Павел Марушкин - Дети непогоды

— Ну и вонь, — недовольно пробормотал кот, подходя к хозяйке.

— Ступайте хорошенько вымойтесь. — Перегнида залезла в ступу. — Кстати, как вас зовут?

— Меня — Йоо; моих братьев — Эрей и Хадзме. А эти… — кипадачи кивнул на остальных, — пока не заслужили имен.

— Ничего, заслужат, — пообещала ведьма. — В случае чего, я сама им придумаю.

Запрыгнувший вслед за хозяйкой кот тихо фыркнул.

Хлюпик блаженно улыбался и пускал к потолку колечки табачного дыма. Трубка — небольшая, но очень удобная, приятно согревала его ладонь. В такие вот моменты друг Пыха и говорил авторитетно: «Жизнь удалась!» Он возлежал на тахте в комнате-квартире Громилы. Иннот пристроился напротив, развалившись в кресле с тем самым журналом, который так смутил Хлюпика, и с видом знатока рассматривал его. Изредка он поворачивал журнал так, чтобы Хлюпик мог видеть изображение, и спрашивал: «А как тебе вот эта?» — в ответ на что Хлюпик лишь смущённо отмахивался. Он уже успел устать от многочисленных вавилонских соблазнов. Гости Громилы с удовольствием покуривали умат-кумар: Иннот щедрой рукой отсыпал из мешка в глубокую глиняную миску, и теперь любой желающий мог просто подойти и взять, сколько ему хотелось. Собственно, гостей пока пришло трое: загорелый усач Фил («Не некрофил, не зоофил, и уж, конечно, не педофил, а просто Фил» — именно так он представился Хлюпику), потом Кактус — они с Иннотом долго смеялись и хлопали друг друга по плечу, а Хлюпик с интересом разглядывал глянцевую тёмно-зелёную кожу Кактуса — такую расцветку он видел впервые. Ещё пришла Джихад — высокая, сухопарая девица, от которой, казалось, прямо-таки исходила опасность. Впрочем, Иннот с удовольствием обнимался с ней, а сама Джихад с весёлым интересом поглядывала на Хлюпика. Насколько он мог понять, и она, и Кактус были каюкерами, так же, как и его приятель. По поводу Фила хозяин, рассмеявшись, сказал, что он просто хороший малый. Ещё ждали какого-то загадочного Афинофоно, который должен был вот-вот подойти, но всё задерживался. Пиво лилось рекой — даже Хлюпик за компанию употребил свою порцию, не получив, впрочем, от этого особого удовольствия. В центре внимания оказался Иннот. Все наперебой расспрашивали его о путешествии; из отдельных реплик Хлюпик понял, что приятель не просто так оказался в Великом Лесу, а вроде бы от кого-то там скрывался. Осторожный Кактус при этом выражал сомнение в том, что неведомые враги Иннота оставят его в покое, а Джихад только кривилась и обзывала Кактуса перестраховщиком.

— Слушай, а чего ты рыжий? — внезапно Хлюпик понял, что не давало ему покоя последний час: волосы Иннота, раньше зелёные, теперь цветом напоминали огонь в очаге.

— Всё просто, парень: защитная окраска! — Приятель подмигнул ему. — Когда ты отправляешься в Лес, лучше всего быть незаметным. У меня есть такое специальное средство — коробочка с мазью из микроскопических водорослей. Стоит намазать ею голову, как водоросли облепляют каждый волос и меняют его цвет. И подкрашиваться не надо: по мере того как волосы растут, водоросли тоже размножаются. Так что рыжими остаются только самые корни, остальное прокрашивается. У тебя с твоими тёмными волосами такой проблемы, конечно, нет.

— А теперь ты просто смыл эти водоросли?

— Ну да. Водой их не смоешь, а Громилиным шампунем — очень даже.

— Вот у меня с мимикрией вообще полный порядок, — встрял Кактус. — Стоит только сбросить одёжку, и я запросто сольюсь с листвой.

— А тебе-то зачем?! — рассмеялась Джихад. — Ты ведь из города не вылазишь!

— Ну, мало ли что может случиться, — ухмыльнулся Кактус. — Наеду не на того, как Иннот, и придётся устроить себе долгие каникулы. Кстати, мелкий! Ходят жуткие слухи, что тебе вынесли дверь и разгромили твоё жильё. Это правда?

— Ага. Только меня к тому моменту уже не было в городе. Как только мы с Кашлюном просекли, что дело пахнет керосином, я сразу смотался.

— А Кашлюну-то каюк, — тихонько сказал Громила.

Иннот широко раскрыл глаза.

— Да ты что?! Я-то был уверен, что он слинял и до сих пор где-нибудь отсиживается!

— Увы… Такой сверхосторожный парень, а опасность недооценил. Решил залечь на дно в городе, ну его как-то и вычислили.

— И кто его?

— А это вопрос интересный, — Кактус цыкнул зубом, — Люди болтают, что подписали самого Подметалу.

— Подметалу?! Да это же легенда, блин! Нет никакого Подметалы! Ты бы ещё про Старую Контру вспомнил! Или эту, как её, «Веспа Крабро»! Тоже мне, общество любителей городского фольклора!

— А что за Подметала? — вмешался Хлюпик.

— Да болтовня это! — Иннот раздражённо стукнул ладонью но колену. — Бабушкины сказки! Ну, якобы существует такой Подметала, который может заделать каюк абсолютно любому, эдакий суперкаюкер.

— А народ говорит, что он есть. — Джихад отхлебнула пива. — Лично я думаю, что это какая-нибудь тайная организация, члены которой пользуются одним и тем же псевдонимом.

— Почему ты так решила?

— Да уж больно крутой каюкер получается. Просто ухайдакер какой-то. И никто ничего о нём не знает, и каюк он всем по-разному заделывает. Точняк, организация.

— А я считаю, это какой-нибудь маг. Не Великий, конечно, но тоже очень мощный. Отсюда и таинственность, и удачливость, — Кактус многозначительно поднял палец.

— Маги, тайные организации… Вы все просто обкурились, ребята! Куда я, блин, попал! — Иннот шутливо схватился за голову. — У этого вон кренделя вообще видения. — Он кивнул на Хлюпика.

— Оу, правда?! — Джихад присела на корточки, с интересом уставившись на него. — Расскажи, если не секрет!

Хлюпик покраснел.

— Ну, понимаешь, когда мы делаем глубокий смоук, иногда у некоторых случается такое, — от смущения он говорил сбивчиво, и Джихад недоумённо нахмурилась.

— Что такое глубокий смоук?

— Это когда они курят, — вмешался Иннот. — Так ведь?

— Ну, нет. Просто покурить — это одно; а сделать смоук — это совсем другое.

— А в чём разница-то?

— Когда делаешь смоук, надо определённым образом настроиться, — пояснил Хлюпик. — Для начала тебя ничего не должно смущать или там тревожить. Ты должен сосредоточиться на том, что ты делаешь. Настоящий смоук лучше всего получается, когда куришь трубку или чилим; но даже если просто сворачиваешь самокрутку, то должен делать это очень тщательно, с полной концентрацией. И ни в коем случае нельзя спешить; иначе никакого смоука не выйдет.

— А в чём смысл всего этого?

— Если смоук получился, на тебя снисходит благодать Никоцианта, духа табака. Ты сразу же успокаиваешься, можешь гораздо глубже понять все свои проблемы и найти пути их решения. А если смоук глубокий, то иногда получается пообщаться с духом табака напрямую. Обычно это происходит неожиданно; и далеко не со всеми, конечно.