Елена Самойлова - Ключи наследия

Видимо, мое нахальство и упорство сделали свое дело – я успела пробиться в первые ряды, пока толпа не уплотнилась настолько, что пробраться сквозь нее не было никакой возможности. Стоявшие рядом восхищенные девицы все стремились оттеснить меня подальше, но я, всю свою сознательную жизнь катавшаяся в московском метро в часы пик и не раз бывавшая на молодежных концертах, стояла аки незыблемая скала под напором волн. Все-таки деревенским девицам далековато до современных теток с авоськами и мощных пенсионерок, которые на весь вагон громко ругаются на молодежь, ни во что не ставящую беспомощную старость. Особенно интересно было наблюдать за тем, как старушка-божий одуванчик в два моих обхвата распинает субтильного студента-очкарика, на которого, кажется, дунь – и упадет. Беспомощная старость, как же! Держите карман шире, товарищи студенты, ваша станция осталась позади.

Ветер над площадью усилился, разнося завораживающе-грустные звуки флейты, которые, казалось, перекрывали даже гам на базаре. Н-да-а, музыканту бы цены не было в наше время, где подобного эффекта объемного звучания добиваются исключительно хорошей акустикой зала и дорогущими колонками в половину моего роста. А тут – из всех инструментов только простенькая деревянная блок-флейта с искусной резьбой, по сути – дудочка. Я пригляделась к музыканту и огонек интереса в моих глаз моментально потух – уши были самые что ни на есть человеческие – небольшие, аккуратные и закругленные. Да и в самом деле, откуда тут взяться эльфу, если они находятся в состоянии вооруженного конфликта с людьми. Да появись в этих местах хоть один остроухий – селяне моментально подняли бы его на вилы, а потом начали бы выяснять, откуда он здесь взялся. На меня-то из-за седых волос косились так, что пришлось убрать пряди от лица, чтобы меня ненароком с эльфийкой не перепутали.

Я оглянулась назад, прикидывая, как бы умудриться выбраться из толпы обратно, когда музыкант открыл глаза, оказавшиеся цвета молодой зелени. Они были настолько пронзительными, что я на миг задержалась, с интересом приглядываясь к необычному цвету радужки, а музыка тем временем затихла, почти прервалась и вновь взвилась над площадью уже совсем другими переливами. Если поначалу она была грустной и возвышенной, то теперь стала какой-то тягучей, царапающей по душе острыми коготками, шелком скользя по коже. Я вздрогнула и обхватила себя руками, чувствуя, как в воздухе разливается какая-то неведомая мне сила, прокатывающаяся по спине тяжелым камнем. А звуки становились все громче. Солнце выглянуло из-за облаков и от яркого света волосы музыканта вспыхнули чистым золотом, а моя седина и так выделялась в толпе своим снежно-белым цветом. Пронизывающий взгляд зеленых глаз остановился на мне и ощущение бьющего в мою сторону потока усилилось. А взгляд обещал все – от красивых слов, произнесенных чуть хрипловатым голосом в темной спальне, до самых смелых фантазий, которые я только смогу вообразить.

Щекам стало жарко, невыносимо хотелось сделать шаг вперед, когда в спину меня толкнул ледяной ветер, пробравший до костей и в нем ощущались жгучие искры пламени. Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Рейн находится где-то рядом, очень и очень близко. Мелодия златовласого музыканта захлебнулась, поток силы иссяк и я сумела наконец-то развернуться, чтобы столкнуться с другом, стоявшим аккурат у меня за спиной. Рейн, не говоря ни слова, взял меня за руку и потащил назад сквозь толпу. И вот его люди почему-то не задерживали; видимо, чуть поблескивающее оголовье меча у пояса настраивало народ на миролюбивый лад.

– Что ты там забыла? – поинтересовался Рейн, когда мы наконец-то выбрались из толпы и подошли к стоявшему неподалеку Родомиру, который с любопытством наблюдал за назревающим скандалом. Тоже мне, психоаналитик нашелся!

– Местного кумира молодежи послушать захотелось! – с вызовом ответила я, складывая руки на груди и мрачно глядя на Рейна, у которого только глаза да морозный холодок в голосе выдавали недовольство. И с чего бы? – А что, нельзя?

– Ну, можно, конечно, только ты видела, как он смотрел на тебя? Не почувствовала, что разливалось в воздухе? Не человек он, точно тебе говорю.

– Слушай, Рейн, я-то, конечно, понимаю, что для тебя ведьма – не человек, но не надо говорить об этом так часто и вслух! Твою энергию я тоже ощутила не хуже, чем от того музыканта. Так что, ты тоже не человек? И я?

Честно говоря, я разозлилась и, оборвав спор на полуслове, подцепила знахаря под локоток и потянула за собой к дому Меланьи, заявив, что мне очень нужна его консультация. Шагов Рейна за спиной я так и не услышала, выходит, он тоже обиделся и отправился бродить по деревне в гордом одиночестве. Ну и пусть. Не знала бы я его – однозначно пришла бы к выводу, что он попросту ревнует, но Рейн относится ко мне как к другу, боевому товарищу, а не как к девушке. Ничего, перебесится и успокоится. Не впервой.

– Девонька, так о чем ты меня спросить-то хотела?

Голос знахаря вернул меня с небес на землю, прервав грандиозные планы по тихой мести Рейну, психующему не к месту, и заставил мучительно вспоминать, чего же я хотела. О, вспомнила! Видать, не совсем меня склероз замучил!

– Родомир, расскажите мне, кто такие манилихи?

– Девонька, ты чего это ими заинтересовалась, а? Ты вроде лицом пригожа, искать эту нечисть тебе ни к чему. – Травник нахмурился, заподозрив меня в самом худшем. Я постаралась поскорее развеять его подозрения.

– Нет, что вы! Мне просто Меланья начала о них рассказывать, но что может рассказать селянка? Больше слухи да байки, а мне захотелось узнать мнение ученого. Ну, пожалуйста, Родомир!

– Стремление к знаниям похвально, – огладил бороду травник и, приосанившись, хорошо поставленным голосом начал рассказывать: – Манилих, он же Огненный Змей – это особый подвид оборотней. Оборачиваются они не в белого волка, как почему-то думают многие люди, а в змея, отличительной чертой которого является гребень на голове, который растет не вдоль хребта, а поперек, образуя нечто вроде короны. Гребень этот очень прочный и с острым краем, может располосовать человека, как хороший меч. А еще для ускоренного заживления ран и долголетия манилихи действительно используют жизненные силы, вытягивая их при…

Тут Родомир прервался и скосил на меня взгляд.

– Девонька, напомни-ка, сколько тебе лет?

– Двадцать один, а что, это так важно? – удивилась я.

– А не врешь? Ну да ладно. Манилих вытягивает жизненные силы из женщин в процессе соития, из-за чего жертва умирает от старости лет за пять-семь.

Тьфу ты, Господи, а я-то подумала, зачем он про возраст спрашивал. Тоже мне, нашел великий секрет, который неприлично молоденьким девушкам рассказывать! Да в деревнях о подобных пристрастиях Змея, насколько я поняла, девки лет с двенадцати уже знают. А Родомир, увидев, что я не покраснела, а серьезно кивнула, продолжил лекцию: