Патриция Брей - Честь Девлина

Хозяева очень радовались их приезду. Зимой постояльцев не хватало. Не хватало настолько, что правительство платило трактирщикам пособие, чтобы ночлег можно было найти круглый год. К тому же путники везли вести из дома, которые были не менее ценными, чем монеты, пополняющие пустеющий кошелек.

И еще хозяева гостиниц оставляли своих гостей в покое — не задавали вопросов, и в отличие от Джорска сюда не стекались толпы любопытных, желающих посмотреть на легендарного Избранного.

В горах крутые дороги начали изматывать и людей, и пони. К счастью, погода улучшилась, а Девлин задал хоть и быстрый, но все же разумный темп. В отличие от других путешествий Заклятие не побуждало его к безрассудной спешке. Более того, оно по большей части не мешало ему, хотя воин и слышал порой знакомый шепот в мозгу, похожий на далекий разговор. Чаще всего он чувствовал его в конце тяжелого дня пути, когда друзья едва не засыпали в седлах. И однажды, проснувшись посреди ночи, Избранный тоже ощутил знакомый гул голосов. Но он не мог разобрать слова, и его ничто не подгоняло, как раньше.

Интересно, невольно задумался Девлин, может быть, это сила Заклятия ослабла, когда он удалился от Кингсхольма? Как знать, если уехать достаточно далеко, то вдруг и вовсе удастся освободиться от него? Но такая мысль была опасно близка к нарушению клятвы, поэтому воин отогнал ее.

На девятый день пути по выезде из Килбарана, когда сгустились сумерки, друзья приехали в деревню Бенгор. Гостиницу было несложно найти, потому что по обычаю она располагалась на северной стороне деревни и с юга отделялась от соседних домов каменистым полем.

Конюшего видно не было. Единственный обитатель стойла, старая кобыла неодобрительно фыркнула, когда нежданные гости принялись расседлывать пони и чистить их. Стивен принес чистой соломы в три загона, а Дидрик наполнил ведра свежей водой. Девлин засыпал зерна в ясли. Устроив лошадок, друзья взяли седельные сумки и отправились ко входу в гостиницу.

Окна были ярко освещены, а дверь открылась от первого прикосновения. Войдя, путники оказались в большой открытой комнате, в которой с каждой стороны стояло около полудюжины столов, а в обоих очагах пылал жаркий огонь.

— Рад видеть вас, — произнес далекий голос.

Девлин услышал медленные шаги и такой звук, будто кто-то тащил тяжелую ношу. Вскоре в коридоре показался человек. Когда он приблизился, Девлин заметил, что левая нога говорящего искалечена и он подволакивает ее при каждом шаге.

— Прошу прощения, что не смог лично приветствовать вас, только час уже поздний, и я не ждал гостей, особенно в канун Середины Зимы. Может быть, у вас есть повозка или кони, которых надо отвести в стойло? Обычно этим занимается моя дочь Эдит, но сейчас она на кухне, помогает готовить праздничный ужин.

— Мы сами позаботились о наших лошадях, — проговорил Дидрик. Обычно он разговаривал с трактирщиками, потому что им приятнее было иметь дело с земляком. — Нам понадобится пара комнат на ночь и горячая еда, если можно.

Хозяин гостиницы вытянулся в полный рост.

— Мы можем предложить куда больше, чем просто горячая еда. Вы присоединитесь к моей семье за зимним пиром. Нам будет приятно видеть сегодня гостей — прямо как дома. Здешние варвары — мрачный народ и не понимают, что сегодня всем надо веселиться.

Дидрик кашлянул, Стивен переступил с ноги на ногу.

Девлин шагнул вперед и откинул капюшон, открывая лицо.

Хозяин гостиницы побледнел.

— Сэр, я, конечно же, не хотел вас обидеть. Я просто не знал…

— Ничего страшного, — проговорил воин. — Уверен, что мои друзья с удовольствием присоединятся к веселью. А что до меня, я такие вещи не ценю и лягу пораньше.

У него были собственные планы на эту ночь, и они не включали в себя празднование. Однако лишать Стивена и Дидрика веселья Девлин не собирался.

Вскоре все устроились в своих комнатах. Избранный занял большую, а его друзья поселились в другой, на противоположной стороне коридора. Дочь трактирщика, Эдит, притащила горячей воды для умывания и явно понравилась лейтенанту.

Хозяин гостиницы, которого звали Венделл, лично принес поднос с едой в комнату Девлина. Готовили здесь превосходно, но воин съел немного и вскоре отставил поднос в сторону.

В дверь постучали.

— Входите, — сказал он.

Дверь распахнулась и внутрь вошли Дидрик и Стивен. Оба сменили пыльную дорожную одежду на более нарядную и чистую.

— Ты не присоединишься к нам? Середину Зимы лучше встречать с друзьями, а наши хозяева сочтут твое присутствие за честь.

Девлин покачал головой.

— Я не в настроении веселиться. И это ваш праздник, а не мой. Мне и одному будет неплохо.

— Не хочется оставлять тебя…

— Мне не нужна нянька. Идите, наслаждайтесь праздником, улыбайтесь шуточкам Эдит. Только не пейте слишком много, потому что с больной головой или нет, выедем мы рано утром.

— Как прикажешь, — улыбнулся Дидрик.

— А ты собираешься уснуть здесь, — спросил Стивен, — или все же отметишь День Поминовения?

Не в первый раз менестрель удивлял своего друга знанием кейрийских обычаев. Стивен мало знал о кейрийцах, когда они познакомились, но с тех пор, видимо, изучил культуру этого народа, даже язык освоил. Видимо, свитки, по которым он учился, описывали кейрийские верования, при этом странным образом оставляли в стороне то, на чем строилось все общество, а именно священный долг гостеприимства и связь между женщиной и землей.

Девлин понимал, что интерес музыканта к обычаям его народа должен только радовать, а вместо этого воину сделалось не по себе. Он предпочитал, чтобы его не понимали слишком хорошо.

— Я отмечу эту ночь, — проговорил кейриец, чувствуя на себе любопытный взгляд Дидрика.

— Тогда можно мне присоединиться к тебе? Я буду бодрствовать рядом, как друг.

Девлин поколебался. Ему стало интересно, почему Стивен просит об этом. По-дружески? Или как менестрель, который всегда стремится узнать тайное, чтобы добавить еще кусочек в мозаику легенды об Избранном?

Молчание тянулось, пока не стало неловким. Стивен открыл рот, словно собираясь что-то сказать, однако Девлин опередил его:

— На восходе луны. Если хочешь, можешь присоединиться ко мне в это время.

Стивен смотрел, сверкая глазами от любопытства, как Девлин поставил на землю перед собой медную чашу. Огонь бросал отсветы на полированную металлическую поверхность, бедный сосуд казался золотым. Музыкант поежился — от земли веяло холодом.

— Хаакон, лорд Закатного царства, я, Девлин, сын Камерона и Талайт, теперь именуемый Девлин Избранный, приветствую своих мертвецов. Да облегчится их ноша благодаря моей памяти о них.