Алексей Ворон - По запаху крови

«Зов крови!», — вспомнила она слова Гвена. Руки нестерпимо жгло, и казалось, только спрятанный кинжал может снять это жжение.

Она опять достала свою драгоценность и, вынув кинжал из ножен, приложила лезвие к горящей коже. Металл приятно охладил ладони. Блики от пламени из очага играли на его поверхности, и принцесса, вглядываясь в их отражение, увидела на клинке мерцающие звездным светом миндалевидные глаза, смотревшие на нее с надеждой. Видение было настолько явным, что Морейн оглянулась, ожидая увидеть за своей спиной Мидира. Принцесса прижалась к стене и, сжав рукоять кинжала, постаралась сосредоточиться. С ней что-то происходит, что-то, чего никогда раньше не было. Надо взять себя в руки. Зон крови — не души, не сердца, а только крови. Просто физиологическая потребность, с которой можно бороться. «Белый Владыка, — полыхнула в ее голове мысль, — я не сбежала от него. Он сам отпустил меня. Отпустил и наложил заклятье». Или оно всегда было над ней, а кинжал лишь разбудил его?

Морейн проскользнула в коридор и направилась во владения друида. Конечно, мудрый Гвидион поможет ей, когда поймет, какая опасность угрожает его брату. Она отдаст ему проклятый клинок, и он снимет с нее страшные чары. Он поможет ей избавиться от этого страшного ощущения, как будто кровь, проклятая кровь, вскипает в ней, стуча в виски, закладывал уши, заставляя метаться.

Она поднялась по узкой лестнице, налегла на тяжелую дубовую дверь, отворившуюся под ее усилиями со страшным скрипом, и вошла в хорошо освещенную комнату, увешанную коврами. Здесь никого не было, сладко пахло какими-то травами. «Инир варит новое зелье», — подумала принцесса. Из-за внутренней двери вдруг вышел Бренн, удивленно и насмешливо вскинул брови, увидев ее. Морейн развернулась, всколыхнув волну юбок, и бросилась прочь. Но Бренн нагнал ее у самого выхода, захлопнул дверь, не позволив выйти.

«И почему это я все время убегаю от него, — подумала Морейн, — ведь охотник не он, а я». Не в добрый час он встретился ей. Ненависть и обида жгли ее сердце, а пальцы, нащупав в складках платья холодную рукоять, уверенно сжали ее. И Морейн, медленно отступал в глубь пещеры, чтобы оставить себе побольше пространства, не сводила горящих глаз с противника. Враг! Древний Враг стоял перед ней. Бренн почувствовал, что Морейн заманивает его, но истолковал это по-своему. Вот он сделал шаг навстречу. Принцесса выхватила клинок. По тонкому лезвию кинжала заструились светящиеся руны, перебегая на ее руки.

— Иди сюда, — прошипела она, выставляя кинжал вперед и с наслаждением представляя, как лезвие вонзится в ненавистную плоть. «Сейчас он заплатит мне за все унижения!»

— Морана, успокойся, — рассмеялся Бренн, видя, как принцесса ощетинилась, словно показывающий клыки котенок. — Я не трону тебя. Ты стала такой воинственной недотрогой.

Его дружелюбный тон насторожил Морейн. Нет, нельзя поддаваться хитрости Врага. Он сделал еще один шаг к ней, и она бросилась вперед. Клинок, сверкнув, метнулся навстречу врагу. Морейн почувствовала, как железной хваткой сжались на ее запястье сильные пальцы. Мгновенная боль в руке, и кинжал бесшумно упал на застеленный коврами пол. Бренн расхохотался, притянув к себе девушку. Она, извиваясь и визжа, колотила в его грудь кулаками, царапала и кусала. Бренн швырнул ее на пол.

— Ты совсем одичала, бедняжка. Это надо же, кидаться на меня с таким обеденным ножиком, — Бренн уже не смеялся, он был зол на взбалмошную женщину, которая умудрилась испортить его такое мирное настроение и исцарапать ему лицо.

А он еще хотел извиниться перед ней за свою грубость на военном совете. Хотел первым сделать шаг к примирению. В груди вскипала злоба. Он оглядел пещеру, у стены лежала связка валежника. Бренн выбрал из лежащих на полу прутьев самый длинный.

«Трусливая дурочка», — подумал он, видя ужас в глазах отползающей от него принцессы.

— Что же ты больше не кидаешься на меня, где твое осиное жало? Можешь сходить за ним, — проговорил Бренн и закашлялся. Дыхание сбилось, сердце пыталось вырваться наружу, он слышал рев пробуждающегося Зверя, но овладеть собой уже не мог. «Идиотка, зачем ты меня разозлила?» Бренн ударил. Крик Морейн резанул по ушам. Она сидела на полу, сжимал рукой окровавленное плечо. Бренн с наслаждением смотрел, как на коже под тонкими пальцами Морейн вспухает алая полоса. Мысли Бренна неслись талоном. Надо взять себя в руки, остановиться, И тут он увидел, как из-за внутренней двери высунулось и тут же исчезло лицо Инира, выглянувшего на крик. Прут просвистел мимо лица женщины — Бренн успел изменить направление удара. Если приступ нельзя остановить, то можно хотя бы спасти от него Морейн.

Вызванный принцессой Гвидион посмотрел вслед удаляющемуся брату. Превозмогая боль, разрывающую его на части, Бренн бросился вниз по лестнице в свое убежище. Гвидион нагнулся над бездыханным телом своего ученика, дотронулся до сонной артерии. Он успел вовремя. Легко подняв мальчика, как пушинку, маг уложил его на свою лежанку.

Гвидион выхаживал и не таких больных. Котелок на очаге вовсю кипел, Инир очнулся, лежал, не шевелясь, наблюдал за жрецом, старался сдерживать стоны.

— Ничего, Инир, ты справишься, главное, что ты жив, — заботливо проговорил учитель.

Сквозь неприкрытую дверь доносился рев Зверя, но Гвидион не пошел вниз, мстительно представив, как корчится и извивается от боли тело брата, не удовлетворившее го кровавые потребности Зверя. Прервать мучение могла только несчастная, жертва или Гвидион, умевший остановить преображение.

Бренн пришел сам, спустя нёкоторое время, бледный и злой. Инир уже спал, выпив отвар из мака и белены.

— Раньше ты лучше себя контролировал, — холодно сказал Гвидион брату.

— Ты не мог прийти? — обиженно спросил Бренн.

— Я лечил мальчика, — ответил маг, указывал на спящего Инира, — он мог умереть.

Бренн промолчал. Он и сам был расстроен, но глупо оправдываться как мальчишке: я, мол, не хотел. Инир сам виноват, нечего было подглядывать за ним и Морейн. Бренн намеревался рассказать Гвидиону о клинке, который нашла принцесса но, встретив в брате отчуждение, передумал: «Справлюсь и без тебя».

Бренн обнаружил принцессу в королевской зале в обществе нескольких братьев. Как всегда, она сидела у огня, позволив псу положить голову себе на колени. Пан и ухом не повел на появление хозяина. Братья бурно обсуждали предстоящую кампанию. Пытаясь придать себе самый невозмутимый вид, Бренн подсел к ним и, не обращал внимания на их хмурые взгляды, подключился к разговору. Но Белин прервал беседу и, обращаясь к принцу, сказал:

— Бренн, до начала войны с Антиллой тебе лучше жить в Каершере.