Жан-Луи Фетжен - Сумерки эльфов

Задыхающийся, почти оглохший от стука крови в висках, он в изнеможении рухнул на землю, не в силах даже размышлять. Крики Фрейра явно свидетельствовали о том, что кинжал не попал в цель. Непростительная оплошность для члена Гильдии, привыкшего владеть собой…

Немного отдышавшись, Блейд поднялся и осмотрел окрестности. Ничего, кроме кустов утесника, нескольких низкорослых ольховых деревьев, зарослей папоротника. Все остальное тонуло в тумане. Его начал пробирать холод. Теперь у него не было ни плаща, ни съестных припасов, никакого другого оружия, кроме этих проклятых кинжалов, выдавших его.

— Чтоб вы сдохли! — прорычал он. — Чтоб вы сдохли все до единого, как собаки!

Он судорожно закашлялся. Легкие горели огнем — так быстро он бежал. Все пропало. Нужно убираться из этого проклятого места, возвращаться к переправе и ждать темноты, а потом разыскивать проводника Уазэна.

— Проклятье!

Он только что вспомнил, что его сумка тоже осталась на поляне и он не сможет дать гному новую дозу противоядия. Тем хуже — придется ему тоже подыхать…

Блейд подошел к высокому тополю, возвышающемуся над зарослями папоротников и утесника, покрытого желтыми цветами. Если забраться на него, то, может быть, удастся сориентироваться и выйти к переправе…

Блейд вынул один из своих кинжалов и принялся прорубать себе дорогу в зарослях папоротника, шлепая по торфянистой болотной жиже. Кинжал был узким и напоминал по форме шило — его лезвие, не заточенное по бокам, могло лишь раздвигать густые заросли, а не срезать их, но яростные удары, которые Блейд наносил со всего маху, немного успокоили его.

Внезапно резкий птичий крик заставил его вздрогнуть. Застыв на месте и затаив дыхание, он вглядывался в нёбо, высматривая сокола Тилля. Туман был слишком густым, но птица была где-то рядом, кружила у него над головой… Крик снова повторился, совсем близко, почти у самой земли. Блейд нацелил кинжал на густой занавес папоротников и попятился, затаив дыхание и поминутно оглядываясь.

В тот момент, когда он снова собрался перейти на бег, кто-то резко схватил его за плечо и швырнул на землю. Блейд зарычал от ярости, упав в липкую болотную грязь, и резко обернулся к нападавшему.

Их оказалось десять или даже больше. Они были невероятно худыми и изможденными, с серыми лицами.

— Ну что? — спросил Цимми, увидев возвращавшегося Мьольнира.

Но, поймав разъяренный и в то же время смущенный взгляд своего друга, он понял, что вопрос бесполезен. Гномы были несокрушимы в ближнем бою, мастерски вращая тяжелыми топорами и нанося страшные удары противникам, которым зачастую едва доставали до пояса. Но когда нужно был преследовать убегающего врага, никакой пользы от них ждать не приходилось, и всем это было хорошо известно. Мьольнир не только быстро отстал от Блейда, но вдобавок заблудился в проклятых болотах, заросших ежевикой и утесником, которые, поднимаясь на высоту его роста, не давали ему разглядеть ничего вокруг. На какое-то время он даже испугался, что было уж совершенно непростительно для гнома-рыцаря с такой славной репутацией, как у него.

— Спроси лучше вот у этого, почему он ничего не сделал! — закричал гном, указывая на Тилля. — Как только появляется опасность, его как не бывало! Тоже мне, следопыт!

Тилль побледнел от этого оскорбления и, подняв лук, выхватил стрелу из колчана, висевшего у него на поясе. Его собака вздыбила шерсть и зарычала на гнома, а сокол прервал полет, готовый в любую секунду броситься вниз и ослепить врага ударами клюва и когтей.

— Мы все просто растерялись от такого поведения Блейда, — мягко произнесла королева Ллиэн, не делая, однако, ни малейшего жеста, чтобы остановить зеленого эльфа или гнома.

Тилль и Мьольнир почувствовали, как их гнев понемногу стихает. В голосе Ллиэн было что-то, что успокаивало душу и заставляло прислушиваться к нему.

— Только вы один, господин Мьольнир, оказались настолько храбры, что стали преследовать его, — продолжала она.

— Ха! — воскликнул гном, гордо выпятил грудь и вздернул подбородок (это было заметно по тому, как зашевелилась его борода). Потом взглянул на Тилля и его собаку с презрительной гримасой, точно так же посмотрел на небо, небрежно хмыкнул и присоединился к Рогору.

Воцарилось молчание — непроницаемая тишина густого мутно-белого тумана словно усугублялась тяжелым грузом непроизнесенных слов и вопросов, оставшихся без ответов. И снова Мьольнир не выдержал первым:

— И что, разрази меня гром, нам теперь делать?

— Хороший вопрос, — пробормотал Цимми, который никак не мог высечь искру из огнива, чтобы зажечь свою привычную трубку из белой глины.

Наконец он бросил это занятие и убрал трубку вместе с огнивом в кожаный поясной мешочек. Только тогда он понял, что все спутники смотрят на него, словно его простая фраза явилась ключом, открывшим дверь самым мрачным мыслям всех и каждого. Ускользающие взгляды, нахмуренные лбы, сжатые губы…

— Что ж, — сказал мастер-каменщик, поднимаясь. — Дело обстоит так: если подозрения мессира Утера обоснованны — а бегство Блейда является достаточным тому доказательством, — то этот человек, который должен был отвести нас к Гаэлю, следовал за нами, очевидно, от самого Лота Он убил господина Родерика и чуть было не сделал того же самого с мессиром Фрейром (Цимми кивнул в сторону варвара, все еще прижимавшего к глубоко рассеченной кинжалом Блейда щеке компресс из мха). Если он действительно знает, где найти господина Гаэля, то можно ужe не сомневаться, зачем это ему нужно… Значит…

— Значит, нам нужно пойти к тому поселению, что обнаружил мессир Фрейр, и попросить помощи у серых эльфов, — заключила Ллиэн. — Я поговорю с ними. Они меня выслушают…

— Простите, — почтительно сказал Цимми, — я продолжаю. Возникает вопрос: зачем этот человек нас преследовал и зачем…

— Хватит! Эта комедия длится слишком долго!

Громовой голос Рогора заставил всех окаменеть.

Выпрямившись во весь рост (немалый для гнома), прочно упираясь расставленными ногами в землю, он сорвал с себя красную тунику пажа, украшенную рунами короля Болдуина и заляпанную болотной грязью, и швырнул ее на землю. Потом он отцепил от пояса огромный стальной топор и укрепил его на топорище, которое Мьольнир, стоявший за ним, почтительно ему протянул.

— О, нет! — в отчаянии прошептал Цимми.

Он невольно поискал глазами Утера, затем взглянул на королеву Ллиэн. Рыцарь, словно зачарованный, следил за каждым жестом Рогора, но Ллиэн посмотрела на Цимми, и в глазах ее были упрек, боль и усталость, отчего сердце мастера-каменщика готово было разорваться.

— Я Рогор, племянник Тройна и наследник трона Черной Горы! — прогремел гном, поднимая топор. — Эльф Гаэль убил моего дядю, и я ему отомщу!