Елизавета Дворецкая - Огненный волк

А между тем имя как грамматическая категория предназначено как раз для выделения одного человека из всех прочих. С точки зрения науки личное имя не имеет множественного числа. В свое время на занятиях в институте меня это позабавило — с точки зрения грамматики нельзя сказать: «На скамейке сидели три Лены» потому что «Лена» может быть только одна. А две другие — жертвы убогой фантазии родителей. Выбирают привычное. А ведь ничего ужасного в непривычном нет. Привычка — дело времени, и не слишком долгого. Имена Олег и Игорь вошли в употребление в XX веке и теперь входят в десятку самых распространенных. А могли бы вместо Олега и Игоря попасть Аскольд и Рюрик — у всех четырех имен совершенно одинаковое происхождение (скандинавское), близкие значения, одно и то же время бытования и даже исторический контекст.

Общеизвестно, что имя влияет на судьбу, и неприятно звучащее или слишком распространенное (как бы отрицающее вашу индивидуальность) имя может стать для человека источником постоянных неприятностей, вплоть до душевной болезни. Я никого не призываю «ломать традиции» и «возвращаться к корням». Я просто прошу: задумайтесь, а надо ли с первых дней жизни вталкивать нового, неповторимого человека в толпу одинаковых и посвящать его чужим богам?

Правда, понятия об оригинальности у каждого свои. Однажды, когда данная книга и читаемая вами статья уже были несколько раз изданы, мне написала молодая женщина, не оставшаяся равнодушной ко всем этим доводам. Она писала, что статья об именах заставила ее задуматься и что, когда у них с мужем родился сын, было решено назвать его как-нибудь оригинально и по-древнерусски. У меня замерло сердце — неужели на свет появился Огнеяр? Но нет, так далеко дело не зашло, и мальчика назвали Всеволодом. И то, как писала моя корреспондентка, некоторые родственники их не поняли. А мне вспомнился один молодой человек из нашего исторического клуба, которого зовут как раз Всеволодом. Когда у него, тоже недавно, родился сын, он назвал его Радимом. Но это ведь исторический клуб, где у каждого есть второе, клубное, имя, по происхождению древнерусское, и люди там привыкли называть друг друга — Тур, Лебедь, Нежана, Заря, Велемир, Добробой, Ветер, Велеса, Огнезор… И оказалось, что если немного привыкнуть, то ничего ужасного в таких именах нет. Все дело в привычке.

Возвращаясь к началу. До знакомства славян со Священным Писанием и крестин по святцам источником имен человеческих служил родной язык. Имя было живым, говорящим. Новорожденному оно давалось как пожелание — тогда в нем отражались те качества, которые родители хотели у ребенка видеть. Поводом к выбору имени могли быть обстоятельства рождения: чувства родителей, время года, время суток, месяц и состояние природы, пребывание дома или вне дома — и так далее до бесконечности. Имя могло замениться прозвищем, отражавшим качества или привычки носителя. Стоит только посмотреть на наши фамилии, каждая из которых когда-то была произведена от прозвища прапрадеда, — и откроется огромное разнообразие. И источником имен для героев моих «славянских» исторических или фантастических романов служил древнерусский язык. Вот примеры, как это делалось.

Бажана— от слова «бажать» — «сильно желать»

Берестень— берестяной сосуд, туесок

Брезь— «рассвет», однокоренное с современным словом «брезжить»

Вешник— «вешний», весенний

Ветоха— от слова «ветох», луна в последней четверти

Вжелена— от «вжеленный» — желанный

Взимок— «подарок»

Вмала— от «вмале» — вскоре. Так могли назвать ребенка, родившегося вскоре после свадьбы родителей или после предыдущего ребенка

Вострец— имя для проворного и сообразительного мальчика

Дивий— «дикий»

Добровзора— от прилагательного «добровзорный», то есть «приятный на вид, миловидный»

Закром— сокращенное от сочетания «из-за крома», то есть принятый в род со стороны, могло быть дано также зятю, который сам пришел жить в род жены.

Корец— «маленький ковш»

Липень— древнее название месяца, когда цветут липы, то есть июля

Навыка— название травы

Недан— от понятия «данный» с отрицанием «не», которое присоединялось к имени в сберегательных целях, чтобы «спрятать» его привлекательность от разнообразной нечисти и возможного сглаза. По этой модели строилось множество имен: Нерад, Ненаш, Незван, Нежелан и т. д.

Неизмир— от древнерусского глагола «измирати» — «умирать», то есть «не умрет». Такое имя, как пожелание, могли дать ребенку, если он родился слабым или если до него дети в семье умирали маленькими.

Нечай— «нежданный». Еще в 18 веке слово «нечаянно» означало «неожиданно»

Пабедь— от слова «пабедье», время перед полуднем

Поярок— «шерсть от первой стрижки молодой овцы и войлок, свалянный из этой шерсти». А также, допустим, обладатель неизменного пояркового колпака.

Прапруд— «проливной дождь» (Это же — великая милость богов, так как обильный дождь предвещает богатый урожай и благополучие.)

Прибава— «прибавление рода»

Привалень— прозвище мужчины, принятого в род жены

Спожин— от названия жатвенного праздника

Спорина— «удача», однокоренное со словом «спориться», то есть хорошо получаться

Укреп— «укрепление рода»

Ярец— собственно говоря, ярцом назывался молодой бобер, но можно рассматривать это имя как одно из многочисленных возможных производных от слова «яр», обозначавшего буйную жизненную силу в широком смысле.

Баснь— вымышленное повествование.

Бездна— первобытный хаос, противостоящий упорядо­ченному миру — «белому свету».

Белокрыльник— болотное растение, из корневищ которо­го выпекали хлеб.

Берегини— мифологические существа в виде птиц с де­вичьими лицами, приносящие весной росу на поля и способ­ствующие урожаю.

Березень— месяц апрель.

Било— плоский подвешенный кусок железа, в который стучали для оповещения о пожаре, для созыва на вече и т. д.

Блазень— привидение.

Бортник— собиратель дикого меда.

Бродницы— духи, охраняющие броды.

Ведун (жен.— ведунья)— служитель богов, знающий це­лебные и волшебные растения и другие способы лечения.

Вежа— башня.

Вела— жена Белеса, повелительница водных источников, от гнева которой происходит засуха.