Стивен Дональдсон - Обладатель Белого Золота

Там же стоял и Вейн. Ковенант не видел, откуда тот появился, и представить не мог, как ему удалось спастись. Изорванную одежду Вейна покрывала ледяная короста, но на черном теле не было ни царапины. Он не дышал, его полуночные глаза были устремлены в никуда.

Красавчик осторожно усадил Кайла. Опустившись на колени, Линден внимательно осмотрела харучая, а затем слегка прикоснулась к нему пальцами. Лицо ее мгновенно перекосилось от боли. Она отдернула руку, но на льду остались кусочки кожи с кончиков пальцев.

— Проклятие! — выругалась Линден не столько от боли, сколько от неожиданности и досады. — До чего холодно.

Поежившись, она подняла голову и взглянула на Первую.

— Тебе ведь кое-что известно об аргулехах. Может, ты знаешь и что делать в таких случаях?

Вместо ответа Первая извлекла из ножен свой меч и, подняв его над головой, обрушила рукоять на левую руку. Ледяная корка треснула и отпала, не оставив на коже никаких видимых повреждений. Великанша принялась разминать затекшую руку, и на лице ее появилась гримаса, почти сразу же сменившаяся усмешкой.

— Видишь? Мы Великаны, и нам не страшны ни огонь, ни стужа. Мы не нуждаемся в снадобьях от ожогов или обморожения, и потому у нас их попросту нет.

Досада в ее глазах позволяла предположить, что Первая чуть ли не винит в этом себя.

Но Линден не располагала временем для размышлений о правых и виноватых.

— С ним так не получится, — пробормотала она. — Чего доброго, все кости переломаем. — Внимательно приглядевшись к Кайлу, Линден добавила: — Он еще жив, но, боюсь, долго не протянет. Нам нужен огонь. — Затем она бросила взгляд на Ковенанта, и глаза ее расширились от страха: ей стало ясно, что губительный холод коснулся не только харучая.

По-прежнему пребывавший в оцепенении, Ковенант испытывал странное ощущение, будто в висок ему вогнали холодный гвоздь и этот гвоздь медленно, совершенно безболезненно, но назойливо проникает в его мозг и вглубь самого сознания. Левый глаз Ковенанта ослеп, левая половина лица потеряла чувствительность, словно при проказе. Он хотел закричать, позвать на помощь, но не мог — кажется, уже не знал, как это делается.

Неожиданно прямо из воздуха появился Финдейл. Обретя человеческий облик, элохим расположился в стороне и все свое внимание сосредоточил на Линден.

Она что-то говорила, но слов ее Ковенант не слышал — все поглощал холод. Отчаянно не хотелось умирать, тем более умирать таким образом. Остатки разума взывали к борьбе, но воле к жизни противостоял весь холод в мире. Каждая лига льда, каждый торос ополчились против него. И тогда из недр отчаяния всплыла память о белом пламени, и Ковенант потянулся к отравленной порчей Силе, словно вознамерился навеки избавить землю от холода. Он готов был сорвать само Время с его основания, лишь бы только одолеть сковавшую мозг ледяную смерть.

И тут Ковенант ощутил присутствие чужого сознания — сурового, целеустремленного, но едва ли не отчаявшегося от тревоги: Оно было пугающим, но одновременно и успокаивающим. Инстинктивно он пытался сопротивляться стремлению чужого «я» овладеть пламенем, но ледяное оцепенение сделало эти попытки бессмысленными и жалкими. Преодолев его волю, чужое «я» обосновалось в мозгу Ковенанта, овладело его собственными стремлениями и, идя навстречу его нужде, одарило его теплом его же огня. В какой-то момент Ковенант почувствовал, что знает, кто вторгся в его сознание, но тут весь мир обратился в белое пламя. Холод бежал.

Несколько мгновений спустя Ковенант вновь обрел способность видеть и осознавать происходящее и понял, что стоит на четвереньках. Линден покинула его, оставив боль утраты: она словно приоткрыла дверь и позволила увидеть, как пусто без нее его сердце. Тупая боль пульсировала в правом предплечье, но кольцо по-прежнему оставалось на последнем пальце его искалеченной руки. Холодный ветер забирался в складки одежды, а солнце светило так, словно возвещало вечное торжество Солнечного Яда. Он снова потерпел поражение. И еще раз получил подтверждение, что она…

На сей раз она просто проникла в его сознание и завладела им. Не было никакой разницы между этим и тем, что сделал Фоул с Джоан. С тем, что сделал он со Страной. Никакой, если не считать разницы между самой Линден и Презирающим. А ведь Гиббон-Опустошитель предсказал, что она уничтожит Землю.

И она обладала силой, достаточной, чтобы исполнить это пророчество сейчас или в любое другое время.

Горькая волна печали захлестнула его. Он не мог не сокрушаться, думая и о себе, и о ней — об ужасном положении, в котором оказалась Линден, и о собственной роковой обреченности. Ковенант боялся, что зарыдает вслух, но резкий порыв ветра, донесший до него хриплый вздох, заставил вспомнить, что он здесь не один.

Сковывавший харучая лед исчез, и теперь Кайл с трудом, борясь за каждый вздох, возвращался к жизни из ледового небытия. Никогда прежде — даже став жертвой морских плясуний — он не был так близок к гибели. Но Линден сумела вырвать его из объятий смерти, а уж дальнейший путь — путь к жизни — Кайл проделал сам. Прямо на глазах у Ковенанта.

Хоннинскрю, Сотканный-Из-Тумана и Первая смотрели на Линден, Кайла и Ковенанта со смешанным выражением восхищения и тревоги. Красавчик, поначалу попросту разинувший рот, теперь одобрительно ухмылялся. Что же до Линден, то она не сводила глаз с Ковенанта.

Болезненная бледность Линден указывала на то, что она испытывала отвращение к содеянному, проникновение в чужое сознание претило ей еще больше, чем Ковенанту, однако обстоятельства вынуждали ее делать это снова и снова. Причины, в силу которых Линден стала врачом, вынуждали ее ко злу. Какие причины? — спросил себя Ковенант и тут же нашел ответ: конечно же, отсутствие Силы. Будь кольцо у нее — как того желали элохимы, — Линден была бы избавлена от этого проклятия.

Но отдать ей кольцо Ковенант не мог. Он готов был сделать для нее все, что угодно, только не это. Линден не раз выражала сомнение в обоснованности его стремления избавить ее от тяжелого бремени. Но как мог он объяснить ей, что все это не более чем попытка уплатить долг? Дать хоть что-то взамен того, чем невозможно поступиться.

И сейчас он предпринял эту попытку снова. Едва отошедший от мертвящего оцепенения — прокаженный, тронутый порчей и разбитый наголову, — Ковенант набрался храбрости, взглянул ей прямо в глаза и, проглотив горький ком, торопливо сказал:

— Надеюсь, я никого не обидел.

Конечно, это было немного. Но пока — достаточно. Лицо Линден смягчилось, на губах появилось некоторое подобие улыбки. Моргая из-за неожиданно выступивших слез, она сбивчиво пробормотала:

— С тобой непросто иметь дело. Когда я увидела тебя впервые… — Этот момент он помнил не хуже нее: тогда он захлопнул дверь перед ее носом, — …то сразу поняла, что ты мне еще доставишь хлопот.