Кэролайн Черри - Эльфийский Камень Сна

— А, да, его я знаю, — ответила она.

— Другим я мог причинить зло, — он вскинул голову, и красные его глаза загорелись, как угли в темноте. Вложив камень в рот, он обернулся черной лошадью и помчался дико и безумно, как это было свойственно его народу.

Она взглянула ему вслед, увидев лишь мрак, сопутствовавший приходу Далъета. «Пука переживет грядущий ураган», — подумала она. Безудержная радость и бесшабашность были в его крови, и память у него была коротка. И дроу не сможет укротить его.

Ночь все больше сгущалась вокруг Элда. Мелкие создания — феи, олени, зайцы, робкие ежи, лисицы и лупоглазая сова — все жались к роще. Но и здесь, в сиянии деревьев уже было небезопасно.

И листья продолжали опадать, умирая на ветру, и камни, погасшие и тусклые, звенели вразнобой.

«Послушай меня, — принес ветер голос, гулкий и хриплый, как медь, — ты проиграла и с самого начала была обречена. Иди ко мне, иди ко мне, и я отдам тебе Кер Ри, отдам деревья и их благоухание. Приди, Аовель».

Она вздрогнула.

— Исчезни! — воскликнула она. — Вернись в свой сон, обольститель! Ты победил мою родню, но не меня. И никогда не победишь, ты старый червь, обманщик, — уходи! Вернись в свою нору!

И глубины Лиэслина содрогнулись от хохота.

Она, собрав все силы, окутала сердце Элда тишиной, паутиной света и покоя. И камни засияли снова. Она изгнала из памяти этот голос, но сердце ее дрогнуло. И замерев на холме среди струящихся золотистых листьев, она заснула в мечтах об исчезнувших Ши.

И в них был дракон — он шепнул, и Ши отбросил то, что делало его Ши: «Далъет, — вспомнив, простонала она. — Мой брат».

«Приди, — говорил он. — Довольно с тебя людей. Неужто Ши уйдет без сопротивления? Ты имеешь власть. Используй ее для спасения мира, чтоб сохранить землю такой, какой она была. Что за жалость охватила тебя? Вспомни о гордости и гневе».

«Ты хочешь жить, как старый червь», — ответила он шепотом все еще во сне.

«А разве ты не хочешь?»

Тело от яда наливалось болью, жгучей, как лед. Яд пропитал ее сны. «Месть», — шептал он.

Но даже во сне она продолжала прясть свой кокон, и ветер замер в тишине.

Все стало не так, как прежде — Мев и Келли чувствовали это. Вооруженные люди входили и выходили из замка, и отец серьезно беседовал с фермерами, приходившими и приезжавшими на загнанных лошадях с самых далеких хуторов. Они узнавали, откуда могли, новости о стычках, подслушивали разговоры, от которых холодело у них в животах, о Лиэслине и Брадхите, о нападении на Вороновом холме, где крестьяне Кер Велла забросали камнями всадников из Ан Бега. Ризи не вернулся назад; может, он никогда уже не вернется, хотя все молчали об этом.

Зато вернулся Донал, но он совсем изменился — он был бледен и изможден, и, казалось, мир стал слишком тяжел для него. Сначала они боялись, что он умрет; но с хутора Гера приехала его мать, чтобы ухаживать за ним. Он лежал дни напролет в лихорадке, и она сидела рядом с ним, как и Мурна, хлопотавшая не меньше. Теперь, по крайней мере, он вставал и ходил, но выглядел он сильно постаревшим. Конечно, он был героем, и все в Кер Велле знали это и шепотом рассказывали, как все кости у него были переломаны, но Ши вылечила его.

— Отчего же он тогда не поправится? — спросил как-то Келли у отца, когда Донала не было поблизости и они стояли у стены близ ворот. — Неужто Ши не могла вылечить его до конца?

— Нет, — резко ответил отец и добавил чуть мягче, глядя на них: — Если бы у нее было время, она сделала бы это. Так что я думаю, она не успела, — и он потрепал волосы Келли, чем занимался и ветер, дувший на них так сильно, что Мев приходилось сжимать в кулаке разлетавшиеся юбки. И снова у их отца был тот скрытный вид, который не давал им ничего узнать. — Он поправляется, наш Донал. Вот только сможет ли он стать прежним после того, что узнал в Кер Донне, а, Мев и Келли?

— Да, — откликнулась Мев, и Келли серьезно кивнул.

— Велите-ка ему снова сесть верхом, — вдруг произнес их отец, глядя на них с необычной пристальностью.

— Мы?

— Не ездите в лес или далеко по дороге, но лишь вдоль стен. Скажите, что я позволил вам прогулку верхом, а ему велел наблюдать за вами.

Мев взглянула на замок, вспомнив о матери, но ей не хотелось спрашивать, знает ли мать об этой прогулке. Келли сжал ее руку, и они побежали искать Донала и выводить своих пони и лошадь.

Это был лучший день после возвращения их отца домой, даже езда тихим шагом вдоль гребней холмов на виду Кер Велла, ибо глаза Донала вновь загорелись, и он болтал об урожае, о новых жеребятах и телятах и смеялся, глядя на резвящихся ягнят. И им тоже тогда захотелось смеяться, ибо они поняли, что сделали что-то доброе, и мир, наконец, вернулся в свою колею, и что они были не правы, усомнившись в нем.

Но когда они добрались до границы своего путешествия — до конца изгороди, Донал остановил свою лошадь и замер, уставившись на северо-запад. Там лежали пределы их владений. Там был Кер Донн. Он сидел и сидел, и лошадь его стала спокойно щипать траву, и молчание затягивалось, становясь мучительным.

Келли заставил Фланна подойти ближе и взглянул на Донала.

— Когда мы потерялись, мы встретили речную лошадь, — осторожно промолвил Келли, — но Чертополох прогнала ее прочь.

— Чертополох.

— Мы слишком молоды, — сказала она, — чтоб нам знать ее настоящее имя. Когда тебе известно имя, ты можешь совершать с ним волшебство. Но думаю — с ней это не пройдет. А речная лошадь — она сказала нам ее имя.

Теперь Донал смотрел на них обоих. Он был мужчиной и взрослым воином, и морщины лежали на его челе, и шрам пересекал его, но он смотрел им в глаза, словно желая говорить с ними, словно что-то кипело внутри него.

— Я видел ее, — сказал Донал, хотя хотел сказать гораздо большее, чем это.

Мев взяла мешочек, висевший у нее на шее, и протянула его Доналу, хотя это было то же, что отдать кому-нибудь своего пони или дать порыться в своих сокровищах.

— Это ее подарок мне, — промолвила она. — Ты можешь взять поносить его. «На память», — сказала Чертополох. Ради надежды, когда ее не остается.

— Надежды на что? — спросил он.

Ей стало страшно — таким хриплым был его голос. Но она упрямо решила действовать до конца и скрыла свое смущение тем, что достала из мешочка листик и осторожно сжала его в руке, чтобы его не унесло ветром. Она понюхала его и снова протянула Доналу.

— Посмотри. Понюхай. Он все еще свежий спустя столько времени. Он напоминает мне запах леса после дождя.

Он взял листик и медленно двинулся прочь от них, туда, куда они не могли уже за ним последовать, потом остановился и сел спиной к ним посредине пастбища.

Она догадалась, что это было, и увидела, что Келли тоже понял, потому что он не сказал ни слова, а просто замер на своем пони в ожидании.