Жан-Луи Фетжен - Сумерки эльфов

— Это твоя работа? — в свою очередь спросил он.

Цимми, полузадушенный, что-то прохрипел, но Утер даже не стал его слушать.

— Убирайся отсюда! — резко сказал он.

Он швырнул гнома на землю, и Цимми, глубоко уязвленный, тут же вскочил, охваченный яростью. Его лицо потемнело, кулаки сжались.

— Я ничего не делал! — закричал он. — Что ты себе вообразил? Что я могу разрушать и создавать по своему желанию? Так вот, я этого не могу!

Утер снова схватил его за воротник и бросил на землю рядом с собой.

— Тогда копай!

Не говоря больше ни слова, все трое принялись яростно разгребать хаос земли и камней, изливая весь свой гнев в этой молчаливой упорной работе.

— Смотрите! — вдруг воскликнул Фрейр. Цимми слишком резко поднялся, и перед глазами у него заплясали светящиеся точки. Он пошатнулся и заморгал, чувствуя сильное головокружение. Но все же сумел различить то, на что указывал варвар. Это была рука. Тонкая женская рука с голубоватой кожей. Ее пальцы слабо пошевелились.

Цимми снова упал и прижался лбом к земле, переводя дыхание и дожидаясь, пока головокружение пройдет. Ллиэн жива!.. Он закрыл глаза. В висках у него стучала кровь, сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Он не мог справиться с нахлынувшим на него потоком вопросов. Почему его магия оказалась в этот раз настолько сильной, что это удивило даже его самого? Ведь он тоже мог погибнуть… Отчего он до такой степени истощил свои силы? Он и в самом деле хотел убить ее?.. Но тогда почему он так счастлив, что она осталась жива? А куда подевались Рогор, Мьольнир и Тилль-следопыт? Неужели они все погребены под землей?

Медленно, словно выздоравливающий после болезни, он поднялся. Чуть наклонившись вперед, упираясь руками в бедра, он смотрел, как Утер и Фрейр разрывают землю теперь уже голыми руками, сбрасывая ее с тела Ллиэн. Он слышал, словно сквозь туман, как рыцарь что-то говорит ей, потом увидел, как тот поднимает ее на руки, будто освобождая из могильного плена, и несет, как ребенка, подальше от хаоса вывороченной земли и камней.

Цимми нерешительно двинулся за ними к небольшой березовой роще. Горло его непроизвольно сжималось. Утер окунул в воду край своего плаща, чтобы омыть помертвевшее лицо королевы эльфов. Ллиэн, прислоненная к березовому стволу, в разорванной одежде, с волосами, в которых запутались комья земли, с кровоточащими порезами на лице и теле, не двигалась, но смотрела на рыцаря так пристально, что он почувствовал себя неловко.

— Я… я боялся, что вы… — прошептал он наконец.

Ллиэн, не отвечая, коснулась кончиками пальцев его губ, нежно обводя их контуры, потом провела ими по его щеке, заросшей трехдневной щетиной, по шее… Затем ее ладонь опустилась на его затылок, и она мягко привлекла его голову к себе, пока их губы не соприкоснулись. Утер не осмеливался посмотреть на нее. Дыхание у него перехватило, всякое ощущение времени исчезло. Ллиэн слегка провела кончиком языка по его губам, улыбнувшись при виде его удивления (люди обычно не целуются так), а потом забылась в долгом, бесконечно длящемся поцелуе, от которого они оба очнулись, словно от волшебного сна, восхищенно, смущенно и недоверчиво глядя друг на друга.

Даже Фрейр, стоявший в нескольких метрах от них, не решался ничего сказать из страха разрушить это волшебство, и когда они наконец отстранились друг от друга с блуждающими счастливыми улыбками, варвар слегка притопнул одной ногой о другую, покачал головой и хмыкнул от удовольствия. Потом подошел к Цимми и хлопнул его по плечу, словно приглашая полюбоваться на такое зрелище.

— Что ты на это скажешь, а?

Цимми стоял молча, слишком взволнованный, чтобы говорить. Его глаза блестели от стоявших в них слез, в горле застрял ком (и то и другое было очень непривычно для гнома). Наконец Ллиэн увидела его и с улыбкой протянула к нему руки.

— Безумие и жажда смерти ослепили всех нас, — сказала она. — Я прошу у вас прощения, мэтр Цимми.

Мастер-каменщик задохнулся от удивления.

— Да нет же, это я должен просить прощения у вас! Я подумал, что…

Он не договорил. Волнение, усталость и наконец радость и облегчение разом нахлынули на него, и впервые за долгие годы Цимми расплакался.

Все четверо еще долго продолжали оставаться там, взволнованные и счастливые, пока пыль полностью не осела и воздух снова не стал прозрачным и свежим. Затем все одновременно почувствовали, что замерзли, поднялись и вернулись на поляну, чтобы заняться поисками оружия и остатков багажа.

Ллиэн нашла лук и стрелы Кевина и свой серебряный кинжал, Оркомиэлу, полностью неповрежденными, даже не засыпанными землей. Нашлись также помятый шлем Мьольнира и красная туника Рогора — но никаких следов самих гномов не обнаружилось. Самая мрачная находка оказалась у Фрейра. Собака Тилля неподвижно лежала под каменными обломками с перебитым хребтом и высунутым языком. Куда делись сам следопыт и его сокол, тоже осталось неизвестным.

Четверо уцелевших молча собрались, избегая смотреть друг на друга, каждый по своим причинам…

— Нужно найти Гаэля раньше них, — наконец сказал Утер и повернулся к королеве эльфов. — Вы сможете отвести нас к нему?

Ллиэн беспомощно развела руками.

— Я совсем не знаю этих мест, и мне неизвестно, где он может быть… Но если мы повстречаем серых эльфов, думаю, они меня выслушают.

— Во всяком случае, — спокойно произнес Фрейр, — гномов будет легко найти по следам. Наверняка они отправились к тем хижинам, которые я видел сегодня утром.

Спутники посмотрели в том направлении, куда он указывал, и увидели примятую траву, по которой словно промчалось стадо оленей. Не оставалось сомнений, что здесь прошли два вооруженных гнома.

— У них нет никаких шансов, — прошептала Ллиэн.

— Если их вовремя поймают, — ответил Утер, — Идемте! Фрейр, будешь показывать нам дорогу. Цимми, останешься с королевой Ллиэн. Я буду замыкать шествие.

Варвар тут же устремился вперед с мечом в руке. Цимми на некоторое время задержался, чтобы подобрать с земли несколько камней и сунуть в один из висевших на поясе мешочков. Затем достал свою пращу, старательно укрепил один из гладких булыжников в кожаной петле и покрутил ею в воздухе. Королева Ллиэн вложила одну из серебряных стрел в прорезь лука. Она слегка улыбнулась Утеру и пошла следом за гномом, примеряясь к его шагам. Рыцарь в последний раз взглянул на развороченную поляну и, слегка приободрившись, тоже двинулся в путь.

Спутники шли в молчании, прислушиваясь к малейшему шороху, сжимая в руках оружие. Кустарник и высокие заросли болотной травы вокруг них становились все гуще, и Фрейру порой приходилось прорубать дорогу мечом. Несмотря на то что он довольно хорошо умел читать следы, ему множество раз казалось, что он сбился с пути — но вскоре варвар вновь находил отпечаток тяжелого сапога, оставшийся в вязкой болотной грязи.