Дэн Черненко - Пираты Черных гор

– Почему? – Птероклс глубоко вздохнул, почти всхлипнул. – Я скажу вам, ваше величество, почему этого не следует делать. Я удерживал заклинание против всадников ментеше – и все получалось отлично. Затем я удерживал заклинание против колдунов Улаша, что было уже не так легко, но мне удалось сделать и это. Но потом настал черед Низвергнутого противостоять мне – и пусть боги пощадят меня от того, чтобы я еще раз проделал это.

Он сел на землю; казалось, ноги не хотели больше держать его.

– Но у тебя получилось. – Грас присел на корточки рядом с ним.

– О да, получилось. – Голос колдуна звучал глухо, а не гордо. – К тому времени, когда Низвергнутый осознал, что мое заклинание может навредить его последователям, оно уже подействовало. Он не делает ошибок дважды. Он никогда не делает много ошибок.

«А что бы ты хотел ожидать от врага, который был богом?» Но Птероклс уже знал об этом – не все, но достаточно.

– Будет так, как ты решишь, – пообещал Грас, и волшебник облегченно вздохнул.

В лесу пахло свежестью и зеленью. Король Ланиус наслаждался каждым вдохом и сожалел о каждом выдохе, который он был вынужден делать. Он также жалел о том, что, когда закончится день, ему придется возвратиться в столицу и вдыхать зловоние, которое обычно не замечал.

До некоторой степени он сожалел о том, что позволил архипастырю Ансеру уговорить себя поехать с ним на охоту.

После первого случая, год назад, он поклялся никогда больше не участвовать в этой затее. Но-сегодняшнее приключение обещало быть слишком интересным для него, чтобы отказаться. Потому что принц Орталис тоже решил составить компанию Ансеру, хотя принц и архипастырь поссорились задолго до того, как Ланиус разочаровал Ансера своей невосприимчивостью к радостям охоты.

Король Грас находился в южных провинциях, сражаясь с ментеше. И хотя он был за сотни миль отсюда, его влияние на Аворнис сохранялось – и на эту группу охотников, конечно, тоже. Здесь были его законный сын, его незаконнорожденный сын и его зять. Не получи он корону, встретился хотя бы один из этих молодых людей с оставшимися двумя? Что касается Ланиуса, то он был бы очень рад никогда не знать Орталиса, но теперь переживания по этому поводу не имели смысла.

Некоторые из загонщиков постоянно сопровождали Ансера на охоте – худощавые молчаливые мужчины в кожаных камзолах и странных шапках, скользившие между деревьями с молчаливым умением опытных браконьеров. Остальные принадлежали к королевской страже Ланиуса. Люди, служившие Ансеру, насмехались над их позвякивающими кольчугами. Стражники делали вид, что не слышат колких замечаний. Они отправились в лес только для того, чтобы в первую очередь защищать короля Ланиуса. Если случится так, что они загонят оленя или дикую кошку, тем лучше.

Ланиус подозревал, что для загонщиков Ансера все может закончиться побоями, после того как охотники вернутся в столицу. Стражники, чувствительные к королевскому настроению, не хотели испортить день. Но они не привыкли к насмешкам и долго помнили неуважение. Люди архипастыря казались сильными и крепкими, но в королевские стражники отбирали лучших из лучших.

Резкая, отрывистая барабанная дробь высоко в ветвях дуба заставила Ланиуса завертеть головой. Ансер, смеясь, сообщил:

– Это всего лишь дятел!

– Какой? – спросил король. – Большой, черный с красным хохолком, или маленький, в черную и белую полоску?

Ансер недоуменно заморгал. Орталис засмеялся.

– Поверь, Ланиус все знает о дятлах, – сказал он.

Ланиус прислушался, ища издевку, которая обычно присутствовала в словах Орталиса, но не услышал ее. Возможно, он принял желаемое за действительное. Что, если женитьба на Лимозе так подействовала на сына Граса – то есть пока действовала. И Ланиус не знал все о дятлах, хотя эти птицы интересовали его.

Барабанная дробь снова разнеслась над лесом. Один из загонщиков сказал:

– Ваше величество, так шумят маленькие полосатые дятлы. Те, что покрупнее, барабанят медленнее.

– Спасибо, – ответил Ланиус.

– Да, спасибо, – поддержал его Ансер. – Я тоже кое-что узнал. Кто бы еще стал задумываться о дятлах?

– Давайте двигаться дальше. – Орталис всем своим видом выражал нетерпение. – Нас ждет охота – на дятлов, не на дятлов, не важно.

Загонщики Ансера словно растворились между деревьями, чтобы выгнать дичь навстречу людям, которым по рангу дозволено было убивать ее. Некоторые из стражников Ланиуса отправились с ними. Однако большинство остались рядом с королем.

– Они ведь не воспользуются случаем, не так ли? – спросил Ансер.

– Нам платят не за то, чтобы пользоваться случаем, ваше преосвященство, – сообщил стражник прежде, чем король открыл рот.

Мимо промчался олень, и Орталис вскинул лук. Ланиус своего еще не успел поднять, а стрела Орталиса уже просвистела в воздухе. «Я безнадежный растяпа, – подумал Ланиус – И всегда таким буду». Тем временем сын Граса радостно закричал:

– Вот это удача! – И поскакал за оленем.

Во дворце Орталис казался настолько бесполезным человеком, насколько только можно было представить. Здесь, на охоте, он, похоже, знал, что делал. Двигаясь по его следам, Ланиус увидел кровь, разбрызганную по листьям и кустам, – олень был ранен. Одно дело – убивать зверей. Заставлять их так страдать – совсем другое.

Это было чем-то другим и для Орталиса – чем-то, чем он наслаждался, что демонстрировало его возбужденное бормотание. Ланиус мог бы презрительно насмехаться над его жаждой крови – что имело место в недавнем прошлом, – но он видел, что на охоте Ансер становится чрезвычайно возбужденным. Куда девается его мягкость, подобная шелку? Король не понимал этой метаморфозы. Однако не мог отрицать, что она есть.

– Хороший выстрел, ваше высочество, – сказал один из загонщиков Орталису. – Он совсем быстро свалился.

Ланиусу так не показалось – и оленю, наверное, тоже.

Глаза Орталиса горели. Он опустился на колени перед упавшим животным, чьи бока все еще лихорадочно вздымались. Кровавая пена показалась из ноздрей – должно быть, стрела пробила ему легкое. Вытащив из-за пояса нож, Орталис перерезал оленю горло. Еще больше крови хлынуло ему на руки и на землю.

– Ах! – мягко произнес он, как будто только что испытал наслаждение от совокупления с женщиной.

Ланиус почувствовал, как его желудок сжался, и отвернулся, надеясь, что завтрак останется внутри.

Когда он заставил себя повернуть голову, то обратил внимание, что глаза животного стали тускло-матовыми. Очевидное доказательство смерти несколько успокоило короля.

Орталис продолжал разделывать тушу. Казалось, он наслаждался этим так же, как убийством. Подняв голову, он заметил: