Владимир Ленский - Странники между мирами

— Да вы и воспитывали, дядюшка! — взорвался Ренье. Он схватил одного из перепелов, сорвал с веревки и принялся грызть. Птица оказалась приготовленной на славу, сочной и ароматной.

— Прекрати жевать! — заорал Адобекк.

— И не подумаю, — отозвался Ренье с набитым ртом. И искоса поглядел на дядю поверх тушки.

— Да? — Адобекк вдруг успокоился. — Ну и хорошо.

Он сбросил белоснежную мантию и оказался в другой, красной с золотом. Безжалостно пачкая рукава, подхватил другую тушку, качнул ее, точно маятник. Она задела соседнюю, та — еще одну, и скоро вокруг дяди с племянником раскачивался целый лес. Все кругом поскрипывало, по красным звездам бегали блики от потревоженного в лампах огня, запах копчености плавал в воздухе. И сам Адобекк, в пламенных одеждах, казался чем-то нереальным, созданным искусственно, с какой-то непонятной яростью по отношению ко всему остальному миру.

Ренье молчал — ждал. Он всегда считал, что вулканические выходки дяди Адобекка могут быть направлены на кого угодно, только не на его любимцев, племянников. Оказалось — ошибся. Никто в этом мире не может считать себя в безопасности от Адобекка, королевского конюшего. Никто. Возможно, даже королева.

Адобекк начал раскачиваться в такт подвешенным птицам. Его неподвижное лицо то ныряло в тень, то выскакивало на поверхность, и постепенно оно начало представляться Ренье плоской маской.

Неожиданно Адобекк нарушил молчание:

— Тебе нравится принц?

Ренье не сразу понял, что следует отвечать на вопрос, так заворожила его дядина игра. Но брови на маске сердито сдвинулись, и юноша проговорил:

— И да, и нет.

— Неужели ты испытываешь противоречивые чувства? — ухмыльнулся Адобекк.

— Что-то вроде этого.

— Я недоволен тобой! — взревел Адобекк и перестал раскачиваться. Он сделал несколько шагов вперед и надвинулся на племянника массивной тушей. Королевский конюший умел, когда хотел, быть на удивление громоздким, хотя в других случаях двигался ловко и изящно и производил впечатление человека весьма скупо размещенного в пространстве.

— Я тобой недоволен! — кричал Адобекк, ярясь все больше. — Ты ходишь как сонная муха! Тебя поместили при дворе принца не для того, чтобы ты там скучал и был недоволен жизнью! Чем ты занят целыми днями? Чем вы все там заняты? Брюзжите как старые бабы! Моя плоть и кровь!

— Я его защищаю... — самым жалким образом пробормотал Ренье.

— Брось ты! — презрительно покривился Адобекк. — От чего ты его защищаешь, хотелось бы слышать?

— Ну, от неприятностей...

— От каких неприятностей? — наседал Адобекк.

— Во время драки...

— Слышал уж. — Губы Адобекка дергались, точно пытались согнать севшую на них муху. — Ничего более позорного не случалось в нашем роду на протяжении... — Он запрокинул голову и уставился в потолок, как будто пытался прочитать там историю своего рода и отыскать сходный эпизод. — Словом, никогда!

— Ну дядя! — взмолился Ренье. — Что я должен делать?

— Ты? — Адобекк уставился прямо ему в глаза, впервые за все это время. Маленькие пронзительные глазки королевского конюшего смотрели прямо в сердце молодого человека и злобно сверлили там глубокие скважины, кровоточащие и ужасные. — Что ты должен делать, болван? — Одним гибким прыжком Адобекк подскочил к племяннику и схватил его за плечи. — Ты должен стать для него настоящим другом, вот что ты должен делать! Ты не смеешь относиться к нему снисходительно, как к уроду, который заслуживает лучшей доли!

— Я вовсе не думаю, что он...

— Молчать! Он молод, ему нужен постоянный праздник, а его окружают унылые кретины! Кто ты для него? Друг?

— Я...

— Нет, ты ему не друг!

— Дядя! — умоляюще закричал Ренье. — Но я лучший из всех, кто его окружает! Вы бы слышали, что они говорят о нем... Они ведь тоже считают его нечеловеком. Никем.

— Что значит — «тоже»? — нахмурился Адобекк.

— На постоялом дворе об этом говорили...

— Кто?

— Просто люди. Самые обычные.

— Ты внимательно слушал? — Адобекк тряхнул Ренье за плечи. — Кто из них говорил громче других? Ну, вспомни — должен был быть подстрекатель. Главный распространитель слухов.

— Откуда вам известно?

— Потому что так бывает всегда. У слухов есть автор. Это неправда, что «разговоры» рождаются в народе, что у них нет источника. Есть! И этому источнику всегда можно укоротить язык.

Ренье задумался. Адобекк пристально следил за ним.

Наконец молодой человек вымолвил:

— Действительно, там один был всезнайка. Обо всем составил понятие. И все время ссылался на «умных людей». Дескать, умные люди давно уже подсчитали, что принц — не человек и не может иметь потомства...

— Ты сумеешь узнать его во второй раз? — спросил Адобекк.

Ренье кивнул. Дядя выпустил его. Ренье потер плечо.

— А те, остальные, и Мегинхар, и Агилон, и Госелин, и прочие наверняка — тоже... Они все в душе согласны с тем всезнайкой, — пожаловался Ренье.

— Ты наверняка тоже, — проворчал Адобекк. — Только скрываешь.

— Я не знаю... Мне бывает его жаль.

— Принца?

— Да.

— В корне неправильное чувство, — сказал Адобекк и вздохнул.

— Дядя, — осторожно спросил Ренье, — но почему королева позволяет этим людям составлять окружение своего сына? Ведь это она подбирает ему придворных.

— Королева ищет человека, который оказался бы полезен наследнику. Она не вполне понимает, каким должен быть такой человек. И не прекращает поиски. И каждый, кого она направляет в «малый двор», разочаровывает ее. И ты — в том числе. Что не может не печалить одного королевского конюшего.

Ренье опустил голову, покусал губу. Он понимал, что запутался. Жалеть принца нельзя — Талиессин не в этом нуждается. Свести с ним сердечную дружбу — не получилось. Но что же делать?

— Стать праздником, — услышал он голос дяди. — Это же так просто... и так весело! Я тебя научу.

Ренье дал клятву слушаться Адобекка во всем, но в глубине души сомневался в том, что затея дяди будет иметь успех. Молодому человеку она представлялась довольно примитивной. И к тому же она отдавала дурным вкусом. Но Адобекк и слышать не хотел никаких возражений.

— Первая шалость и должна быть простенькой, такой, чтобы пронять самого тупого из придворных! После перейдем к более утонченным выходкам.

Ежемесячный бал должен был состояться в дворцовом саду, среди фонтанов и специально подстриженных к этому случаю кустов. На газонах расстелили ковры, для музыкантов устроили специальные беседки, где имелись скамьи для отдыха и столики с напитками.

Бал, как правило, выплескивался за стены дворца: танцевали в этот вечер — и всю ночь — и за второй, и за третьей стенами столицы. Те музыканты, которых на этот раз не пригласили играть для королевы и ее приближенных, развлекали публику попроще. Некоторые придворные также выходили в город, находя, что там веселье проще и шумнее. Многие искали любовных приключений с горожанками, поскольку — как объяснял Адобекк подобные вылазки — «число королевских фрейлин ограничено».