Вера Ковальчук - Младший конунг

Дочь Гуннара даже не обернулась.

Бой затягивался. Время приближалось к полудню. Изнемогая, женщина постепенно начала чувствовать, что кольчуга изрядно весит, что из-за меча болит запястье, а щит в левой руке становится все тяжелее. Она двигалась все медленнее, но ни одного удара кого-либо из противников не пропускала, потому что и противники тоже вымотались, и били уже далеко не так быстро, не так сильно. Вымотались все, и первое дыхание, кажется, уже иссякло, а второе еще не открылось. Удача не желала склоняться ни на чью сторону — количество воинов было приблизительно равно.

А потом отряд Хильдрид как-то незаметно поделился. Те, кто сражался в первом ряду, попятились, и на их место встали те, кому драться почти не пришлось. Альв, как всегда бывший начеку, оказался рядом с Гуннарсдоттер, ухватил ее за локоть и оттянул назад, к берегу, к кораблям. Она не сопротивлялась. Там уже лежали раненые, и несколько викингов возились с ними, поили их и обмывали раны. Альв черпанул из большого котла первой попавшейся кружкой и протянул воду Хильдрид — черпать прямо из реки было нельзя, в воде стояла кровь. Женщина жадно напилась.

Они оба молчали и не смотрели друг на друга.

Гуннарсдоттер стащила шлем и провела мокрой ладонью по лбу. Солнце поднялось и начинало жарить — конечно, не так, как в середине лета — но тоже от души. Даже теперь воины потели в своих доспехах и подкольчужниках, да так, что лишь привычный нос мог притерпеться к запаху. Посмотрев вверх, Хильдрид подумала, что лучше бы над ней развернулось пасмурное небо, серое, как беспросветность. Только дождя не надо, осенью дождь такой же холодный, как и воды широкой полноводной реки, берущей свое начало в валлийских горах.

Взгляд женщины скользнул по водам Северна и застыл. Солнце гуляло по зеркальной глади, которую кое-где морщил ветер, а кое-где — течение, слепило глаза, и лишь потому, что Хильдрид ходила на кораблях с четырнадцати лет, она умела смотреть вдаль сквозь это сияние. И отчетливо разглядела квадратные полосатые паруса и приподнятые носы нескольких драккаров. Верить не хотелось, и Гуннарсдоттер была бы только рада, если б могла решить, будто ей показалось. Но ей не показалось.

Еще несколько мгновений потребовалось женщине, и она, приглядевшись, узнала драккар Эйрика Харальдсона — этот шел самым первым. Следом спешил еще один знакомый ей драккар. Вытянувшись, она показала рукой.

— Эйрик, — лаконично объяснила Хильдрид.

Стоявший рядом с ней раненый с котелком в руках — у него было перевязано плечо, но рана, судя по всему, была неопасна, поэтому он помогал ухаживать за остальными — вытянул шею, приглядываясь тоже, и странно вскинул головой, будто испуганная птица.

— Точно, Эйрик! — крикнул он.

Женщина-ярл торопливо натянула подшлемник, потом и шлем, и, несмотря на попытки Альва задержать ее, кинулась искать Хольгера. Впрочем, он оказался неподалеку — стоял, прикрывшись щитом от случайных бросков издалека, и пытался почесать в затылке. Но шлем здорово мешал.

— Ты видишь? — спросила она его, схватив за локоть.

Хольгер обернулся, посмотрел сперва на нее, а потом и на реку. Прищурился. Даже под шлемом и бородой было видно, как он поджал губы.

— Вижу.

— Что будем делать?

Хольгер пожал плечами.

— Ну... Драться. Что ж остается-то? Не бежать же.

— Нет, конечно.

Она качнула головой и плотнее натянула шлем. Посмотрела на небо.

«Скоро увидимся, а»? — подумала она весело. Перехватила щит.

Но тут откуда-то издалека загудел рог. Хильдрид вдруг почувствовала, как забилось сердце, подскочив чуть ли не к горлу, как день, еще мгновение назад казавшийся лишь преддверием к иному миру, засиял новым светом. Знакомый звук рога, который хранился на корабле ее покойного мужа, на «Змее», и который Орм взял с собой в поход.

Первыми до многострадального измочаленного берега добрались корабли Эйрика. Догадавшись, что это неизбежно, и сейчас у водного уреза разгорится настоящая бойня, часть отряда Хильдрид, встав стеной, защитила раненых и свой корабль. Полосочка людей получилась хилая, и за ее гнущейся, слабой защитой уставшие после боя викинги под градом стрел и копий принялись таскать раненых на борт «Лосося» — ближайшего драккара, на котором их можно было куда-то увезти. Хильдрид прежде никогда не думала, что способна таскать на себе тяжеленных мужиков, даже под угрозой собственной смерти, но, как оказалось, страх за себя не так силен, как страх за ближнего. И она подставляла плечо под мышку очередного раненого, волокла его к кораблю. К тяжести собственной кольчуги добавлялась еще тяжесть постанывающего сквозь зубы тела, и казалось, что нет сил сделать ни шага, но она делала, и не один. Там, у борта, сверху к ней тянулись руки, подхватывали раненого и затаскивали его наверх.

И, скача назад, Гуннарсдоттер думала только о том, что ребятам, сражающимся с людьми Эйрика, приходится еще тяжелее. Каково изнемогать под градом ударов — и не сметь сделать ни шагу назад, зная, что тогда погибнут твои беспомощные товарищи? На викингов валил во много раз превосходящий их по численности противник, а они держали. Пока.

Перед глазами Хильдрид мутилось, и, облизывая сухие губы, она думала: «Да помоги же мне, Альв»! — и сама не понимала, о ком она думает. Она дотащила до «Лосося» очередного раненого и, шатаясь, почувствовала, что сейчас упадет. Лицом в воду. В груди, слева, почти под мышкой, отдаваясь в плечо, что-то тупо заболело.

Она нагнулась, плеснула в лицо ржавой от крови водой — стало легче — на берегу подобрала щит и меч. Узкая полоска, противостоящая Эйрикову войску, стала плотнее, гуще — набежали еще ребята. Да и мертвых много лежало под ногами, если бы не пополнение, защита бы лопнула раньше времени. «Лосось» отчалил: его спустили на воду те же викинги, что помогали таскать раненых, в большинстве они были ранены легко, воевать пока не могли, но с грехом пополам грести или тяжести таскать им удавалось. Вяло покосившись в ту сторону, Гуннарсдоттер краем сознания отметила, кто сидит на правиле — Эйнар так себе кормчий, но отвести корабль ниже по течению, к остальным, сможет. Впервые с тех пор, как стала ходить на «Лососе», она смотрела на удаляющийся от нее корабль — часть ее души — но на этот раз в сердце почти ничего не дрогнуло.

Женщина отвернулась и посмотрела на закипающую в нескольких шагах от нее яростную драку. Строй воинов ее отряда (с какого-то момента всех, кто пришел вместе с нею по Северну, она начала считать своими, даже если не помнила их в лицо и по именам), несмотря на пополнение, прогнулся и собирался вот-вот порваться. Гуннарсдоттер присела на кочку, и, чувствуя, как медленно гаснет в груди болезненное пламя, стала ждать, когда битва докатится и до нее. Уже вот-вот.