на Верховного Правителя, проклиная, обвиняя. Сцены человеческого страдания вновь и вновь проносились перед глазами Ван-нора, а над всем этим, в ослепительном блеске своей магии, кружились безжалостные фаэри.

— Ваннор в плену собственной памяти, — пробормотал Д'Арван. — Он узник своей вины и не способен трезво взглянуть на вещи. — Он взглянул на отца, и глаза его вспыхнули гневом. — Судя по некоторым моментам, которые я видел, ему лучше не искать истинного виновника. Как можно жить, допустив подобное зверство!

— Это же всего-навсего смертные, — беззаботно ответил Хеллорин. — Мои люди так долго жили в изгнании — надо же им поразвлечься.

Д'Арван вздохнул и погрузился в свои мысли. Затевать еще одну ссору — бессмысленно. Отца не переделаешь, а от доброй воли Хеллорина сейчас зависит чересчур много.

— Вылечить Ваннора не так-то просто, — сказал он наконец. — Его сознание как бы замкнулось в кольцо после той ночи. И к сожалению, мне не удалось понять, почему он отдал этот непонятный приказ. Впечатление такое, что это изумляет его не меньше, чем нас. — Д'Арван отвернулся, чтобы отец не увидел всей глубины его отчаяния. — Жаль, что здесь нет Ориэллы. Она встречалась с такими вещами и лучше меня знает, как с ними бороться.

— Не понимаю все-таки, почему ты не можешь этого сделать. — В голосе Хеллорина звучала досада и нетерпение. — А если у тебя не получится — ну что ж, мир суров Одним смертным в нем станет меньше.

— Ваннор не просто смертный, — возразил Д'Арван. — Отец мой, я уверен, что не стоит продолжать эти попытки. В сознании Ваннора я не нашел ни малейшего намека на то, почему он отдал приказ атаковать ваш город, и не вижу смысла искать дальше. Прошу тебя — отпусти его. Я отправлю его к Ориэлле, и, может быть, ей удастся его излечить.

Но Владыка Лесов был непреклонен.

— Нет. Попробуй еще раз.

Ваннор лежал на той же самой кушетке, где три дня назад Мара изложила Д'Арвану свою блестящую идею. К большому огорчению мага, план Мары пришелся Хеллорину весьма по душе, и ради того, чтобы получить внука, он с легкостью согласился пожертвовать парочкой скакунов.

Д'Арвану крайне не хотелось еще раз проникать в сознание Ваннора, и, оттягивая этот момент, он поглядел в окно, на город — причудливое творение магии фаэри. Все эти три дня события разворачивались с головокружительной быстротой. Маре было позволено жить в покоях Д'Арвана; Паррика, учитывая его враждебное отношение к чародею, пришлось до освобождения оставить в пещерах. Теперь оставалось только привести Ваннора в нормальное состояние — и тогда Хеллорин даст всем им свободу.

Но для Д'Арвана наступило тяжелое время. Он буквально разрывался между желанием как можно скорее вернуться к Ориэлле с Шианнатом и Чаймом и желанием остаться с Марой, в теле которой уже затеплилась новая жизнь, жизнь его ребенка. Сама Мара, разумеется, настаивала, чтобы он поскорее отправился к Ориэлле, и Д'Арван не уставал поражаться ее мужеству. Он был уверен, что смог бы уговорить отца отпустить ее с ним — или, на худой конец, выкрасть ее, — но для этого нужно было снять цепь, а как это сделать, Д'Арван не знал. Что станет с ней, если ему суждено погибнуть в схватке с Элизеф? При мысли об этом его пробирала дрожь. И даже если он благополучно вернется — что тогда? Ведь он дал Хеллорину слово, что завоюет Нексис и станет его правителем…