Холли Лайл - Подстрекатель

Джесс сидела на скамейке в парке. По берегу искусственного пруда под руку прохаживались влюбленные. Патр, молодой помощник Джесс, не обратил внимания на перемену в ее настроении, как оставил без внимания и ее внезапное молчание. Откусывая от горячего бенджора — длинной булки, внутри которой находилась вареная капуста с тремя видами сильно наперченного мяса и несколькими сортами плавленого сыра, он продолжал свою историю:

— И тогда Буэллин говорит, что мастер Геллас набрал свою личную армию благодаря собственным театрам, в которых он использует элементы магии для контроля над мыслями своих покровителей. А все актеры — какие-то недоразвитые создания, какие-то нелюди, которые надевают особые костюмы чтобы скрыть свой ужасный облик.

— Забавно, — сказала Джесс.

— Еще бы. Но Буэллин слышал еще несколько других вариантов этой истории, и все они сходятся на том, что Геллас собирает свою собственную армию, чтобы свергнуть власть Империи. Что он берет в актеры всякое отребье и что контролирует разум своих зрителей и заставляет их делать то, что они сами ни за что бы делать не стали.

Джесс рассмеялась, но ее смех прозвучал неестественно.

— Почему люди говорят о нем такие вещи? Ведь Геллас… сокровище Империи. Я слышала, его собираются наградить звездой Харс Тикларим. Ему удалось возродить интерес общества к театру. Сейчас все хотят смотреть спектакли. Такого не было лет сто. Он возродил удивительное искусство, и сейчас сотня драматургов пытается соперничать с Винкалисом — создать новые, прогрессивные формы театрального искусства вместо того, чтобы повторять старые, застывшие, безжизненные формы и штампы, которые использовались веками.

Откусив новый кусок, Патр рассмеялся.

— По-моему, ты дала верный ответ. Тебе не кажется, что Магистры Литературы — все эти старые, подлые ковил-оссеты, которые на протяжении веков монопольно владели искусством слова и указывали всем остальным, что можно и чего нельзя употреблять в пьесе — просто в ярости от того, что они оказались сейчас никому не нужными, а их былая значимость свелась практически к нулю? Разве они не бесятся от ярости, зная, что новые драматурги делают из них дураков?

Патр присел на скамейку и, пытаясь не уронить остатки бенджора на землю, попробовал свободной рукой открыть бутылку пива.

— Если бы я искал создателей этих сплетен, то в первую очередь присмотрелся бы к старым завистливым Магистрам Литературы.

Неплохой совет, подумала Джесс. Конечно, можно было бы не придавать значения сплетням, которые ей поведал Патр, за исключением, пожалуй, его последнего рассказа. Рейт действительно хотел свергнуть правительство, нанимал в свои театральные труппы всякое отребье, и в самом деле старался изменить мировоззрение зрителей. Однако в сплетне оказалось больше правды, чем вымысла. Несмотря на нагромождение в ней явных небылиц, многие поняли суть происходивших с Рейтом событий достаточно правильно.

Джесс также показалось, что здесь дело явно не обошлось без предательства и утечки ненужной информации. Она принялась разглядывать аримских мужчин и женщин, вышедших на прогулку в столь приятный день. Ее внимание также привлекли плававшие в пруду лебеди. Наблюдая за грациозными пернатыми созданиями, Джесс пыталась убедить себя в том, что с Рейтом все будет в порядке, что все сплетни о нем являются лишь пустопорожними разговорами, что, будучи всенародно любимым театральным режиссером, Рейт может рассчитывать на то, что ему никто не причинит зла. Хотя осведомленный предатель, который распространяет о нем все эти слухи, может знать о самом Рейте гораздо больше, чем о его планах.

Джесс вспомнила о своем расписании, согласно которому она будет отсутствовать в Эл Артисе еще целых пять месяцев. Она совершит путешествия в Арим, Тартур и Бенедикту. Имелась достаточно высокая вероятность того, что сплетни так и останутся пустыми разговорами. Если она вернется в Эл Артис поговорить с Рейтом, это будет неудобно для них обоих. Их встреча может вылиться в обсуждение истории, от которой оба отмахнутся, как от полнейшей глупости.

Джесс отошла от скамейки к краю пруда. Перед ней возникли шпили башен центральной части города Граноретт. Они отражались в воде подобно острым золотым клинкам. Она так много времени уделяла работе, что почти забыла о чудесах за пределами Эл Артиса. Девушка думала, что ничто не может сравниться с величественным старым городом, однако она оказалась не совсем права. Каждый новый уголок, который она посещала, дарил что-то новое, удивительное, непохожее на другое. Она обретала, таким образом, новый взгляд на самое себя и окружающий мир, узнавала новые обычаи и языки. Если бы сейчас кто-нибудь сказал Джесс, что она больше никогда не сможет вернуться в Эл Артис, она бы лишь пожала плечами и недоуменно развела руками. Джесс даже представить себе не могла, какие новые чудеса подарит ей утро нового дня. Вернуться сейчас в Эл Артис — все равно что лишить себя всех будущих радостей жизни.

И все же не следует забывать, что всем этим, всей своей жизнью она обязана исключительно Рейту. Именно благодаря ему она сейчас любуется красотами Граноретта. Если бы не Рейт, она была бы бездушной пленницей, запертой в темнице незнания. Живым горючим, лишенным даже собственной души. Чем же отплатить ему за все это?

Только возвращением домой, подумала девушка. Нужно придумать какой-нибудь мнимый предлог и вернуться в Эл Артис. Найти подходящий повод для встречи с Рейтом и несколько минут поговорить с ним с глазу на глаз. Передать информацию, которая поможет ему начать поиски предателя в своем ближайшем окружении. Она обязана Рейту тем, что сохранила душу, получила свой шанс на вечность, какую бы форму она ни принимала. Безграничные чудеса Матрина подождут до ее возвращения.

Потребуется неделя, подумала девушка. Неделя потребуется для того, чтобы вернуться, придумать какое-нибудь дело, встретиться с Рейтом и передать ему записку, которую он обязательно должен уничтожить, а также подстраховать эту встречу чередой других встреч, не менее важных, с другими людьми — творческими личностями и предпринимателями. После этого она снова вернется к работе с Живым Классическим Оркестром. За эту неделю оркестр доберется до Бастимы, что на Южных Аримских островах. Она пропустит посещение двух городов, Уайнхолла и Савиэя. Она успеет выполнить задуманное и почти вовремя присоединится к своим музыкантам, так что ее совесть будет чиста.

Две недели. Шестнадцать дней. Джесс обязательно отплатит Рейту за то, что он подарил ей этот удивительный мир.

Без двадцати восемь в кабинет Рейта без стука вошла какая-то девушка и сказала: