Елена Первушина - Короли побежденных

— Нет.

— Его зарезали. Как собаку. Уже на границе с Империей. Хочешь, чтоб и с тобой то же было?

— Но зато его семью не тронули.

— Что?

Он смотрел на меня так, как будто я только что вылил на него ведро холодной воды. Благородное негодование! Боже мой, как я устал от них ото всех! Убьют, убьют, убьют. Тарды, асены, тарды… Почему они все не потонули? Как бы спокойно мы без них жили!

— Моя жена и мои дети, а у меня их трое, в крепости. Если я не сделаю то, что от меня требуют, их убьют. Поэтому пусть лучше убьют меня. Причем мне все равно — сейчас или потом.

Он смотрел на меня, и глаза у него были круглые от удивления. Пробормотал:

— Жена… Дети…

Отпустил меня, подошел к окну, долго стоял там, стучал пальцами по стеклу, потом спросил:

— Скажи, а после первого раза дети бывают?

Я дал ему подзатыльник. Мысленно, к сожалению.

— Дети бывают после любого раза, а невесту нужно брать издалека, тогда и дети будут здоровые.

Он улыбнулся как-то странно:

— Вот так, значит?

Походил по комнате, что-то бормотал себе под нос, потом повернулся и спросил:

— Жить хочешь?

Я тоже улыбнулся.

— Тогда слушай внимательно. Пойдешь на улицу Лучников, спросишь Императора, — посмотрел на меня подозрительно, ожидая, что я засмеюсь, — Императора, понял?

Я кивнул. Императора так Императора, мне уже все равно, а от асенов другого ждать не приходится.

— Скажешь ему: принц Эрвинд просит вас купить два кольца, раздобыть лодку и ждать его у старой пристани в полдень после Дня Высокой Звезды. Ты все запомнил? Именно просит, не перепутай.

Улыбнулся и добавил:

— Твой единственный шанс вырастить детей самому.

Что мне оставалось делать? Я поверил ему.

Нет, в самом деле: Императора так Императора. Я собрался и пошел. Нашел довольно быстро, это недалеко от рынка. Какой-то мальчишка, весь ободранный, но понимающий по-тардски, довел меня до нужного дома. Я постучал, открыла служанка, уставилась на меня так, словно к ней в дом заявился на постой отряд тардов, что-то залепетала и явно собралась спустить меня с крыльца.

Я пытался объяснить ей, что не понимаю по-асенски, на шум вышла хозяйка, посмотрела на меня с таким же ужасом, хотела дать денег и закрыть дверь. Мне очень хочется жить, очень хочется видеть вас, поэтому я не ушел. Я держал дверь ногой и объяснял им, что мне нужен хозяин. Они так и не поняли, глупы как куры, но мне все же повезло: хозяин вышел сам.

Он важно посмотрел на меня и спросил:

— Что нужно одному из моих возлюбленных поданных?

— Мне очень нужно поговорить с вами. Только не здесь. Здесь очень шумно.

Разумеется, пока они кудахтали, собралась толпа, причем каждый вносил какие-нибудь предложения. Как хорошо, что я не понимаю по-асенски.

Он смотрел на меня еще какое-то время, потом сказал:

— Ты не тард, ты, видно, врач-церет из посольства. Так?

— Да.

— Ну что ж, заходи.

Я передал ему все. Он, похоже, ничуть не удивился, будто сюда каждый день приходят такие посланники.

— Скажи Эрвинду, что я все понял и сделаю, что смогу. Тебе сюда больше приходить не надо. Сегодняшний твой визит улица будет переживать неделю, а следующего может не перенести. Вымрут от любопытства.

Что ж, дело сделано. Теперь будем ждать, что из этого выйдет.

С утра в День Высокой Звезды во дворце, как и во всех асенских домах, царит первозданный хаос. Кухня клокочет как вулкан, из всех темных углов и щелей выметаются кучи пыли, блестящих конфетных фантиков, фишек от лото, невесть когда потерянных заколок, брошей, бантов. Из каких-то совсем уж потаенных закоулков выползают огромные сундуки и, щелкая окованными челюстями, жадно глотают мебельные чехлы и старые портьеры. Королевы во дворце нет — она заперлась дома со своими женщинами и дошивает наряды. Еще вчера она попросила у своего мастера оружия позволения этим вечером «затанцевать себя до упаду и не думать о делах», и позволение было ей дано. Таким образом, Аттери — единственный кормчий этого безумного корабля.

Но к вечеру все каким-то чудом утихомиривается. Засверкал хрусталь, заискрились белоснежные скатерти. Затеплились свечи и отразились в натертых полах, изогнутых боках пока еще дремлющих арф, виол, гитар.

На закате приезжают первые гости. Искать среди них аристократов было бы пустым занятием. На празднике будет слишком много тардов — то есть слишком много скверны. Нет, здесь собирается знать второй руки: владельцы поместий, бывшие дефенсоры, удачливые торговцы, мастера ремесленных цехов, сводящие концы с концами лишь за счет королевских заказов, офицеры крошечной асенской армии да многочисленные «асенские тарды», давно уже осевшие в Лайе и перенявшие чужой язык, чужие обычаи и даже чужой патриотизм. Все они давным-давно знакомы друг с другом и составляют маленькое стойкое воинство королевы, готовое еще два века стоять против всей Империи.

В передней не умолкают разговоры и смех. Мужчины жмут руку Аттери, женщины без церемоний целуют Мэй в обе щеки. Гости сбрасывают плащи и, схватив бумажные метелки, весело стряхивают друг с друга невидимых, но цепких злых духов.

Среди этой суеты появление посла и принца проходит почти незамеченным. Портные Аврувии действительно сотворили чудо. На Гуннаре камзол «цвета можжевельника» с тонким светло-желтым кантом, якобы под золото, а на самом деле в цвет волос, и нежно-голубая тонкого шелка рубашка. Посол тоже одет так, что сойдет за настоящего асена. Но все это великолепие удостаивается только безразличного королевского поклона и короткого взмаха королевских ресниц. Верная своим намерениям, Мэй даже не задумывается, зачем господину Арнульфу тащить на маскарад императорского гонца. Явись Гуннар в своей вчерашней одежде (а у посла мелькнула такая мысль), он, конечно, заслужил бы большее внимание и одобрение. Тард в костюме тарда — шутка была бы неплоха.

Как бы там ни было, а знакомить сейчас ближе королеву и ее суженого не время, гости все прибывают, а из зала нежно и исподволь льется музыка, словно заманивает слетевшихся во дворец чудесных птичек.

В честь имперских гостей бал открывается на тардский манер торжественным танцем-шествием, и королева плывет в первой паре рука об руку с послом, шурша серебристой парчой и почти не поднимая глаз. Потом три кристально чистых, чуть печальных бранля. Дамы томно-грациозны, кавалеры безукоризненно изящны, но с каждым тактом нарастает непонятное напряжение, и кажется, что вот-вот случится что-то. И как только на город опустились сумерки, долгожданное чудо свершилось. Из стоящих в саду шести мраморных чаш в темное небо взметнулись знаменитые огненные фонтаны — алые, желтые, голубые и изумрудные струи горящего газа заплясали в воздухе, словно мечи, сражающиеся с наступающей тьмой, словно волшебные цветы, расцветающие во мраке.