Патриция Бриггз - Призрак дракона

Я покачал головой, намереваясь возразить, но Тостен опередил меня.

— Вард оставил меня в мастерской бондаря! — с чувством заявил он.

Бекрам усмехнулся.

— И понадеялся, что ты заинтересуешься его ремеслом?

Щеки Тостена гневно вспыхнули.

— Бондарь был отличным человеком. Если бы я не нашел себе другого занятия, то с удовольствием остался бы у него!

Тостен заступается за меня? — пораженно подумал я. — Просто не верится!

— Вы не познакомили меня со своим другом, — заметил Бекрам, кивая в сторону Орега.

— Он тоже из Хурога, — кратко ответил я. — Его зовут Орег.

Бекрам произнес какую-то приветственную фразу, но Орег не обратил на нее внимания.

— Ты так и не рассказал Варду, что здесь делают солдаты Синей Гвардии, — спокойным и не очень дружелюбным тоном произнес он.

О Бекраме Орегу было известно давно. Его поведение по отношению к моей сестре часто казалось ему возмутительным.

Бекрам окинул Тостена изучающим взглядом и вдруг порывисто повернулся ко мне.

— Ты молодец, Вард! Сумел позаботиться о брате. А вот я своего не уберег. Эрдрик мертв.

Я ахнул, отказываясь верить собственным ушам, а Бекрам продолжал:

— Я спал с королевой. Джаковен убил Эрдрика, приняв его за меня. Я чувствовал, что должен отправиться с Хавернессом на войну, иначе просто убил бы этого подонка!

Он яростно стиснул зубы, а я, желая поддержать его, подошел ближе и положил ладонь ему на плечо. Но в данный момент Бекраму не требовалось утешений. Они все равно ничего не поправили бы. Поэтому Бекрам отступил от меня и вновь заговорил сдавленным голосом:

— Я привез тело Эрдрика в Хурог. А отец, узнав о моем намерении ехать в Оранстон, велел воинам Синей Гвардии направляться со мной.

— Надо полагать, они и составили ту сотню, из которой Хавернессу позволили создать свое войско? — спросил я, не мучая Бекрама вопросами о смерти Эрдрика — чувствовалось, что в данный момент он не желает вдаваться в столь страшные подробности.

— Нет, — ответил Бекрам. — В тот момент, когда я попросил Хавернесса включить меня в списки, его войско было уже почти сформировано.

— Король допустил страшную ошибку, — воскликнул, появляясь из-за палатки, Ализон.

Он был не в привычных для меня придворных одеждах щеголя, а в доспехах из металла и кожи. Таким грозным я не видел его никогда в жизни. Было сложно сказать, подслушивал ли он наш разговор или случайно уловил несколько слов, проходя мимо.

— Джаковен посчитал, что может убить Бекрама безнаказанно, — продолжал брат короля. — Ему показалось, что старый, бедный, мрачный Хурог превратился в ничто, потеряв предыдущего Хурогметена, жесткого и беспощадного. Но Дарах показал ему, что такое народ Хурога, привезя в Эстиан вместе с сыном половину солдат Синей Гвардии. — Ализон усмехнулся. В его умных глазах горел злобный огонь. — У меня было такое впечатление, что, если король только попытается возражать, Дарах незамедлительно поднимет мятеж.

— Джаковену повезло, что нет в живых моего отца. Тот не раздумывая выпустил бы из него кишки, — мрачно добавил я.

Ализон кивнул.

— Вард! Как ты здесь очутился? И… С чем связаны столь грандиозные перемены в тебе? — спросил он.

— Видите ли, при жизни моего отца «блистать умом» было слишком опасно, — весело ответил я. — А сюда я приехал для того, чтобы показать народу Оранстона, как сражаться. За мной последовали мои друзья. Два воина-шавигца могут запросто заменить сотню оранстонцев!

— Будь осторожен, Вард, — предупредил Ализон. — Не дай бог подобные слова услышит кто-нибудь из оранстонцев.

— Правда всегда колет глаза.

Услышав голос своей тетки, я резко повернул голову. Стейла подошла сбоку, на ней были доспехи синих цветов хурогской гвардии, как и на остальных ее солдатах, поэтому я не сразу заметил, что это именно она.

— Стейла!.. — воскликнул я, поднял ее на руки и закружил вместе с ней по твердой торфяной почве.

— Отпусти меня, Вард! — заверещала она, но я чувствовал, что мой порывистый жест ей приятен.

— Ты похудел, — заметила она, когда я наконец опустил ее на землю.

— В Оранстоне не любят продавать еду шавигцам, — пояснил Тостен. — Во времена прошлой войны северяне отнюдь не расположили к себе южан.

Стейла, которая в первый момент не обратила на моего брата внимания, замерла от изумления.

— Тостен… — пробормотала она, приходя в себя. Тостен улыбнулся и обнял ее. И смутился, когда Стейла заключила его в столь крепкие объятия, что у него перехватило дыхание.

— Значит, ты просто увез его куда-то? — спросила она, повернувшись ко мне.

— Да, тетя. Тостену было необходимо уехать.

Я решил, что секрет Тостена не раскрою даже Стейле, хотя до сих пор отчетливо помнил его окровавленную руку и побледневшее лицо.

— Я умираю с голоду, — признался Орег. — У вас найдется что-нибудь съестное?

Мы с Бекрамом, Сиаррой, Бастиллой и Ализоном ужинали вместе с Хавернессом за большим столом в просторном зале. Остальные — со Стейлой и воинами. Даже Тостен изъявил желание составить компанию именно им.

Ужин был великолепным. Но главным, что произвело на меня впечатление, оказалась дочь Хавернесса.

Вообще-то Каллис прямо-таки кишел хорошенькими женщинами. Сюда, под защиту воинов Хавернесса, съехались жены и дочери многих знатных оранстонцев. Одна из них, яркая рыжеволосая красавица лет семнадцати, за ужином то и дело бросала на меня заинтересованные взгляды. Когда я подмигивал ей, она смущенно отворачивалась.

Но меня поразила вовсе не эта прелестница, а дочь Хавернесса. Ее следовало причислить к совершенно другому типу женщин — к тому, к которому относилась Стейла.

Темные вьющиеся волосы Тайсалы были коротко острижены, как у мужчины. Лицо ее не отличалось красотой: длинный нос напоминал отцовский, плотно сжатые губы говорили о силе характера. Она была высокой и крепкой, но женское платье носила с неподражаемой грацией.

Я сразу заметил, что на руках у нее шрамы. Говорили, что, когда Хавернесс находится в Эстиане, его землями управляет дочь. Но я никак не ожидал, что она подходит к делу не только с административной точки зрения.

Когда подали первое блюдо, Тайсала многозначительно и строго оглядела меня и спросила:

— Интересно, что на войне делает идиот?

Ее прямолинейность почему-то сразу запала мне в душу. Я рассмеялся и ответил на вопрос какой-то шуткой. Бастилла посмотрела на меня продолжительно и странно, а когда я улыбнулся ей, уставилась в тарелку.

— Теперь вы, наверное, понимаете, почему я вожу свою дочь ко двору крайне редко, — заметил Хавернесс.

Я опять рассмеялся.

— Мой отец тоже никогда не брал бы меня с собой в Эстиан, если бы имел такую возможность!