Всеволод Мартыненко - Белое солнце Пойнтера

Закончив с процедурой, Келла надолго прижалась лбом к ране, что-то неразличимо шепча на кеннэ. Слабее жечь от этого не стало — только глуше, не так остро, как тогда, когда она только взялась за меня.

Наконец младшая жена отпустила мою многострадальную руку и, шатнувшись, как пьяная, отступила в сторону. Удержаться от взгляда на итог ее стараний я не сумел… Вместо раны красовался свежий шрам. Сверкал розовой кожей и отчаянно, смертоносно чесался.

На мой потрясенный взгляд эльфь древнейшей крови лишь плечами пожала смущенно. Мол, вот так все и есть… Знал, кого за себя берешь!!!

— Куда сейчас? — как ни в чем не бывало спросила она.

— В посольство. Надо же их в спокойное место, — кивнул я головой на носилки со старшей женой и наложницей. — Сам вперед пойду, проверю и подготовлю, а вы следом…

— А потом? — требовательно продолжила моя древнейшая.

— Во дворец. Заканчивать это безобразие… — Я изо всех сил старался не расчесывать затянутую ее усилиями рану.

— Ясно… Пошли! — Приняв услышанное, Келла без промедления приступила к своей части дела. Пока она отбирала носильщиков и конвой, я взмахом руки подозвал аштегмена ветрострелков.

— Ну что, подыскал по дороге мельницу для моих костей? — вспомнил я последние слова угрюмого служаки.

— Целых три… о султан, — показал тот осведомленность о случившемся в его отсутствие. — Только ни к чему они…

— Что ж, хоть объяснять ничего не придется. Таким не словами — делами надо свое право доказывать. А уж если доказал, то пока сам не порушишь достигнутое иным, дурным делом, верен тебе будет выше всякого предела.

— Тогда бери людей, и за мной!

В начальствовании главное — четко понимать, чего самому делать не надо. Командовать всеми одновременно, сверху донизу, нельзя прежде всего. Подчиненных можно любить, уважать, пить с ними горькую и помирать вместе, но в их дела, отдав приказ, вмешиваться совершенно непозволительно. Это я крепко по Мекану запомнил — лучшие офицеры у нас таковы были. Оттого и шли солдаты за ними во все стихии, под смертное заклятие и парадные волынки…

И уж если Судьба сделала меня офицером и джентри, а теперь еще и Султаном Хисахским, учиться правильно распоряжаться народом просто необходимо.

Поэтому, отдав приказ, за весь долгий путь к посольскому квартану назад я больше не оборачивался. И без того знал — следом идут лучшие из лучших, проверенные утренней мясорубкой на улицах родного города и признавшие перемену власти. Ну и забежавшие вперед дозорные из тех же ветрострелков по флангам виднелись…

Посольский квартал встретил нас особым, настороженным запустением. Недавние коллеги из дипломатических миссий, пережившие утренний погром, еще не знали о том, что тот был провокацией, и не спешили показываться на глаза изрядной толпе, неотличимой от погромщиков. Путь к особняку с драконами на воротах был свободен, если не считать куч мусора и дохлых лизардманков.

Остановившись за дюжину ярдов до ограды и дождавшись, когда встанут идущие за мной, я подозвал аштегмена ветрострелков, уже освоившегося в качестве командира моей лейб-гвардии:

— В посольство местным нельзя, один пойду. Расставь людей вокруг.

— Ясно, о султан. — Привычную краткость офицера порядком корежило сановное обращение.

— Без чинов! — поморщившись, я отменил неуместное титулование. — И вот что… Найди мне какой-никакой стреломет. На всякий случай…

— Сейчас. — Тот обернулся, высматривая, у кого изъять подходящее оружие. — Может, все-таки…

— Нет, внутрь можно только мне, моим женам и наложнице. — Очухались драконы на воротах после снятия магии с города или нет — не знаю, но рисковать не стоит. — Остальным нельзя, что бы внутри ни происходило…

Может, это и слишком самонадеянно, но засады внутри я не ожидал. Файрболл одного калибра дважды в одну воронку не ложится.

Казалось, что я оставил здание посольства не в полдень этого дня, неодолимо катящегося к финалу, а неделю назад. Возвращаться в пустой дом, да еще со свежим покойником, никогда не представлялось мне особо веселым действием, а уж в разоренном гражданской войной городе — особенно…

Отчего-то через приемную с разгромленными диванами и перебитой фальшколонной я прошел именно в конференц-зал, где пребывал ныне покойный посол. Не в свои покои, не на женскую половину — приготовить все к прибытию Хирры и Исэсс, даже не в посольский кабинет к сейфу с ключевыми заклятиями ко всей магии связи и охраны — а к безучастному ко всему предшественнику.

Который и оставил мне разгребать весь этот политический хлам!

Как будто Инорожденный Дня, так не ко времени отправившийся за Последнюю Завесу, мог встать и уйти за время моего отсутствия. Или быть похищенным прежде хрустальных шаров посольских кодировок и драгоценностей для парадных выходов дипломатических чинов и их супруг.

Никуда бывший посол не делся. Все так же торжественно пребывал на главном столе, затянутом ради такого случая траурным белым покрывалом. Разве что окна конференц-зала, лишенные магической защиты, не уцелели в сегодняшней перестрелке. Сквозняк от вечернего бриза запорошил пол, стол и покровы покойника какими-то бумагами.

Отбрасывая смятые листы носком полотняного ботинка, я медленно прошел к столу и, особо не церемонясь, присел на его край, в ногах у так не вовремя отправившегося за Последнюю Завесу предшественника. Сбросил пару бумаг ленивым движением руки, вздохнул и сказал ему зачем-то:

— Вот и все, надо нового преемника искать, — подразумевая, что сам при себе послом быть никак не сумею. — Смена власти в Хисахе произошла…

Реакции на свое заявление, понятно, я никак не ожидал. Тем большим оказалось мое удивление, когда внезапно уже, почитай, неделю лежащий головой к востоку эльф зашевелился, расцепил сложенные на груди руки, вытягивая их перед собой, и начал приподниматься, желая сесть.

Нервы после прошедших суток и так были ни к демонам, так что я чуть было не всадил в него стрелу по фронтовой привычке. В меканских болотах свежий, при тебе в первый раз поднимающийся мертвяк — зрелище обычное. Был твой приятель, незнакомый солдат или вовсе тесайрец просто трупом, да что-то не так повернулось в его посмертии — вот и готов зомби. Способ против такого тоже новизной не отличается: хорошенько взболтать мозги неупокоенному, и вся недолга. Стрелой в лоб пользительно, надсеченной иглой в глазницу или хотя бы рукоятью тесака по башке. Просто в куски порубить тоже можно, да уж больно неаппетитный результат получается.

Однако тут действовать столь прямолинейно, увы, не выйдет. Высокородный все-таки — родственничкам его вряд ли понравится, если их дражайшего неупокойника так грубо приведут к должному знаменателю. То есть к естественному положению дел, когда у него не останется позывов почем зря разгуливать и живых покусывать.