Борис Немировский - Детские игры

– Хочу. Похоже – это будет единственное разумное действие вашей Конторы за всё время её существования…

– Ой, не надо цитировать Бромберга, молодой человек! Мне его Меморандум уже знаете где? И к тому же – с чего вы взяли, что я не идиот?

Молодой человек почувствовал, что попался в заранее поставленный капкан. И всё же возразил:

– Так Вы же не Экселенц.

– Но ведь я тоже вроде как шеф КомКона с наиболее последним номером! А может быть, «идиот» – это не от рождения, а побочный эффект от занимаемой должности?

– Тогда Вы тем более не идиот, – пожал плечами Уно, явно давая понять, что дальше это умозаключение развивать не будет…

– Ладно, молодой человек… Зато могу точно сказать, что Вы – зануда. Вы ведь знаете, кто такой зануда? Это тот, для которого проще выполнить его просьбы, чем объяснить, почему этого делать не следовало бы…

Вместо ответного возмущения Уно спокойно спросил:

– Так когда вылетаем? И ещё – на какую из баз Странников? Лично мне кажется наиболее подходящей база на планете возле звезды ЕH9173, где 23 декабря 37-го года нашли «Саркофаг»…

– А мне так не кажется: далеко. На Марс, молодой человек, на Марс… И не ждите какой-то крутой экспедиции с транспарантами, фанфарами и воздушными шариками… Прилетим, подерём горло впустую, и улетим обратно несолоно хлебавши… Кстати, может, Вы и состав экспедиции уже продумали?

– Нет, – вздохнул Уно, – Этого я так и не смог обдумать… Единственно что – я хотел бы пригласить в экспедицию Рума… Антона. Да и на Ваше участие смею надеяться…

– Зато я бы из вредности пригласил бы Каммерера.

– Тогда в противовес стоит взять Корнея… – добавил Уно.

– Яшмаа?! Он же вроде того… помер.

– Не совсем… Жив, и даже здравствует… Думаю – ему-то было бы интересно увидеть тех, кому он так обязан своими проблемами…

– Сомневаюсь, чтобы Корней согласился, – пожал плечами Загорский.

– Уговорю, – и Уно направился к выходу.

– Этот – уговорит, – убеждённо хмыкнул Яромир, глядя, как парнишка, выходя, взял со стола секретарши оставленный там ранее палаш и прицепил к поясу… – Психолог, блин! Всё рассчитал, зануда!

Рейсовый на Марс был неторопливым кораблём устаревшей конструкции, но Загорский наотрез отказался лететь чем-то более новомодным. И теперь в запасе были почти сутки полёта, теснота пассажирской каюты и долгие «купейные» разговоры…

В каюте поместились все пятеро: Максим Каммерер, Корней Яшмаа, Яромир Загорский, Пампа-младший и Уно. Антон хотел полететь с ними, но врачи нашли у него какое-то отклонение и заявили, что в его возрасте и с таким здоровьем ему не рекомендуют космические перелёты даже на Луну.

Поворчав на врачей, Антон всё же сдался и остался на Земле.

«Вагонное чувство», известное ещё с девятнадцатого века, движет беседами и в двадцать третьем. Ну и что, что вместо купе в вагоне железной дороги каюта космолайнера? Невольная близость в замкнутом объёме располагает к откровенности. А беседы – обо всём понемногу, о жизни и ни о чём…

– Нет, это просто возмутительно, как всё можно изолгать в кино! – Уно аж кипит от негодования, и веснушки на его носу становятся темнее обычного.

– И чем же не угодил тебе наш кинематограф? – Загорский то ли так спрашивает, то ли готовит новую словесную ловушку, на которые он мастак.

– А тем! Посмотрел за день до отлёта фильм «Трудно быть богом». Ну и кто же такое понавыдумывал?! Я уж не говорю, что Арканар на себя не похож, да и король сильно смахивает на павиана! Так он ещё и не королём там назван, а герцогом! А эта сцена в финале, когда Румата, я и этот убийца Арата плечом к плечу кидаемся на штурм твердыни Рэбы?! Да это же бред ночной клячи! Как такое вообще могло в голову прийти?!

– Уно, не кипятись, как Ано, – вмешался в гневный монолог Корней. – Пойми – есть такое понятие, как художественный вымысел… Да и не на пустом месте всё это снималось, а по мотивам пьесы «Без оружия», давно уже ставшей классикой. Понимаешь – авторы в литературе как правило не описывают реальность с точностью кинокамеры, а творят на реальном фоне свои построения, чтобы принести зрителю свои мысли…

– Ты так говоришь, будто ты и сам литератор, – вяло огрызнулся Уно.

– Почти… – Корней невесело улыбнулся. – Когда-то начал писать книгу, «Те, для кого понедельник в субботу начинается» называлась бы. Да потом перечитал – и вытер все файлы заготовок. Не получилось это у меня… Не состоялся я как писатель… А ведь по документальным материалам думал фантастику написать!

– Даже так?! – удивился Каммерер. – И о чём бы там было?

– О том, как в городке Соловецке возник странный институт – НИИЧАВО: Научно-Исследовательский Институт ЧАродейства и ВОлшебства. И о том, как живут и работают там самые обыкновенные маги и волшебники, поставившие свою магию на служение мирной своей стране.

– Хм-м, забавная идейка… А кто послужил прототипом НИИЧАВО, а?

– Прототипом?

– Ну да, ты же говорил, что эта фантастика по документальным материалам писалась. Так какому же институту посчастливилось попасть тебе на зубок?

– Именно НИИЧАВО. Как это ни странно звучит… Просто однажды, вскоре после отправки Гага обратно на Гиганду, ко мне в дверь постучали. Я удивился, что гость не воспользовался звонком… Открыл… На пороге стоял мужчина средних лет, представительный… Он представился Янусом Полуэктовичем Невструевым… Не щёлкайте терминалом, Загорский, я запросил БВИ в тот же вечер, и он сообщил мне, что на всей Земле не рождалось человека с таким сочетанием имени, отчества и фамилии… Так что я сперва решил, что это очередной КомКоновец с тайной проверкой, но не подал виду, что догадался об этом. И правильно сделал. Потому что гость стал рассказывать мне невероятные вещи. Про себя и про этот вот самый НИИЧАВО. А потом, заметив, что я не верю ему, сказал, что попал сюда случайно, но специально. Я не понял. И он пояснил, что у них в НИИЧАВО сотворили машину времени для путешествия по виртуальным временам. И что он решил воспользоваться ею, чтобы найти один рецепт… Но машина сломалась в пути, и вот он застрял в моём времени и недалеко от моего жилища… Тогда я вызвался помочь ему починить машину. Позвал Драмбу, чтобы легче было дотащить хроноход. Но пресловутая машина оказалась гибридом детского велосипеда и каких-то странных блоков непонятного назначения. Ещё раз заподозрив, что с мозгами моего гостя не всё в порядке, я всё же принялся копаться в аппарате. Устройство его оказалось на редкость простым, а поломку вызвал сгоревший гетеродин. Заменив его, я сказал, что хронолёт исправен, но перед тем, как гость исчезнет, я хотел бы выслушать его основную проблему – что за рецепт он разыскивает…