Владимир Брайт - Цвет крови - серый

Хотя и с огромным трудом, но мне все-таки удалось справиться с вполне объяснимым волнением.

Легко поднявшись с земли, измученный грязный человек, больше похожий на бродягу, нежели на принца, шагнул на подставленную ладонь каменного гиганта.

В моей душе не было особой уверенности, что я когда-нибудь вернусь обратно и мне вновь доведется увидеть этот унылый, вечно серый пейзаж с низко висящими над землей облаками. Но даже несмотря на полную неизвестность и шаткость моего нынешнего положения, я счел за лучшее оставить кое-какие распоряжения напоследок.

— Я ненадолго отлучусь, — мой голос звучал спокойно, как будто речь шла о заурядной прогулке, — а когда вернусь, надеюсь, все будет в порядке. Если что-то изменится — скажем, кто-нибудь будет убит, — моей руке вряд ли удастся сдержать поводок с рвущимися на свободу гольстеррами.

Этот странный человек, разумеется, мог блефовать, но ни у кого из присутствующих не возникло желания проверить, говорит он правду или лжет. Приглашение Фасы вкупе с упоминанием о гольстеррах сделали свое дело. Даже Айвель, казалось бы, ничего не боящийся, кроме бесчестия, сдержал ярость, рвущуюся из глубины души, и не набросился на огромного орка, несколько минут назад прилюдно унизившего наследного принца дроу.

Я увидел, что упоминание о безжалостных гончих произвело на всех присутствующих неизгладимое впечатление.

«Во всяком случае некоторое время они будут вести себя тихо», — рассудил я про себя, после чего уже не колеблясь — словно бросившись головой в омут — сделал последний шаг и обеими ногами ступил на ладонь каменного гиганта.

Голова закружилась, и на какое-то мгновение мне показалось, что я не шагнул на подставленную ладонь голема, а рухнул с высоты огромного пика в бездонное чрево вселенской пропасти. Но это чувство прошло так же быстро, как и появилось, и оказалось, что если даже пропасть была, то я уже достиг ее дна, очутившись лицом к лицу с Фасой — богиней Хаоса.

Красота бывает разная. Тихая, милая, задумчивая, броская, мягкая, вызывающая... Список можно продолжать, но в самом конце его на пьедестале возвышается красота совершенная — та, с которой уже не может сравниться ничто.

Если бы красота женщины, сидящей в кресле напротив меня, была совершенной, я бы наверняка потерял дар речи и не смог воспринимать ее как живое существо. Но красота богини лежала даже за гранью совершенства, словно забытый сон, о котором можно только сказать, что он был, и при всем желании нельзя добавить ничего другого.

Красота Фасы была для меня словно обрывок этого сна. Я видел и в то же время не видел ее. Воспринимал, но не до конца. Может быть, в этом были повинны мои глаза, продолжавшие выдавать серую картинку мира. Может быть, что-то другое — не знаю. И вряд ли вообще когда-нибудь узнаю. Но как бы то ни было, вместо того чтобы ослепнуть от этой непередаваемой красоты или навечно застыть каменным изваянием у ног повелительницы Хаоса, не в силах даже пошевелиться, я с достоинством поклонился, рассудив так: если уж меня вызвали на аудиенцию, значит, в конечном итоге расскажут, для чего мог понадобиться обычный человек всесильной богине.

Он был странный, этот смертный...

Странный и необычный — пожалуй, именно эти два слова наиболее полно отображали портрет стоящего перед ней человека. Фаса намеренно затягивала паузу, рассматривая грязного оборванца, носящего гордое имя Хрустальный Принц. Она уже поняла, что ее красота не ослепила его и не повергла в состояние странного оцепенения, в которое зачастую впадали смертные, впервые увидев повелительницу Хаоса. Более того, судя по его виду и поведению, он принял эту красоту как нечто само собой разумеющееся, не найдя в ней ничего примечательного. Так же как нет ничего примечательного в королевской короне, блистающей изысканными украшениями, она — всего лишь символ королевской власти. Ее отсутствие может повергнуть в шок или даже ужас, а присутствие воспринимается как должное, не более.

— Присаживайся, нам предстоит длинный разговор, — наконец нарушила слегка затянувшуюся паузу Фаса.

Я молча сел в появившееся за моей спиной кресло, приготовившись внимательно слушать.

Без всякого вступления она сразу же перешла к сути дела:

— Мой сын Этан сбежал на Землю, бросив вызов Хаосу. Он украл амфору нерожденных душ, тем самым поставив под сомнение победу наших армий над силами Альянса.

«Предательство, оказывается, норма жизни не только среди смертных, раз сами боги грешат этим пороком», — мысленно отметил я, но ничего не сказал, продолжая внимательно слушать.

— Если мы не получим артефакт обратно, то можем проиграть не только войну, но и все остальное.

Она не уточнила, что именно подразумевалось под термином «все остальное», но я почему-то понял, что речь идет не больше и не меньше как о жизни самих лордов.

— Ты должен найти и вернуть амфору.

Откровенно говоря, я не слишком-то удивился этой просьбе, гораздо больше меня поразило другое — зачем прибегать к услугам какого-то жалкого смертного, когда в распоряжении богини имеется чуть ли не вся беспредельная мощь Хаоса. Видимо, Фаса не только заметила тень удивления, промелькнувшую на моем лице, но и заранее предвидела такую реакцию.

— Сейчас ты можешь спрашивать все, что считаешь нужным.

— Зачем вам понадобился «Хрустальный Принц»? — Это был один из тех вопросов, которые не давали мне покоя с тех самых пор, как в наш город пришел корпус имуров.

— Задолго до того, как Этан предал Хаос и началась эта война, карты Судьбы рассказали о том, что однажды настанет эпоха войн и предательства, когда богам понадобится помощь человека, носящего имя Хрустальный Принц.

— Но на самом деле меня зовут иначе.

— Это не имеет значения. На вопрос имура ты ответил так, как ответил, и теперь ты Хрустальный Принц, о приходе которого было известно заранее.

Как оказалось, моя судьба была предопределена задолго до рождения. Если эта мысль и мне помогла мне смириться с нынешним положением, то, по крайней мере, хотя бы немного утешила.

— Но людей очень много, почему имуры пришли искать принца именно к Сави?

— Район поисков был достаточно большим, но в силу того, что в этих пустынных местах обитает не так уж и много племен... — Она не договорила: и без пояснений мне все стало ясно.

— Хорошо, но если я был вам так нужен, то почему никто не вмешался, когда тяжеловооруженные рыцари втаптывали в землю жалкую кучку ни в чем не повинных лучников?

— Одно имя еще ничего не значит. Я должна была убедиться, что ты — Истинный.

— И для этого нужно было уничтожить целую тысячу живых людей? — Я даже не пытался скрыть свою горечь.