Владимир Русанов - Мести не будет

Позади справа пан Пчалка наседал на двоих круков, выкрикивая по всегдашнему обыкновению:

— На! На! Получи! На! На!

Тихо драться Павлюс не умел.

Разбойник, сдерживавший родича стражника, присоединился к драке, набросившись на пана Корака. Ротмистр увернулся от его размашистого удара и без затей лягнул черного в живот сапогом. Грозинчанин взвыл, согнулся, и тут ему на плечи прыгнул опомнившийся таки брат полусотника.

Гурка сдержал удар, которым уже вознамерился распластать крука от плеча до пояса. Примерился, как бы так ткнуть саблей, чтобы безвинного лужичанина не поранить, но перецепился за поваленный табурет и упал на одно колено. Грозинчанин заревел от радости и навалился на него как был, с грузом на спине.

Дальнейшего пан Анджиг не видел потому, что гнал к выходу разбойника с раненой щекой.

— Песья кровь! Уходзим! — заорал тот самый высокий, который пытался схватить пани за руку.

Грозинчане не заставили себя уговаривать, устроив небольшую давку у дверей. Мгновение-другое, и в зале «Желтого гусара» осталась лишь одна противоборствующая сторона.

— Знай наших! — весело воскликнул пан Пчалка. — Ишь чего вздумали — с гусарами тягаться!

Пан Корак, сидя на полу, ощупывал жупан на груди и на животе.

— Целый, слава тебе Господи! А мне показалось, что зацепили...

Но пан Далонь-младший уже никого не видел и не слышал, кроме прекрасной пани, шагнувшей ему навстречу от стены.

Гусар на ходу бросил саблю в ножны, отвесил самый изысканный поклон, на который только был способен.

Черноволосая красавица поправила кружевной рюш на шее, присела по последней выговской моде на две пяди. Склонила чело.

— Анджиг Далонь, прекрасная пани. Хорунжий Выговского гусарского полка. Счастлив, что оказался поблизости.

— Хележка Скивица, вельможный пан. Ты представить себе не можешь, сколь я рада, что встретила истинного шляхтича.

— Позволь предложить тебе помощь и защиту хотя бы на этот вечер, пани Хележка. Мне кажется...

— Принимаю. С огромной благодарностью! — Пани Скивица не дала Анджигу даже договорить. — И почему только на это вечер? — Она смущенно опустила ресницы, а про себя подумала: «Ну, вот ты и на крючке, короленок. А две-три ложки крови, пролитой людьми Зьмитрока, — не самая высокая цена за блестящее исполнение задания вельможного князя, не так ли?»

Буцегарня Жорнища только и отличалась от берестянской, что размерами. Те же две комнаты, разделенные коридором. Те же стальные прутья, покрытые влагой и ржавчиной. Такая точно гнилая солома на полу.

Панов Войцека и Юржика вместе с Лексой, баюкающим раненую руку, поместили в правую комнату. А Ендрека, вынув изо рта деревяшку, бросили в левую. Так что теперь их разделял коридор. Других арестантов в Жорнище либо не было в настоящее время, либо их предусмотрительно выдворили, ожидая важных гостей.

Рук студиозусу никто не развязывал. Равно как и пальцев. Поэтому он долго елозил на охапке соломы, стараясь найти положение поудобнее. Хотелось если не поспать, то хотя бы просто полежать неподвижно, отдыхая телом и приводя в порядок смятенные мысли.

Пан Юржик все еще находился в затуманенном состоянии. Словно крепко пьяный человек. Бессмысленный взгляд серо-зеленых глаз устремлялся в потолок, губы улыбались, напоминая гримасы юродивых, собирающих милостыню на церковной паперти. Лекса уложил его, заботливо подсунул под голову шапку.

— Спи, пан Юржик.

Шляхтич кивнул. Блаженно зевнул и закрыл глаза. Вскоре даже на половине Ендрека стало слышно его похрапывание.

— Силен... того-этого... чародей, — пробормотал бывший шинкарь, в свою очередь умащиваясь на сене.

Пан Войцек только зубами скрипнул. Он сидел, скрестив ноги, локтями упираясь в колени.

— Ты это... Пан Войцек, не кори себя... того-этого... Кто ж мог подумать?

— Я д-д-должен б-был подумать! — сердито откликнулся Меченый. — Я!

Лекса вздохнул и промолчал.

А что скажешь?

Ендрек уже и сам догадался, что его нарушение Контрамации было лишь поводом к задержанию. Помилуй, Господи! Да разве это нарушение? Сколько там той силы магической он затратил, пытаясь смягчить страдания пана Юржика? Ложку, не более, по сравнению с волшебством того же Гудимира. Но тот ведь находится на казенной службе, на реестре. Хоть и использует дар для своей корысти. Своей и пана сотника жорнищанского, Лехослава Рчайки.

В другое время и в другом месте чародейство Ендрека осталось бы попросту незамеченным. Мржек вон на берегу Стрыпы, когда грозинчане атаковали струг, несравненно сильнее колдовал. Что ж ни один из реестровых чародеев хоровского порубежья не всполошился? Не поднял тревогу, не выслал хорошо вооруженный отряд разобраться что к чему? Или это в порядке вещей? Сильного врага беспрепятственно пропускать, а кого обидеть легко, кто сам законы старается выполнять по мере сил, того можно и в буцегарню?

Из обрывков разговоров между порубежниками, подслушанных, пока их вели в застенок, студиозус понял, что задержали их, скорее всего, желая завладеть грузом. Проклятым сундуком, ни дна ему, ни покрышки. И попробуй теперь докажи, что прилужанского золота они и в глаза не видели, а подставили их вельможный пан Зджислав Куфар, бывший подскарбий коронный, и его преподобие, митрополит выговский Богумил Годзелка. Всучили вместо золота чушки свинцовые... Где, интересно, они свинцом разжились? Не иначе для починки купола какого-нибудь столичного храма церковники закупили, а вот, гляди ж ты, пригодился.

Скорее всего, хитрые, как два матерых лиса, Зджислав и Богумил отправили от Выгова несколько телег. И несколько отрядов малолужичанской голытьбы — благо съехалось их туда стараниями панов полковников из Берестянки, Крапивни, Жеребков, Нападовки более чем достаточно. А вот с золотом сундук был всего лишь один. И вряд ли — Ендрек удивился, что эта мысль пришла к нему в голову только сейчас — настоящую казну отправили бы в далекий южный Искорост, через опасные даже в спокойные времена пристрыпские степи. Да и покидала ли она пределы Выгова? Кто знает? Может, таится казна, закопанная до поры до времени в одном из подвалов под храмом Святого Анджига Страстоприимца — покровителя Великих Прилужан? Там, говорят люди, тоннелей нарыто — немеряно. И не мудрено — за четыре сотни лет-то... А может быть, в храме Святого Жегожа Змиеборца, что на Щучьей горке? Оттуда, тоже сведущие люди толковали, ходы тянутся по всему Выгову. Или, чего проще, в самом обычном подвале кого-нибудь из выговчан, кто сохранил верность старой власти, а таких в любом случае, несмотря на всеобщее воодушевление горожан новым королем, должно оставаться немало.