Катарина Керр - Дни изгнания

– Тронь кого? – недоуменно спросила Глэй. – Курицу?

– Извини. Я сказал это не тебе… в смысле… о, черт!

Глэй резко обернулась. Синевласка, как Мэйробозвал ее, топала ногой и грозила Глэйнаре кулаком, но девушка ее явно не видела.

– Мэйр, ты что, дурной? Это же самая старая шутка на свете – заставить человека оглянуться, чтобы ничего не увидеть. И у меня, наверное, тоже не осталось мозгов, раз я на это купилась.

– Э-э… прости. Честно, я не хотел… э-э… ладно, мне пора идти… э-э… у меня поручение, но я скоро вернусь. Не уходи без меня, ладно?

Мэйр повел коня в сторону кузницы, но, не доходя до нее, свернул и нашел уединенное местечко позади постоялого двора. Тут же на седле появилась Синевласка с глупой улыбкой. Ощущая себя полным идиотом, он все же погрозил ей пальцем.

– Слышишь, ты, не смей болтаться около меня да еще и щипаться!

Она подняла руку и сделал вид, что ущипнула воздух.

– Вот-вот, и я про это. Не смей больше этого делать, тем более кому-то другому!

Она показала ему язык.

– Если ты не будешь вести себя как следует, я… я… я пожалуюсь на тебя чародею Невину!

Он сказал это просто потому, что не мог придумать ничего другого, тем более что сам-то он Невина по-настоящему боялся, но угроза возымела действие, которого он даже не ожидал. Она вскочила на ноги, открыла рот в безмолвном крике, простерла обе руки вперед – и исчезла. На минуту Мэйру даже стало стыдно. Потом он решил, что она сама виновата, и поспешил назад, чтобы спокойно продолжать свое заигрывание с Глэйнарой. На несколько недель дикий народец оставил его в покое, чему Мэйр был несказанно рад.

– Слушай, Глэй, – сердито сказал Налин. – Ты не хуже меня знаешь, что Доклин – порядочный молодой человек и отличный работник. Его отец согласен на самое скромное приданое, так что никого лучше мы все равно не найдем. Почему ты не хочешь выйти за него?

Глэйнара подняла глаза от миски с сушеным горохом и жеманно улыбнулась.

– Он мне не нравится.

– Ах, ах, простите меня, моя прекрасная леди! Внешность для мужчины – не главное.

– Это точно, иначе Лид ни за что бы не вышла за тебя замуж!

– Глэй! – резко оборвала ее Мина, сидевшая у очага. – Пожалуйста, не начинай все сызнова!

Глэй швырнула миску на стол и вылетела из дома, подоткнув повыше юбки – во дворе было очень грязно. Горькая правда заключалась в том, что ей надо выйти за кого-то замуж, иначе она обречена жить здесь, подчиняясь зятю, тяжело работая всю свою жизнь, и у нее никогда не будет даже подобия собственного дома – уж не говоря обо всех тех милых вещицах и удовольствиях, которые будут у Брэйсы. Около коровника она помедлила, взглянув на вышедшую из-за тучи луну, поежилась и пожалела, что не взяла с собой шаль. Что-то зашевелилось у курятника – мужчина? – Мэйр! Она поспешила к нему и заговорила шепотом.

– Ты что здесь делаешь?

– Пытаюсь придумать, как поговорить с тобой. Ты замерзла? Возьми мой плащ.

Закутавшись в теплый шерстяной плащ, Глэйнара пошла с Мэйром по направлению к лесу, где он оставил коня. Лунный свет пробивался сквозь ветви деревьев, рисуя узоры на земле.

– Если я смогу прийти завтра ночью, – сказал Мэйр, – ты выйдешь?

– Завтра ночью пойдет дождь. У Самнэйны сегодня весь день болели суставы, а это верный признак того, что будет дождь.

– Так что же, я все равно приду, и буду дежурить здесь под проливным дождем, и заработаю ужасную. лихорадку, и, может, даже умру – и все это из-за любви к тебе.

– Не говори глупостей.

– Я говорю правду. Глэй, я уже с ума сошел от любви к тебе.

– Вот только врать не надо!

В луннём свете Глэйнара хорошо разглядела его возмущенное лицо.

Ей вдруг показалось, что сейчас она заплачет, и девушка села под дерево, чтобы спрятать глаза. Через минуту Мэйр сел рядом.

– Извини, – сказал он. – Ты, конечно, права. Только я говорю чистую правду. Не думаю, что в Дэверри или Эдлисе есть похожая на тебя девушка.

– Это хорошо или плохо?

– И то, и другое. Я сам не понимаю. Конечно, я не схожу по тебе с ума, но ты мне чертовски нравишься, и иногда я думаю, что действительно тебя люблю.

– Вот этому я верю. Спасибо. Ты мне тоже нравишься.

Немножко нерешительно Мэйр обнял ее за плечи и поцеловал. Она разрешила ему поцеловать себя еще раз, поймала себя на мыслях о том, что последует дальше, и вместо того, чтобы отогнать эти мысли, сама поцеловала Мэйра. Он начал ласкать девушку; она крепко обняла его с решимостью человека, которому предстоит сейчас выпить большую порцию особенно горького лекарственного отвара, и позволила ему уложить себя на траву…

Лекарство сработало. Теперь у нее был мужчина, и это облегчало жизнь так же, как облегчали ее медяки, заработанные у Невина. Она решила не обращать больше внимания на оскорбления Налина, и стычки между ними прекратились, а мама и Лидиан успокоились. Но гром, конечно, грянул, и очень сильный. Как-то на закате Глэйнара загоняла кур на ночь, и тут из дома вышел Налин. Взгляд его был так холоден, что Глэйнара поняла – что-то случилось.

– И что тебя гложет?

– Я сегодня ездил в город, и все подряд стали мне советовать приглядывать за сестренкой. Говорят, «серебряный кинжал» приезжает в город только ради тебя.

– А если и так? – Глэйнара подбоченилась. – С его стороны очень порядочно подвозить меня, когда я устаю.

– Подвозить – ха! Кто на ком ездит, Глэй?

– Ты, паскудник! Не смей так со мной разговаривать!

Налин сгреб ее за плечи и затряс.

– Ты скажешь мне правду!

Глэйнара вывернулась и сильно лягнула его в голень. Он снова схватил ее и крепко стиснул, и ее потрясло каким он, оказывается, был сильным – он высился над ней и сжимал ее так, что было больно.

– Значит, ты таскаешься с этим парнем, так? А ему больше ничего и не нужно от тебя!

Такое предположение заставило Глэйнару залиться слезами.

– Боги милосердные! – рявкнул Налин. – Так это правда!

– А если и так? Или я не могу в моей треклятой жизни получить хоть что-то, чего мне хочется?

Выругавшись, Налин отпустил ее и влепил пощечину. Не задумываясь, Глэйнара ответила ему тем же, и тут их долгая подспудная вражда вырвалась наружу. Он схватил девушку за плечо, повернул ее и начал сильно бить по заднице.

Она боролась, и лягалась, и наставила ему немало синяков – но вырваться не могла. Боль от ударов была ничем по сравнению с ужасом осознания своей беспомощности. Глэйнара так рыдала, что уже ничего не видела вокруг, и только смутно слышала крики матери и Лидиан. Налин отпустил ее так резко, что она буквально упала на руки сестре.

– Нал, Нал, – хныкала Мина. – Что ты делаешь?

– Наказываю маленькую шлюшку, – прошипел Налин. – Лида, отойди от нее! Я не желаю, чтобы моя жена жалела эту потаскуху! Она и ее проклятый «серебряный кинжал»! Боги, да ведь теперь я не сумею выдать ее замуж за порядочного человека!