Патриция Бриггз - Призрак дракона

— Ну что? Тебе зажилось лучше после того, как ты ее убил? — зловеще прохрипел Орег.

— Послушай, я никого не убивал… — пробормотал я, отступая еще дальше.

— А ведь я предупреждал тебя о том, что за этот поступок тебе придется заплатить дорогой ценой! — продолжал Орег, и в глазах его горела ненависть. — Что и твои дети, и их дети, и внуки будут вынуждены расплачиваться за это!..

Я понял вдруг, что происходящее с Орегом — не сумасшествие. Стейла рассказывала, что подобные вещи случаются с опытными воинами. Страшные эпизоды, пережитые когда-то на полях битв, всплывают иногда в их памяти с такой отчетливостью, что затмевают настоящее. Она называла это «солдатскими видениями».

Но обычный воин редко бывал наделен волшебным даром. А вот Орег… Его память хранила, наверное, такие вещи, о которых нормальному человеку лучше не знать.

— Орег, — спокойно произнес я. — Ты принимаешь меня за другого.

Орег уставился на меня в замешательстве, моргнул и покачал головой.

— Те события, о которых ты упоминаешь, давно остались в прошлом, — добавил я.

— Вард? — удивленно спросил он.

— Да, я Вард.

В его глазах отразился такой ужас, что я повернулся к нему спиной и зашагал в сторону.

Чего он так испугался? Своих видений? Или меня?

Через несколько мгновений я услышал за спиной его шаги.

— Прости меня, пожалуйста, Вард. Ты так похож на него. Он ведь тоже был крупным человеком. И обладал большим магическим талантом. Таким, какой я чувствую в тебе после посещения Менога.

Я пожал плечами.

Мы попытались набрать дров, но не нашли практически ничего — деревьев здесь почти не было.

— После того как я добил того мальчишку в хижине, чувствую себя своим отцом, — вырвалось у меня неожиданное признание.

Я давно мечтал поговорить об этом с кем-нибудь. Например, с Бастиллой. Она умела слушать, но не знала моего отца.

— На бывшего Хурогметена ты совсем не похож, — Уверенно заявил Орег. — И никогда на него не походил.

Я вспомнил, как вогнал нож в затылок того парнишки, как не нашел подходящих слов для утешения брата после совершения им первого в жизни убийства, и решил, что Орег ошибается.

— Знаешь, почему я продолжал корчить из себя дурака после смерти отца? — спросил я.

Орег покачал головой.

— Потому что это для меня было крайне затруднительным. Понимаешь, я слишком долго разыгрывал перед всеми идиота. А когда необходимость в этом отпала, почувствовал, что не знаю, кем мне быть. Вот я и выбрал роль Селега.

Орег ответил не сразу. А я и не торопил его.

— Ты отлично играешь эту роль — для человека, который не был лично знаком с Селегом. Вообще-то он обладал многими достоинствами. Его испортили страх и старость. Но умом и добротой ты во сто крат превосходишь его. Будь собой, Вард!

Меня не существует, Орег, — подумал я с грустью. — Я состою из отдельных частичек разных личностей — недоумка, отца, предка, оставившего мне столько книг и дневников…

Орег тряхнул головой, прогоняя мрачное настроение, и улыбнулся мне.

— Я хорошо тебя знаю. Разговариваешь ты медленно, а в бою быстр и ловок. Ты умен, любишь детей, лошадей и рабов. Ты — настоящий Хурогметен.

Я улыбнулся ему, безмолвно выражая свою благодарность. Наверное, так же поступил бы на моем месте Селег.

Медлительность в разговоре — отличительная особенность идиотов. Быстрым и ловким в бою был мой отец. Умным и добрым — Селег. А Хурог мне не принадлежал. Что я умел делать прекрасно, так это играть чьи-то роли. В этом я преуспел настолько, что мог запросто обмануть даже Орега. Мне требовалось понять, не дурачу ли я самого себя.

Я намеревался, как обычно, охранять лагерь вместе с Орегом. Но в последний момент передумал. После сегодняшнего откровенного разговора с ним я чувствовал себя несколько неловко. Поэтому решил подежурить сегодня с Бастиллой. Во вторую смену.

Когда Орег и Пенрод разбудили нас и улеглись спать, мы уселись у костра на длинном бревне.

— После посещения той разрушенной деревни у тебя появились ясные цели, я правильно поняла? — спросила Бастилла, ежась от сырости и прохлады.

— Лучший путь к победе — понять союзников и узнать желания противников. Так говорит моя тетка, — ответил я. — Естественно, нам не победить ворсагцев. Нас слишком мало. Но, мне кажется, я догадался, к чему они стремятся.

Бастилла негромко рассмеялась и достала из своей сумки кусок черствого хлеба с засохшим ломтиком сыра.

— Съешь. Пенрод велел мне немного тебя подкормить. Все равно завтра ни этот хлеб, ни сыр никому уже будет не разжевать. А тебе надо лучше питаться. Ты похудел.

Я впился зубами в засохшие хлеб и сыр со всем энтузиазмом, которого они заслуживали.

— Итак, ты полагаешь, что ворсагцы более всего заинтересованы в старинных предметах, хранящих магию? — с улыбкой на губах спросила Бастилла. — Ведь поэтому ты спрашивал, в состоянии ли колдун извлечь волшебные силы из таких предметов?

Я отложил в сторону остатки хлеба и сыра и тут же забыл о них.

— Думаю, люди Хавернесса помогут мне лучше разобраться в этом вопросе.

— Болтаться по болотам не очень-то занимательно, — пробормотала Бастилла. — Сражаться с врагом куда интереснее!

Я тихо засмеялся.

— Полностью с тобой согласен.

Она коснулась рукой краешка моих губ. Я был к этому не готов.

— Я все еще думаю иногда, что ты не вполне нормален… — промурлыкала Бастилла соблазнительным шепотом.

Мое дыхание участилось, как я ни старался совладать с собой.

— Это потому, что у меня такие глаза. Как у коровы. Сложно казаться умным, если у тебя такая внешность, — ответил я. — А еще я слишком медленно разговариваю.

Бастилла нежно провела пальцем по моей щеке. Я почувствовал довольно сильное возбуждение. Она и раньше намекала на то, что не прочь со мной переспать. Именно поэтому я никогда не дежурил с ней прежде, а в тренировочных поединках выбирал себе в напарники кого-нибудь другого. Аксиэль и Пенрод, вероятно, с легкостью вступали с женщинами в близость. У меня же не было такой привычки.

— Может, ты и медленно разговариваешь, но голос у тебя словно бархатный, — прошептала Бастилла, опустилась на колени и потянулась ко мне губами.

Наверное, она желала меня потому, что у меня было сильное тело. А еще потому, что была не вполне уверена в том, что я не идиот. Может, в ней говорило любопытство. Впрочем, я всегда чувствовал, что она относится ко мне с уважением и симпатией, поэтому мог спокойно вступить с ней в связь. Это было бы не просто совокупление, а подарок друг другу.

Не исключено, что она, подобно Орегу, видит во мне героя, подумал я. Доброго, умного, смелого…

Воспоминание о беседе с Орегом помогло мне не поддаться власти чар Бастиллы. Насладившись сладостью ее губ, я отстранился.