Владимир Ленский - Странники между мирами

— По-моему, вы не хотите говорить об этом, — сказал Ренье.

Адобекк отнял руки от ушей.

— А как ты догадался?

— По некоторым вашим характерным словечкам. Впрочем, это лишь предположение... Возможно, я ошибаюсь.

— Ты не ошибаешься, — твердо сказал Адобекк. — Полагаю, упрямая голова, ты будешь настаивать и окончательно испортишь мне настроение, поэтому давай условимся так: мы не будем заниматься устройством любовных отношений какой-то мужланки. И говорить об этом я тебе запрещаю. Девица, по всей видимости, представляла ценность, коль скоро я счел возможным преподнести ее королевскому двору, но ее дружок — иное дело. Кто он? Пахарь? Пастух? Очередной болван с грязными ногтями? Все, довольно об этом.

Ренье кивнул и снова взялся за таблицы.

Адобекк заглянул ему через плечо:

— Так для чего тебе все-таки эти расчеты, а?

Обе луны находились в благоприятной фазе, и Ренье удалось подняться в воздух без особых усилий. Он надеялся, что никто его не видит: в последнем городском квартале люди ложились спать рано. Он закутался в темный плащ, синий с серыми разводами, — Адобекк уверял (и не без оснований, надо полагать), что именно такая одежда делает человека полностью невидимым, растворяя его в ночной тьме.

Забытое ощущение невесомой легкости охватило Ренье — он и не подозревал о том, как тосковало по левитации его тело! Блаженное ощущение наполняло его, хотелось смеяться от радости. Ренье старательно думал о плохом, чтобы не расхохотаться. Медленно он проплывал над крышами, потом поворачивался и по лучу скользил ниже, опускаясь до уровня окон последних этажей. Скрещение синеватых и желтоватых лучей обеих лун находилось как раз возле дома Тандернака, так что именно там Ренье и повис в воздухе.

Он приблизился к окну и осторожно заглянул: обнаженная девушка, почти ребенок, сидела на постели и, кисло глядя в пустую стену, щипала себя за сосок. Несколько помещений стояли пустые; затем Ренье увидел Тандернака.

Вот человек, чьи сны не тревожат печальные воспоминания, — не спеша он раздевался перед зеркалом и явно любовался своим отражением. Не так, как смотрит на себя красивое человеческое существо — испытывая тщеславное удовольствие при виде стройной фигуры, густых волос, изящного лица, — нет, Тандернак созерцал свою персону в единстве ее успешности и значимости. Зеркало охотно демонстрировало ему Тандернака, человека, который всего добился сам, человека, который преуспел в жизни и не далее как сегодня получил благословение эльфийской крови. Отныне он намерен преуспевать с меньшими затратами и большим результатом. Еще один этап пройден.

«Да здравствует Тандернак!» — прошептал Ренье, мелькая на миг в зеркале, за плечом отражения.

Он увидел, как Тандернак вздрогнул и замер. Неужели испугался? Ренье не верил собственным глазам. Сей господин, лишенный всякого страха в своем бесстыдстве, оказывается, суеверен!

Ренье был свидетелем того, как дядя Адобекк отправил обратно в деревню своего личного слугу за то, что тот побледнел при виде человека, который случайно выглянул из-за его левого плеча. Бедняга побледнел и кинулся на конюшню, где схватил горсть овса и поскорее начал метать через левое и правое плечо попеременно, сплевывая и что-то бормоча. Дядя Адобекк ни слова не говоря расстался с этим слугой и завел себе другого, куда менее беспокойного.

Чужак за левым плечом считается у простонародья признаком близкой смерти. Вдвое, втрое хуже, если такой чужак отразится в зеркале — тут уж верная смерть, объясняют «знающие люди». Причем, согласно тому же поверью, верная смерть, так или иначе, будет связана с тем, кто отразился в зеркале названным образом: «От его руки гибель придет, либо он рядом стоять будет. Либо не он, а кто-то похожий».

— В общем, что-то в таком роде или сходно с тем, — заключил Ренье, когда слуги (в строгой тайне от дяди) завершили объяснение странному поступку суевера.

Насколько знал Ренье (а он нарочно посылал в деревню справиться), до сих пор с сосланным слугой ничего дурного не случилось. Но, с другой стороны, тот ведь принял меры и бросил овес, не говоря уж о плевках!

Впрочем, на тот случай, если Тандернак тоже успеет обезопасить себя, у Ренье имелся запас других отвратительных трюков, и юноша намеревался использовать их все.

Еще несколько раз он возникал в зеркале, прежде чем исчезнуть. Незачем позволять Тандернаку распознать лицо подглядывающего. Сходство должно быть смутным — так страшнее.

Затем Ренье приступил ко второй части плана. Он спустился ниже и привесил к решетке произвольно выбранного окна маленький камушек на нитке. Теперь при порывах ветра в комнате будет раздаваться тихий стук непонятного происхождения. Если же камушек все-таки обнаружат, то встанет новый вопрос: кто и как ухитрился его здесь подвесить. А главное — с какой целью. Наверняка придут к выводу, что это какой-то новый, изощрённый способ наводить порчу. Настолько новый, что и средства отвести беду еще не изобретено.

Но шедевром своей изобретательности Ренье считал то, что принес в мешочке и что теперь висело у него на поясе: десяток дохлых крыс. Ренье не интересовался способом, которым были умерщвлены все эти животные; довольно было и того, что выглядели они отвратительно.

Крыс он купил у очень серьезного мальчишки-карманника — по случаю. Чумазое дитя созерцало прилавок с пряниками у розничной торговки, что разместилась у шестой стены, неподалеку от ворот. Ренье также остановился полюбоваться ими: фигурные, с пестрой обсыпкой таких ядовитых цветов, что поневоле хотелось выяснить — из чего же это сделано и не опасно ли для жизни. Один пряник имел форму скачущей лошадки, другой — прыгающего льва, третий — девичьего лица с волосами на прямой пробор и жуткой ухмылкой, произведенной с помощью выкрашенной красным полоски теста.

К несчастью для мальчика, он запустил руку в кошель Ренье одновременно с самим хозяином кошеля, который вознамерился приобрести ухмыляющуюся девицу — в подарок Эйле. (Заодно и подразнить новую приятельницу!)

— Эй, — удивленно проговорил Ренье, хватая шевелящиеся пальцы в своем кошеле. — Кажется, у меня завелись черви?

Мальчик хотел было дать стрекача, но Ренье — и сам в недалеком прошлом мальчик — успел поставить ему подножку, и воришка растянулся на мостовой. Ренье торжествующе установил ногу на его спине..

— Сдавайся, несчастный! — вскричал он.

Мальчишка не отвечал: пыхтел и корчился на мостовой в попытках освободиться.

— Сдавайся, или я сломаю тебе спину! — возопил Ренье еще громче.

Тут уж торговка не выдержала:

— Сразу видно, знатный господин! Два гроша для бедняжки ему жалко! Отпустили бы — так нет, непременно нужно поиздеваться!