Холли Лайл - Подстрекатель

В то же время в более высоких частях города друг Рейта и литературный критик опубликовал интригующую статью о генеральной репетиции спектакля. Он не стал ни хвалить, ни критиковать пьесу, а просто различными способами написал, что она абсолютно не похожа на все, которые он видел, и что благодаря отступлению от традиционного театра может исчезнуть так же быстро, как и появилась. Он подчеркнул, что количество билетов весьма ограничено и что лучшие места уже раскупили, поэтому очень немногим посчастливится увидеть это необычное и удивительное представление, учитывая, что оно будет идти всего шесть дней.

С таким же успехом он мог сообщить богатым и влиятельным жителям города, что владеет тайным эликсиром бессмертия, но лишь первые пятьдесят человек получат его.

Дорогие места распродавались быстрее дешевых. Предприимчивые люди, которые купили больше билетов, чем нужно, перепродавали их по ценам от баснословных до непристойных.

Известие о гонке за лучшими местами просочилось и к нижним сословиям, которые поняли, что их билеты теперь стоят больше, гораздо больше того, что они за них заплатили. Большинство — но не все — продали их, получив не только свой месячный заработок, но в некоторых случаях и годовой.

Из своего внутреннего кабинета в театре Рейт наблюдал, как к нему льются деньги. Уже перед первым спектаклем у него хватало денег, чтобы заплатить всем актерам за месяц — как он и планирован, — а не за шесть дней, сохранить декорации и начать работать над следующей постановкой.

Билеты на каждый из шести дней были распроданы еще за неделю до премьеры, но пока никто не видел «Человека снов». Все зависело от того, что случится после. Если стольти хорошо отзовутся о спектакле, люди продолжат приходить — остальные стольти, потому что не захотят ничего пропустить, и представители других сословий, потому что они ухватятся за любую возможность быть замеченными вместе со стольти, а таких возможностей было мало. Но если они придут в ужас от того, что он создал, то найдут способ закрыть театр, и это станет концом эксперимента.

— Вы выглядите как собачонка, которая загнала в угол медведя, — заметила Мичаан, когда снимала с лица грим.

Она играла дерево. Они закончили прогон, и этим вечером состоится премьера.

— Если бы я был хотя бы наполовину так же уверен, как эта собачонка, и то было бы неплохо.

— Все будет в порядке. Вы создали нечто потрясающее, — ответила девушка. — Они придут; это не то, что они ожидают, но это по-настоящему потрясающе и заставляет задуматься. По-моему, большинство из них уже давно не задумывались.

— Когда ты стольти, то гораздо легче жить, не думая о последствиях, — вздохнул Рейт, пытаясь смягчить мрачность голоса легкой улыбкой. — Когда думаешь о последствиях, начинают сниться кошмары. Он пожал плечами.

— Может быть, они увидят себя, может, своих знакомых… может, увидят лишь нереальную историю без всякого глубинного смысла. Я не знаю. Теперь, когда мы здесь, все кажется глупым, ничтожным способом что-либо изменить. Что это может изменить? Кого тронет? Кто изменится?

Мичаан засмеялась.

— Вы не можете этого знать, и ни к чему волноваться. Вы предоставили пищу для размышлений. Вот пусть и едят — а как они будут это делать, не зависит от вас.

— Но я хочу, чтобы это привело к освобождению уорренцев. Хочу, чтобы привело к прекращению неправильного использования магии.

— Вы хотите того, чего хотите, и хотите этого сейчас… но жизнь устроена иначе. Человек может сдвинуть мир, но для этого нужен длинный рычаг и много времени.

Ее улыбка была загадочной.

— Не спешите. Сегодня упадет первая капля дождя. Завтра вторая. Дождь создает реки и сглаживает горы. Перемены настанут, вы начали бурю.

Рейт посмотрел на коробку с деньгами, на список проданных мест и на длинный список заявок. Он начал бурю, но кто скажет, будет ли это мелкий дождик, который даже не прибьет пыль, или ливень, который смоет город? Разумеется, он не знал.

Дафрил Кроу-Джабен сел рядом с Велин, которой удалось приобрести два билета в лучшую секцию. Дафрил принял приглашение быть ее сопровождающим; все знали, что она готовилась к нутевазу и поэтому могла появиться на людях только в сопровождении надежного мужчины, а поскольку он был близким другом Луэркаса, это ставило его в ранг надежного. Вся ситуация забавляла Дафрила: он не общался с Велин много лет, но, разумеется, знал подходы к ней. Однако он поведет себя безупречно. Не получишь славы от того, что назовешь себя покорителем такой добродетельной женщины, как Велин.

Он заметил, что Джесс Ковитач-Артис села слева от него, и тут же почувствовал радость. До Дафрила дошли слухи о том, что Джесс и Соландер расстались, и все утверждали, что у Джесс больше нет ни с кем отношений, ни серьезных, ни случайных. Дафрил всегда считал ее красивой, умной, интересной… и далекой. У него сложилось впечатление, что он не очень ей нравился, и это его интриговало.

Дафрил откинулся на своем сиденье, пытаясь найти удобное положение, и понял, что эти сиденья созданы для чего угодно, но уж точно не для удобства. Велин один раз посмотрела на Джесс и отвернулась. Джесс взглянула на Велин с абсолютно пустым выражением лица, а затем уставилась на сцену и больше не отвлекалась. Интересно. Велин перестала встречаться с Гелласом, постановщиком всей этой шарады, несколько месяцев назад. Все знали, что Геллас и Джесс были друзьями с того времени, как появились на пороге Дома Артисов с ученическими документами в руках. Дафрила мучил вопрос, не стал ли Геллас причиной неприязни между Велин и Джесс.

Геллас не жил в Доме Артисов почти год. Дафрил не уделял особого внимания большинству из Артисов, но что-то в Гелласе всегда казалось ему не вписывающимся в общую картину. Дафрил знал, что Геллас пришел в Дом Артисов издалека, чтобы воспользоваться возможностями, которые ему положены по рождению. Но, несмотря на дружбу с этим хорьком Соландером, Геллас никогда не шел по дорожке, на которой семья Артисов могла открыть все двери. Эта дорожка — магия. Вместо нее он выбрал какой-то философский бред, хотя у Артисов не было связей с духовенством и монастырями, где жили философы. Поэтому он построил театр, словно один из ковил-оссетов, которые тратили жизни на раскопки руин Фен Хан и Кробади, или издавали книги со своей же поэзией, или переводили потерянную литературу Мехаттинов. Беспомощные дилетанты, все до одного — и Геллас в том числе, ведь, имея нужные связи и имя, он поступил, как они.

Он даже не сделал эти проклятые богами сиденья как положено. Но если не получится поспать, по крайней мере можно поболтать с Джесс. Она выглядела так, словно не хотела быть нигде, кроме как здесь, Дафрил чувствовал это.