Всеволод Мартыненко - Белое солнце Пойнтера

В результате посольство осталось в совершенном запустении. Вольнонаемных служащих мы не застали ни на месте, ни у обозначенных в списке домовых раковин дальней связи. Пускаться же в более серьезные розыски ни у кого из нас не было ни сил, ни желания. Моему семейству не привыкать к отсутствию прислуги и мертвым соплеменникам в доме. А после долгих дней пути, нападения песчаной акулы и сегодняшней жаркой встречи ни на что, кроме как помыться и рухнуть спать, никто из нас уже годен не был.

Даже удивиться и порадоваться посольской бане, размерами и качеством не уступающей купальням в замках властителей, и то не сумели толком…

Отличить утро от вечера при здешнем странном освещении было непросто. А необходимость разбирать ужасающее количество багажа угнетала прямо с момента, когда удалось продрать глаза. Да и обстановка в посольстве располагала в основном к лени и безделью, а не к чрезмерным и чрезвычайным усилиям…

Либо предыдущий посол находил вкус в местном колорите, либо вообще не обращал внимания на обустройство особняка. Так или иначе, вся мебель и утварь были здесь на местный манер — низкие столики, диваны и подушки повсюду и ни единого дюйма пола и стен без ковров. Во всяком случае, именно так принято представлять хисахский домашний обиход у нас в Анариссе. Таков ли он в действительности — понятия не имею.

Привычного вида стол и стулья обнаружились только в посольском кабинете, в который я смылся, увильнув от участия в разборке не очень тяжелого, но объемного и на редкость бестолкового багажа жен. Свои несколько брезентовых армейских мешков с запасными комплектами униформы, оружие и амулетный ящик наладчика кадавров я распихал по резным узорчатым шкафам за каких-то пять минут.

Сейф-портфель же пришлось прихватить с собой в рабочую часть посольства. Без него договориться с внутренними контурами защиты дипломатических тайн Концерна Тринадцати не вышло бы, как ни старайся. В конце концов, по армейской специальности я маготехник, а не взломщик какой-нибудь! Мое дело — работать со стандартными кодами и их отклонениями, а не со специально запутанными посредством нехилых усилий штатных шифровальщиков. Да еще и защищенными особыми ловушками на страх шпионам всех мастей.

Нет уж, мин с меня в Мекане хватило по самое не могу и еще пять лет сверху. А во что обошлась мне последняя из них, и посейчас лишний раз вспоминать не хочется. Так что пусть все идет официальным путем, нечего удалью профессиональной размахивать.

Наконец сейф-портфель перестал перемигиваться сиянием хрустальных шаров-ключей с кристаллами центрального поста посольства. Авторизация прошла успешно, теперь ни мне самому, ни женам с компаньонкой в самом здании и во дворе ничто не угрожало. Особенно актуально сие было в отношении последних — кто их знает, куда те сунут свои любопытные или забывчивые по мечтательности носы.

В качестве дополнительного бонуса открылся доступ к записям событий последних дней, сохраненных оборонительной системой в кристаллах, включая смерть посла и последовавшие за ней события. Не самого лучшего качества, но со всей возможной достоверностью.

Долгих полтора часа я потратил на то, чтобы раз за разом отсмотреть ключевые эпизоды.

Вот посол выходит из кабинета и, не ужиная, отправляется на ночлег. Сухая, прямая, как палка, фигура с чуть деревянными движениями, холеное светлоэльфийское лицо с брезгливо поджатыми губами и мрачным взглядом глубоко запавших тусклых глаз. В годах изрядных, за дюжину столетий — раньше старость у Инорожденных себя не оказывает.

Тут он уже ложится спать, вытягиваясь в полных семь футов под легким пологом. А сейчас уже за поддень, если судить по сошедшему на нет световому пятну у окна. В спальню заходит местный слуга — и находит посла в той же позе, что и с вечера. Когда после многократных обращений, сопровождаемых низкими поклонами, господин не просыпается, камердинер, или кто он там, осторожно пытается разбудить его прикосновением к плечу. И, ощутив под рукой смертный холод, путается и убегает…

Всю ночь посол провел в одной позе, лежа на спине со скрещенными на груди руками. Будто специально подгадал под то положение, в каком вольнонаемные служащие посольства уложат его на главный стол в конференц-зале, устроят на траурном белом пологе, обмыв и обрядив с торопливой опаской и стараясь лишний раз не глядеть в лицо.

Вызванные из местного храма огнепоклонников жрецы столь же стремительно наложили на покойника заклятие нетления, окурили помещение, а специально приглашенный чихающий дервиш дополнительно обчихал тем же дымом все углы, истово раскачиваясь и подпрыгивая в священном трансе. После чего все живые спешно покинули посольство, а охранная система автоматически встала на режим полной изоляции, из которого я и вывел ее трое суток спустя.

С чего все так перепугались, в толк не возьму. Тихо посол за Последнюю Завесу ушел, без признаков насильственной смерти. Разве что не понять, когда именно. Всю ночь пролежал в одной позе, как уже неживой. Однако, что делает с эльфами старость, я доподлинно не знаю, так что, может, это у них в порядке вещей — при жизни костенеть…

Для порядка отсмотрел еще дня четыре перед тем — все так же. Светлоэльфийский дипломат деревянно расхаживал по посольству, перекладывал и помечал какие-то бумаги в кабинете, а после шел спать, раз за разом устраиваясь наподобие покойника при собственных поминках. Ел и пил мало, как-то по обязанности, никуда не выходил. В общем, вел себя совершенно обыденно для дряхлеющего разумного любой расы.

Так что смерть его выглядела совершенно естественной. И поводов к слухам не давала по определению.

Для порядка я еще поднялся на второй этаж, осмотреть ждущий отправки для торжественных похорон труп Властителя ау Гуотт ау Рийнаорр — так его звали. Нынешнему Светлому Арбитру прямой родственник, а Предвечным Королям Хтангской династии — сторонний. Все равно что живой памятник целой эпохе… до недавнего времени живой.

Лежащий головой к востоку в занавешенном траурными белыми полотнищами зале эльф ничуть не изменился с момента наложения заклятия, призванного хранить его плоть от тления. Вот только попал он под него таким, что стало ясно, отчего перепугалась местная обслуга.

Высокородный дипломат смотрелся не свежим покойником, а не один день походившим мертвяком. А то и не один год полежавшим в сухом песке или соли — настолько иссохшим и затвердевшим смотрелось тело.

Эк его за ночь и утро перед магической бальзамировкой просушило… Сразу тянет списать на яд или заклятие.

Воровато оглянувшись, я вытащил мяч-тестер и обстучал им мертвеца. Подробно, не пропуская ни одной части тела, ни одного украшения парадного посольского мундира. На всякий случай и полог со столом проверил, остановившись только после второго захода. Ничего. Ни заклятий, ни ядов знакомых.