Всеволод Мартыненко - Белое солнце Пойнтера

Тогда все эти морские да пустынные молодцы-девицы заодно с тесайрскими Воинами-Жрецами живо превратят нашу южную границу в такой же огненный занавес, как рубежи, пролегающие по Анару. Камням Ветровой Стены впервые со времени своего создания придется потрудиться в полную мощь…

Именно на этот вариант развития событий, похоже, и нацеливался Музафар Великолепный. Иначе зачем все эти разговоры о «гарантиях» и «мирном сосуществовании» с Иэри и Атиной? А также третирование собственной армии в угоду недополицейским силам…

Что надо сотворить, чтобы подобный вариант не осуществился, пока не было ясно. Но сделать все, чтобы он так и остался среди бредовых наваждений, я постараюсь обязательно. Сидеть сложа руки, когда кругом все рушится, всяко не сумею!

Сколь бы мрачным ни был сей вывод, уверенности в понимании ситуации он лишь прибавил. Значит, была причина отправить беспокойного пса Пойнтера подальше с эльфийского двора — не просто так, не в длинный ящик политического забвения с погребальными рунами на крышке. Все правильно рассчитали Арбитры и прочие девять акционеров Концерна Тринадцати с правом решающего голоса…

Ощутить себя на своем месте, приставленным к важному делу, оказалось неожиданно приятно. Это скрасило и прощание с бинбаши, и визит вежливости в султанскую ложу с почерпнутыми у Джумы дежурными славословиями, и обратную дорогу до стоянки экипажей уже вместе со всеми, мимо рыбных рядов.

Нет, военный атташе из меня вышел бы неплохой. Вот только опять приходится этим делом не в своем качестве заниматься, а в посольском. Которое требует больше тонкости и сторонних ходов, чем точности и напора…

Вчера, да и сегодня утром что-то удержало меня от немедленного подробного отчета Концерну по международным инициативам Хисаха. А теперь и подавно окрепло желание сначала разобраться, с чего они вообще возникли и кому это выгодно, кроме явных общих врагов. Если окажется, что кроме Музафара — никому, можно будет задуматься о том, нельзя ли переиграть ситуацию к лучшему. Тогда-то и настанет время привести в действие всю махину эльфийского государства. А шелохнись оно неловко раньше времени, нам здесь увернуться вряд ли удастся…

Поняв, что и ради чего собираюсь делать или не делать до поры до времени, я испытал немалое облегчение. Теперь можно и обратно, ни к чему дольше оттягивать возвращение в посольство. Остальные повозки уже разъехались.

По очереди помогая спутницам забраться в экипаж, я совсем уже собрался усесться следом, когда засуетилась устроившаяся на переднем сиденье Памела.

— Ой, а можете меня к Академии подбросить? — попросила она, умильно глядя и сложив губки бантиком.

— Чего тебе там? — Сдержать недоумение у меня не получилось. Пемси и академия — сочетание столь же нелепое, как «тесайрский эльф». Не может быть, потому что не может быть никогда. Вроде сытого мертвяка.

— Ну надо очень… Меня встречать будут… Договорились уже… — заныла пышечка.

— Да ладно, довезем, — поморщившись, оборвал я ее нытье. — Только объясни зачем?

— Про акулу рассказывать! Песчаную… — охотно объяснилась блондиночка. — И вообще про Анарисс…

Про акулу так про акулу. В этом вопросе городская бандитка при всей своей малообразованности сейчас главный источник и авторитет. А вот про Анарисс она им расскажет, чую, немало интересного. Будь я натуральный эльф, особенно светлый — они постоянно озабочены видимостью приличий, — в корне пресек бы эту лекцию по культурному обмену.

Но не мне блюсти чистоту образа родного города в глазах заграничной ученой братии. Сам не из самых чистых мест вышел и лакированным картинкам сроду не доверял. А по научной нужде точность нужна, а не приукрашенность, так что пусть вещает.

Только чтобы доставить ее в Академию, придется в очередной раз перенастраивать кадавростюарда, который у нас за кучера. Легче самому на козлы сесть при всей невместности.

Оглянувшись по сторонам, я так и сделал, приказав незадачливому кадавру, исполняющему функции возницы, занять место в повозке. Да еще все шесть рук заставил его сложить покомпактнее, чтобы Исэсс с Хиррой не пришлось тесниться.

Все равно остальные высокие гости уже отбыли, так что не перед кем особо позориться. Изрядно покосившись на чутких рессорах, коляска отвалила от стоянки и ни шатко ни валко отправилась по маршруту, впечатанному в память заклятием усиления, в Академический квартал.

Пожалуй, это было самое зеленое место города. Пусть вся зелень росла в громадных горшках с принудительным поливом от каменных арыков и акведуков в пару футов высотой, но по сравнению со знакомой частью Хасиры от стены до Посольского Квартала и это было что-то. В посольстве садик предполагался, но небрежением предшественника был заброшен и иссох, а до дворцового сада султана мы как-то пока не добрались, хотя и видели его при въезде на прием.

Ограда академии смотрелась чисто символической — трехфутовый бордюр из кубических каменных блоков, с воротами из кубов на фут больше, увенчанных плоскими чашами с горящим даже среди дня огнем. За ними начиналась площадь, полого восходящая низкими, но широкими ступенями, на которой располагались приземистые и солидные здания колледжей, увитых все той же зеленью.

Памела не обманула — у ворот ее действительно поджидали. Да кто — академики, натуральные, и не один, а целых трое!

Кроме вчерашнего дедка-богомола, в комитет по встрече входил еще тучный полуседой здоровяк, увешанный секстантами и прочими морскими инструментами на массивных цепях, и быстроглазый коренастый крепыш в тех же годах, обритый наголо наподобие армейского чина. Оба человеческой крови, что примечательно, по крайней мере, на мой взгляд.

Студенты же в бирюзовых чалмах почтительно толпились в сторонке, с не меньшим оживлением обсуждая наше приближение. Среди них людей и драконидов было равное число — в молодости дурь распространена поровну, без различия расы и сословия.

Чем только взяла этих ученых мужей городская оторва самое большее с начальным образованием? Одной смазливой мордашки тут маловато будет, нужен притягательный артефакт посильнее.

Ладно эти старые умники-заумники, которым кому демон в ребро под седину в бороде, кому отеческие чувства за неспособностью к прочим в голову вступили. Студиозусы-то с чего запали на простецкую пышечку? У них по возрасту затмению в мозгах еще не время, на заучившихся до потери соображения тоже не похожи. А куколок и поаппетитнее полноватой для своего роста унтер-бандерши по Хасире бродит немерено, причем одето на них не в пример меньше. Кроме набедренных, грудные повязки носят лишь те, кому необходимо поддерживать их содержимое. Остальные еще и к соскам украшения привешивают, словно других мест им не хватает, вроде ушей, ноздрей и бровей. Пемси при всей своей преступной буйности анарисского разлива по сравнению с местными домашними девочками — скромница!