Всеволод Мартыненко - Белое солнце Пойнтера

А единственный путь обойти Высокую Клятву, связывающую нас с Хиррой, состоял в формальном вступлении драконидки в «Гекопардовые Орхидеи». Это хотя бы уравняло бы ту в правах на мужа атаманши с Пемси и остальным составом женской подростковой банды. Да только что о том рассуждать — под свою руку атаманша-«подзахватная» «захватчицу» не примет никогда…

Что ж, обойдемся. Тем более что главная ценность этой наложницы не в постельных танцах, при всей ее привлекательности и моем любопытстве. Хотя жаль, конечно…

Встряхнув головой, я вернулся к текущему моменту из весьма далеких от него размышлений. Насущная же необходимость требовала заняться изменениями в посольстве, связанными с появлением новой обитательницы. Причем рассчитывать в этом случае можно было лишь на помощь старшей жены — по вполне понятным причинам.

— Не поможешь Исэсс выбрать комнату? — Попросить мою высокородную немедленно было лучшей идеей. — А я пойду ей статус «гостя дома» обеспечу, чтобы защита случайно не сработала, — и пояснил уже самой новой обитательнице посольства: — Дипломатия — дело секретное, так что полный статус, прости, дать не могу.

— Понимаю, мой повелитель. — Драконидка на мгновение подняла прозрачные веки, показывая не прикрытые глаза. — У меня тоже есть тайны, доступ к которым для тебя невозможен.

Ничего себе! Вот так подарочек, с нехилым сюрпризом в запасе…

— А как насчет моих прав на тебя в качестве твоего повелителя? — шутливо спросил я, сбрасывая мгновенное изумление.

— Я в твоей воле, мой повелитель, но не в твоей собственности, — не заставил ждать себя ответ, исчерпывающий в своей холодной точности.

— Поня-я-ятно… — протянул я, тщательно отворачиваясь от торжествующего взгляда младшей жены, обрадованной тем, как быстро раскрыла свою суть с ходу не глянувшаяся ей женщина драконьей крови. Для меня, впрочем, не злую, хоть и пугающую жесткостью. Разница между правлением и владением действительно не маленькая. Причем наложница немедленно поспешила одарить нас еще одним ее прочтением:

— Ты можешь изменить мою судьбу, но не мою душу.

— Не собираюсь делать ни того, ни другого, — попытался я закрыть тему.

— Второе не в твоей власти, первое же — не в твоей воле, мой повелитель, — еще более четко отрезала пророчица пятой расы разумных. — Тебе суждено менять судьбы!

Что тут скажешь? Похоже, ответ, абсолютно точный и столь же неприменимый к делу, как в сказке об астрологе и сломанном воздушном корабле, драконидка способна дать на любые слова. К демонам змеиным посылая все иерархические предрассудки, поставившие меня над ней.

Урок стоил того, чтобы его запомнить. Повелитель — всего лишь тот, кто отдает приказы. В это звание никак не входит готовность окружающих эти приказы исполнять. Что, похоже, и продемонстрировала мне в полный рост хисахская наложница. Во все ее пять футов два дюйма, что для драконидки весьма немало…

В отличие от той же Келлы, первый опыт общения с этим подарочком Великого Визиря не дал мне возможности понять, как к нему следует относиться. То есть к ней.

Вот как относиться к Музафару, видно сразу — не поворачиваться к этому высокоталантливому царедворцу не то чтобы спиной, а вообще любым местом, на котором нет защитного заклятия или хотя бы боевого панциря времен Хтангской династии.

Упускать его из виду слишком надолго тоже, впрочем, не следует — никогда не угадаешь, какую гадость припасет он на следующий раз. Исключительной вредности тип, да еще и символьно — Оэт-Пинт, «Кнут». Наподобие моей высокородной до очищения Мечом Повторной Жизни, сменившим ей цвета аспектов. Только в мужском варианте сей симвотип не в пример пакостнее…

Ну и демоны с ним, все до единого! Или нет, уже не все. Одну демоницу в пестрой змеиной шкурке Великий Визирь сбагрил нам в посольство. Видно, и его довела. Поверить, что столь тщательно соблюдаемая взаимная неприязнь между подарком и дарителем разыграна специально для нас, грешных, как-то не получалось. Для легенды, прикрывающей введение шпиона в мое окружение, все это смотрелось слишком искренне и тонко.

Впрочем, почему обязательно шпиона? Провокатор во вражеском стане — тоже немало. А провокация может обладать любой долей искренности. Наоборот даже: чем чистосердечнее, тем лучше. Управлять ненавистью легче, чем неприязнью, и уж куда проще, чем спокойным равнодушием. Равнодушного не соблазнишь на лету исполнением простейшего желания. Сначала надо посеять и взрастить в нем это желание, прежде чем собирать урожай жажды…

Так или иначе, с наложницей придется держать ухо востро. Да и самому поберечься, чтобы не дать своим чувствам к Музафару Великолепному сделать себя управляемым.

Или хотя бы слишком предсказуемым, что не многим лучше.

Начало парада было назначено на полдень. До пристани за полчаса добраться можно, если я правильно припоминаю пояснения гида-извозчика. На месте тоже минут за пятнадцать обернуться со всеми церемониями, плюс стандартный запас на все про все…

В общем, за час до того я уже спустился к воротам подготовить выезд. Все-таки хорошо, что в местные легкие повозки запряжены не живые скакуны, а кадавры. Настоящих-то верховых зверей в пустыне не прокормишь, да и от жары им урон слишком велик. А с искусственными их подобиями из семи металлов, движимых пятью стихиями, я всяко общий язык найти смогу по старой армейской закваске.

Переквалифицированного в кучера кадавростюарда тоже удалось натаскать на славу. Во всяком случае, в ворота он теперь попадал с первого раза и способен был маневрировать по двору, не пытаясь протаранить ни ограду, ни особняк, ни попутно задавить меня самого.

Единственное, что слегка отвлекало от привычной работы — доносящееся даже сюда с Теневой площади истошное агуканье султана, с утра пораньше начавшего осваивать прыжковый шнур, преподнесенный в числе прочих даров. Почти неразличимая с такого расстояния фигурка на светящейся нити, прикрепленной к краю верхней площадки Проекционной Башни, плясала и подпрыгивала, как йо-йо с бородой, воплями распугивая с соседних крыш ящеричных обезьянов.

Хорошо хоть те же лизардманки не мешали мне своим любопытством и навязчивостью. Окажись у них крикунячья манера тащить все блестящее при лапах столь же ловких, как руки драконидов с двумя противолежащими остальным пальцами, за целость инструментов и амулетов пришлось бы беспокоиться почем зря.