Катарина Керр - Дни изгнания

– Ладно, ладно тебе. – Галабериэль отечески улыбнулся ей, приведя ее этим в ярость. – Он очень приличный мальчик, честное слово, дай ему только шанс.

Далландра скрестила руки на груди и уставилась на него. Галабериэль быстренько отвел взгляд в сторону и пальцами сделал знак против дурного глаза. Дурной глаз, конечно, был только мифом, но Народ считал этот знак очень полезным.

– Очень хорошо, Кел поедет со мной, – сказал Галабериэль. – Если нельзя разговаривать с круглоухим, подскажи мне, как искать чужака, мудрейшая.

– Приходи в мою палатку, когда станет темно. Ты загадаешь ему мою загадку, чтобы не ошибиться.

– Хорошо. – Галабериэль поднялся с травы. – Отвести тебя в палатку?

– Нет, но спасибо за предложение. Я посижу на солнышке.

Нананна дождалась, пока банадар отойдет подальше.

– И зачем ты разбиваешь сердце несчастного Кела?

– Я не люблю его.

– Я понимаю, но чем плохо иметь рядом приятного молодого человека, который согреет тебя зимними ночами?

Далландра сморщила носик и пожала плечами. Нананна засмеялась и потрепала девушку по плечу своей хрупкой лапкой.

– Как хочешь, дитя. Но холодное сердце может помешать заниматься магией, когда постареет и остынет еще сильнее.

– Может, и так, но я ненавижу, когда они трутся возле меня и тявкают, точно псы вокруг течной суки. Иногда я жалею, что не родилась уродиной.

– Вероятно, тебе жилось бы легче, но богиня облаков дала тебе красоту. Наверняка она знала, зачем это делает. И раз уж так получилось, я бы не стала с ней спорить.

Эта ночь была первой в череде бесконечных пиров. Каждый алар приготовил только одно блюдо, но зато в большом количестве, и выставил свою еду у палаток. Далландра сварила бульон из сушеных овощей, сильно приправленный бардекианскими пряностями. Народ слонялся от алару к алару, пробовал еду, болтал с друзьями. Далландра взяла деревянную миску и начала обходить лагерь, чтобы угостить Нананну ее любимыми блюдами. Старуха восседала на подушках у своего костра, лакомилась и встречала гостей. К концу алардана она повидается со всеми и наделит каждого своими мудрыми советами. Когда-нибудь роль мудрейшей перейдет к Далландре, но сердце ее было наполнено страхом, что она чересчур юна и не готова. Она никогда не сравняется с Нананной! Больше всего девушка боялась, что не оправдает доверия своего народа.

Темнота сгущалась, взошла полная луна. Тут и там раздавались звуки музыки. Арфисты и флейтисты вытащили свои инструменты и начали играть традиционные песни. Эльфы бродили туда-сюда между сотен горящих костров, подпевая музыкантам. Луна поднималась все выше. К костру Нананны подошел круглоухий купец, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение. Далландра должна была совершенствовать свое знание элдисского языка, поэтому она придвинулась поближе, пока Намис из Аберуина и его сын Дэйн раскланивались на манер круглоухих и усаживались у ног Нананны. Купец был осанистый, с брюшком, остатки седеющих волос обнажали его смешные круглые уши. Дэйн, однако, выглядел по-своему привлекательным; копна светлых волос скрывала то, что Далландра считала уродством.

– Я полон благодарности за то, что ты согласилась поговорить со мной, о мудрейшая, – сказал Намис на своем варварском наречии. – Я привез для тебя небольшой подарок в знак глубокого уважения.

Дэйн проворно подал отцу обернутый тканью сверток, и купец вручил его Нананне, кланяясь так низко, как это было возможно сделать сидя. Одарив его королевской улыбкой, Нананна развернула сверток и вынула два красивых стальных ножа с резными костяными рукоятками.

– Какая прелесть! Благодарю тебя, добрый купец. Далландра, ты можешь выбрать тот, который тебе больше по душе.

Далландра жадно схватила ножи и стала рассматривать их при свете костра. Один был украшен переплетениями и спиралями, на втором в неуклюжей элдисской манере была вырезана скачущая лошадь. Она выбрала первый и протянула второй Нананне.

– Благодарю тебя, добрый купец, – сказала Далландра. – Это действительно прекрасная вещь.

– И вполовину не так хороша, как вы заслуживаете, – вставил Дэйн.

Далландра сообразила, что он смотрит на нее с улыбкой безумно влюбленного. «О нет, еще и этот!» – подумала она, поднялась, вежливо поклонилась и скрылась в палатке.

К тому времени, как луна достигла зенита, Нананна устала. Далландра быстренько выпроводила последних посетителей, отвела ведунью в палатку и помогла ей лечь в постель. В мягком свечении магического шара Нананна казалась хрупкой, как маленький ребенок. Она лежала, укутанная темно-синим одеялом, но лиловые глаза по-прежнему были полны жизни и сияли, как у юной девушки.

– Я люблю алрданы, – сказала Нананна. – Если хочешь, можешь пойти посмотреть на танцы, дитя.

– Ты уверена, что я тебе не нужна?

– Пока я сплю – не нужна. О! Я забыла про Галабериэля. Пойди найди его и скажи, что я поговорю с ним утром.

На рассвете Галабериэль и четверо юношей появились в палатке. Они расселись на полу, и Нананна описала им круглоухого, которого встретила в своем видении – худой мужчина, ростом ниже любого из Народа, темноволосый и с глазами, как у совы. Он путешествовал, имея мула, и зарабатывал на хлеб травами.

– Найти его должно быть нетрудно, – закончила описание Нананна. – Когда я увидела его, он покидал Элрис и направлялся на запад. А теперь уйдите все, я поведаю банадару тайную загадку.

Держась подальше от Калондериэля, Далландра вышла из палатки и пошла к Энабрилье. Подруга пекла содовый хлеб из элдисской муки, а Вилэнтериэль переодевал малыша. Энабрилья отломила кусочек горячего хлеба и протянула Далландре.

– Я хочу тебе кое-что показать, – сказала она. – Вчера мы обменяли двух меринов на замечательные вещички! Большой железный чайник и огромный кусок холста.

– Здорово! Надо мне тоже отвести несколько лошадок к круглоухим.

На следующий день элдисские купцы ушли из алардана, забрав с собой прекрасных коней и драгоценные камни и оставив взамен кучу железных вещей, тканей и много меда.

В алардане началась оживленная торговля среди своих. Готовились также к долгой дороге в зимние лагеря. В сумерки Далландра взяла элдисский топор и пошла в дубовую рощицу неподалеку – она приметила там сухое дерево. В голубой тени под старыми деревьями, в путанице кустов и полдеска было прохладно и тихо – слишком тихо, даже птицы молчали. Кто-то наблюдал за ней. Далландра поудобнее перехватила топор.

– А ну, выходи! – рявкнула она.

Тихо, как материализовавшийся дух, из кустов вышел один из Лесного Народа. Одежда на нем была сшита из кусочков кожи, в руках он держал копье с каменным наконечником и полосатым древком, украшенным перьями и керамическими бусинами. На шее на ремешке болтался маленький кожаный мешочек, тоже искусно украшенный. Лесной Человек подошел ближе – Далландра опустила топор и изумленно уставилась на него. С презрительной усмешкой он оглядел девушку с нот до головы.