Илья Носырев - Карта мира

Зато уж монахи вопили!

— Виват! Слава графу Рональду! Они больше не придут! Урааааа!!!

Рональд, сопровождаемый овацией, шел по направлению к замку. Кверкус Сквайр все в той же позиции — в проеме окна донжона — улыбался и вытирал слезы. Граф вдруг заметил, что темнота над башней как-то странно волнуется и изгибается. Он всмотрелся: с крыши замка спускалась петля, раскачиваясь над самой головой Сквайра.

— Сэр Кверкус! Сэр Кверкус! — кричал Рональд, указывая пальцем на петлю. — Вон там! Смотрите!

Но расстояние было слишком значительным, чтобы Сквайр мог точно разглядеть направление, указанное графом. Он вертел головой вправо и влево, смотря на поле вокруг замка, а коварная петля спускалась все ниже, раскачиваясь, как живая змея, и не было в мире силы, могущей этому помешать…

Сквайр крикнул страшно и надрывно, так что эхо раскатилось в сухом воздухе во все стороны от башни. Тело его, рывком вытащенное из окна, сучило ногами, поднимаясь все выше. Затем старый граф рухнул на землю с высоты шести этажей.

Петля исчезла, и Рональд увидел странное существо, которое он сперва принял за летательный аппарат, — ловко прыгая по черепице, оно достигло заднего, почти невидимого глазу, края крыши — и взлетело в воздух, уплывая вдаль.

— Дайте мне пищаль! — кричал Рональд, но монахи, упоенные победой, не только гибели их доброго хозяина не замечали, но и вовсе, казалось, не могли думать — улыбки на их физиономиях были улыбками грудных младенцев.

Тщетно граф толкал их, бил по лицу — даже падая на землю от его ударов, они вновь вставали с радостными физиономиями и кричали:

— Слава графу Рональду!

И только по прошествии получаса в них вновь стал просыпаться интерес к миру. Тут-то они заметили страшно изуродованное, посиневшее тело старого графа, лежащее на ступенях — закричали в голос, заплакали.

— Мы не скажем ничего леди Роксане, — хлюпая носом, заявил брат Кристоф. — Такая смерть — не для дворянина. Уверим ее, что отец отправился в персидский поход, позже сообщим ей, что он погиб героической смертью. Если она увидит его таким… ничего хорошего из этого не выйдет. Последнее время и так ничего, кроме сплошных страданий, не наблюдается. Если уж мы, мужчины, едва все это можем выносить, то что говорить о женщине?

— Пожалуй, это правильно, — согласился Рональд. — Я тоже буду молчать — до тех пор, пока вся эта чертовщина не будет объяснена.

Они занимались делом чрезвычайно неприятным: рылись в архиве Сквайра.

— Не понимаю, — брат Кристоф выглядел озадаченным. — Мы же хранили ту самые важные секреты, сообщенные нам королем. А теперь они пропали!

— Я подумал бы, что виною тому та красная тварь, что убила графа, но ведь она все время лазила по крыше, а в замок, кажется, и вовсе не забиралась.

— Эврика, — мрачно сказал Иегуда, посыпавший белой пылью выдвижной ящик секретера. — Тут все залапано чьими-то лукавыми пальцами. Это не монстр, а самый обычный человек.

— Дворник! Он единственный, кто имел сюда доступ, — брат Кристоф хлопнул себя по лбу. — Говорил я сэру Кверкусу: не берите в услужение сарацина… Хайдар!

Из- за шкафа выглянуло изможденное алкоголем лицо.

— Украль я и продаль, всо продаль, — причитал Хайдар. — Пахмэлиться нужна била, очень пахмэлиться нужна била!

— Проклятый пьяница! — выругался брат Кристоф, наотмашь ударив его по щеке. — А кому продал-то?

— Прихадыл тут два человека, оба сарацины, балшые дэнги предлагаль за эти чэртежи и схэмы. Очэн зеленый змий меня одолевал, бэс папутал, прости, душа любэзный!

Он повалился на колени.

— Ладно, не так уж это и страшно, — махнул рукой брат Кристоф. — В конце концов, ничего у них не выйдет. Схемы схемами, но мы же знаем, что лампочки горят и пулеметы строчат исключительно силою наших молитв. Если бы не добрая молитва наших сорока братьев, не увидеть нам никогда чудес минувших дней.

— Сорока братьев, говорите? — спросил Рональд. — А представляете, сколько человек посадит молиться о возвращении электричества турецкий султан?

Брат Кристоф загрустил и вдруг — с несвойственной христианину яростью — наподдал ногой по распростертому ниц телу Хайдара. Старик воспринял как должное, — даже не шелохнулся. Монах схватил его за ухо, поднял с земли и увел вон из комнаты. Хайдар умолял не лишать его работы, а только забрать его никому не нужную жизнь.

Рональд вздохнул и глянул в окно. Монахи жгли костры и пили пиво по случаю победы над врагом. Рыцарю стало грустно, он обхватил голову руками и стал раскачиваться, словно больной зуб успокаивал.

«Повернись!» — вдруг сказал ему кто-то в самое ухо. Он судорожно обернулся — и тут же прыгнул в окно, ни на секунду не задумавшись, ибо по направлению к нему летела бомба, от фитиля которой не осталось практически ничего. Скользнув по стене, он едва успел зацепиться руками за подоконник этажом ниже. Взрыв, страшный, мощный, сотряс все здание, на голову Рональду посыпались куски кирпича и пыль.

Подтянувшись на руках, он заглянул в окно, под которым висел, и увидел краешек лестницы — а по лестнице этой бежало вниз страшнейшее существо — скользкое, бурое и стремительное: он лишь секунду его видел.

Маркиз рассмеялся, сорвал травинку и принялся ее жевать.

— Я на мгновение поверил — тем более, что у барона действительно есть мотивы. Видите ли, в случае смерти Сквайра он, как ближайший родственник по мужской линии (мы тут все состоим в некотором родстве, savez-vous?), получил бы его родовое поместье. Леди Роксана-то не замужем. Да и ногу он действительно сломал вчера…

— Так это он и организовал! — вскричал Рональд. — Теперь все сходится!

— Ну, не все, — охладил его пыл маркиз. — Я, конечно, не запрещаю вам подозревать моего племянника и даже буду всячески способствовать вашей слежке за ним — но тут есть три «но».

— Какие же?

— Во-первых, барон — редкостный дурак. Он не может придумать план похода в сортир, а вы утверждаете, что он столь хитрый и двуличный стратег! Во-вторых, не помню дня, чтобы барон себе чего-нибудь не ломал. А в-третьих, у него алиби: Лукас всю ночь напролет читал мне вслух книгу сказок. Теоретически он, конечно, мог ускользнуть, когда я спал — но сон у меня чуткий — так что шансы невелики.

— И все же подозрение с него снимать нельзя, — вы сказался Иегуда. — А как вы намерены наказать кентавров?

— Я их уже покарал. Я их разобрал на запчасти.

— А это кто тогда? — изумился Рональд, глядя на стадо, мирно дерущееся из-за запчастей у приснопамятной фабрики.

— А это новые кентавры, которых я собрал из запчастей старых.

— Но ведь это явно те же самые! — не удержался Рональд.

— Ничуть. Да, внешнее сходство есть, и существенное — я сказал бы, что они даже идентичны старым; но закон и справедливость не позволяют судить сына за грехи отца — а ведь старые и новые кентавры находятся между собой в той же причинно-следственной связи, что и отец и сын.