Кэролайн Черри - Эльфийский Камень Сна

Зарокотал гром. Он взглянул на небо и не увидел темной грозовой тучи. Но, кажется, кроме него в замке никто этого не слышал. Все занимались своими делами. И эта странная глухота обеспокоила его — гром нарастал, а никто не обращал внимания. Он поспешил на стену, и хромота его усилилась, ибо палку он бесцельно держал в руках. Во дворе скрипели колеса телег. Играли дети. Громко и протяжно закричал петух, словно оповещая о наступлении утра.

Затем раздался оглушительный раскат, заржали лошади, и завыл скот. И внезапно все голоса затихли.

Молния вспыхнула на пути Донала, и загрохотал гром, и он увидел силуэт лошади и всадника, вспыхнувшие как солнце и померкнувшие.

— Господин, — прошептал Донал. Это был он.

— Донал. Помоги, — донесся слабый голос, и силуэт протянул к нему руки. Донал отбросил палку и кинулся навстречу, и Киран соскользнул ему в объятия. Сначала он был бесплотным, но потом Донал ощутил, как тот налился тяжестью, когда отступил белый конь Ши. Он не вынес груза и опустился на колени, прикрывая собой голову и плечи господина. Лицо Кирана было пепельно-белым, и изнутри него словно струился свет, и выпирали сломанные кости. Он был пронзен стрелами — три торчали из груди между ребер, и сломанные их древки вздымались в такт дыханию, но крови не было видно нигде.

— Боги, — промолвил Донал, чувствуя, как у него в груди закипают слезы. — О боги, — его охватила дрожь. Он стер грязь со щеки Кирана, и прикрытые веки того дрогнули. Донал огляделся, чувствуя, что не может поднять Кирана, и увидел, что вокруг собралось уже кольцо людей, и он стоит на коленях у самых ворот.

— Ради богов, сделай что-нибудь. Помоги ему. Арафель!

— Нет, — прошептал Киран. Он открыл глаза, и народ забурлил. Он шевельнулся. Немыслимо, как можно было дышать с таким пронзенным телом! Он ощупал булыжник вокруг себя и постарался подняться. Камень сиял на его груди, как дневная луна. — Не зови, не призывай это имя.

— Господин, — промолвил Донал, и тут, задыхаясь, сквозь толпу пробежала Бранвин. Она замерла. Все ждали, что она закричит, завоет, но нет, она лишь бесшумно приблизилась и, став на колени, поднесла к губам руку своего господина.

— Мне снился сон, — промолвила она. — И дети видели, что ты возвращаешься домой — о Киран, Киран!

— Он спит, — сказал Донал, выйдя к детям, дожидавшимся его в зале: он с большей готовностью встретился бы с врагами, чем с этими встревоженными лицами, нетерпеливо ждущими любого луча надежды и опасающимися, что от них что-то скрывают. Они стояли как два восковых изваяния со страдальческими глазами, с бесконечно потерянным видом, не зная, в чем им могут солгать и какую долю правды скажут двум детям и какие ужасы происходили там за закрытой дверью. Они ждали, и он раскрыл для них свои объятия. Они подошли к нему, и он крепко обнял их, как товарищей, не как детей, и почувствовал, как все перед ним закружилось в вихре потери и страха. Наверно, то были их талисманы. У него перехватило дыхание, и он почувствовал себя потерянным во мгле, словно они стояли где-то беззащитные, открытые добру и злу.

— О боги, — пробормотал Донал, — он поправится. Я ведь поправился. А его она любит больше.

Они посмотрели на него — две пары изумленных глаз; но вокруг них были лишь стены зала — твердый камень, и ярко горели факелы, ибо окон здесь не было.

— Железо, — прошептал Келли, — Донал, они ранили его железом.

— Его уже нет. Мы вытащили его, — и картина вновь ожила перед его глазами — восковая кожа, ножи Шихана, но крови было немного… Он взглянул на их детские лица, на их бледные-бледные лица, словно они лишились слез, как их отец — крови. Они еще ничего не знали, не подозревали о грозовой стене, громоздившейся над ними, о том, что отец их неестественно бледен.

— Можно нам на него посмотреть? — спросила Мев.

Это им не было разрешено. Их мать запретила им. Но Бранвин не видела их лиц, не слышала их голосов, таких спокойных и трезвых, что они надорвали бы ей сердце.

— Да, — ответил он, — но только из дверей. Вам же не хочется будить его. Послушайте меня. При таких сильных ранах лучшее лекарство — сон.

И он подвел их к двери, из которой выходила Мурна. Он распахнул ее шире, чтобы им стал виден лежащий Киран и Бранвин, стоящая рядом на коленях. Лицо его было спокойно.

И на лице Бранвин была теперь безмятежность. Она посмотрела на Кирана, потом — на детей и сделала им знак, чтобы они подошли, предварительно приложив палец к губам. И дети приблизились к постели отца.

«Прости меня», — говорил взгляд Донала, но Бранвин обняла своих детей — Мев, а потом Келли, утерла ладонями их слезы, которые беззвучно катились по их спокойным и бледным лицам, а затем безмолвно попросила их удалиться. И Донал снова протянул руку к двери, сначала взглянув на неподвижно лежащего господина.

Киран открыл глаза.

— Не волнуйся, — промолвила Бранвин, — спи спокойно.

Легчайшая из улыбок коснулась лица Кирана — улыбка человека, глядящего на своих любимых, но она растаяла, и глаза закрылись. Пот выступил на его челе, и лицо вновь озарилось восковым светом, а брови, ноздри и углы рта так заострились, что он стал казаться другим человеком: морщины разгладились от боли, создавая иллюзию молодости и силы.

«Как король, — вспомнил Донал свое видение. — Или Ши».

— Папа, — прошептала Мев. — Папа…

— Ступайте, — рассеянно сказала Бранвин, оперевшись на подушку, где покоилась голова Кирана. — Дайте ему поспать.

Мев направилась к двери. Келли поколебался мгновение с лицом искаженным от муки, но Донал взял его за руку и увел за собой.

А потом они плакали как дети. Пришла Мурна и принесла им сладких лепешек и немного эля, и это наконец успокоило их; и Доналу удалось заставить их улыбнуться не счастливыми, радостными улыбками, но отважными, теми, что улыбался их отец, когда смотрел на них. В зале пахло дождем, напоминая им об обложивших их тучах, и временами рокотал гром.

— Это белый конь там, — промолвила Мев, глядя огромными глазами и сжимая на горле свой талисман. Дрожь пробежала по коже Донала, но он ощутил и покой — что-то из мира Ши было поблизости с ними.

— Наверное, его хозяин недалеко, — заметил он.

— Он потерялся, — отсутствующим тоном произнес Келли, словно прислушивался к чему-то. — Он о ком-то горюет. О Донал, что-то случилось в низовьях реки.

— Тихо, — ответил Донал, — тихо. Не волнуйся. Иди сюда и выпей свой эль. Налей ему еще, Мурна. Я думаю, им можно.

— Нет, — сказала Мев.

Странный звук нарастал в воздухе, так что Донал поежился, подумав о громе, об облаках, о создании, которое он видел — но то был иной, земной звук — удары копыт, ничего не имеющие общего с громом, и они гулко отдались от стен.