Елена Плахотникова - Последний Хранитель

Потом наставник сделал такое, что я забыл обо всем, забыл даже, что надо спокойно дышать и считать. Он лег на живот рядом с Медведем, их глаза оказались напротив, и... наставник поздоровался. Я долго смотрел на них, неприлично долго, потом Медведь повернул голову, и я увидел его глаза. Красные, налитые кровью. Что-то было в его взгляде такое, что мне опять захотелось повернуться к темному входу. Уже глядя в темноту, я понял, что заставило меня отвернуться: в глазах воина больше не было жизни. Только пустота и темнота смотрели из них. Темнота и пустота. И еще туда забралась безнадежность. Мне не нужно было слушать то, что я услышал, но я не мог не слушать, как не мог поверить... Еще тогда, когда я коснулся тела Мерантоса, я не хотел даже думать о... боялся, что тогда это станет истиной. Наверное, я все-таки подумал незаметно для себя, и мой страх сбылся: Мерантос не может больше двигаться, камень выпил все его силы.

Шагов наставника я не услышал и заметил его только тогда, когда он тронул мое плечо. Я вздрогнул от неожиданности, и он убрал ладонь.

– Извини, Малыш. Не хотел тебя пугать. – Наставник говорил тихим и каким-то усталым голосом. – Я хочу помочь Мерантосу...

Он замолчал, будто прислушиваясь к чему-то, но его молчание оказалось невыносимо долгим, и я сказал:

– Ты подаришь ему легкую смерть? – Это был ненужный вопрос, но я устал прислушиваться к дыханию Мерантоса. Знать, что большой и сильный воин стал беспомощней новорожденного котенка, и ничего не делать... это неправильно и бесчестно. – Спасибо, наставник. Думаю, он с радостью умрет от руки Вождя. Я бы радовался такому подарку. И соплеменник не станет мстить.

– Мстить? Мне?.. – Мысли наставника были где-то далеко.

– Нет – мне! Если бы я подарил ему смерть, то унизил бы его своей помощью. И соплеменнику пришлось бы мстить мне и моему клану. А когда его убьют, придет другой воин из клана Медведей, чтобы отомстить за убитых соплеменников. А сородичи убитых Котов тоже пойдут мстить...

– Начнется война? – спросил наставник.

– Начнется война, – согласился я, и голос убежища повторил мои слова.

– Я не хочу его убивать, но если массаж ему не поможет...

– Как ты хочешь ему помочь?..

Наставник еще раз сказал слово Хранителей, но я опять ничего не понял и молча извинился. Он принял мои извинения.

– Я попробую сделать так, чтобы наш большой друг опять смог ходить, – объяснил наставник. – Похоже, что он сильно перенапрягся, воюя с этой чертовой дверью.

Кажется, вожак пошутил, но я не понял шутки. А пока думал, почему я такой глупый, пропустил еще слова наставника.

– ...надеюсь, что у меня получится. Только мне нужна твоя помощь.

– Моя?! – Удивлению было тесно в моем теле, и оно стало вырываться жаром и словами. – Если я могу... я с радостью... что угодно...

Наставник-вожак наклонился и положил ладонь на мое плечо; он стал смотреть мне в глаза и говорить тихо и медленно:

– Я хочу, чтобы мне никто не мешал. Понятно? Когда я начну, меня не должны отвлекать. Ты сможешь это сделать?

– Тебе никто не будет мешать! Я убью любого... – и я потряс копьем.

Наставник покачал головой.

– Постарайся не убивать. Только останови. Можешь оглушить. Пусть поспит часок-другой, ему это не помешает. – Он посмотрел на раненого, который так и не проснулся. – Думаю, другие не станут вмешиваться, а там... – еще один взгляд, теперь уже в темноту входа, – решай сам.

– Я не стану убивать, если можно не убивать.

Вожак кивнул, еще раз пожал мое плечо и отошел.

Когда он запел, я оглянулся. Наставник ходил вокруг Мерантоса, иногда присаживался и водил над ним руками, опять ходил и пел. Потом он вспрыгнул на спину Медведя и начал танцевать. И пение вдруг стало другим Наставник запел голосом молодой самки. Я знал, что надо отвернуться, но не мог, а наставник пел и топтал босыми ногами спину большого воина. Если бы я лег на эту спину, то смог бы вытянуться от одного плеча до другого, и еще место осталось бы. Наверное, Мерантос и не заметил бы моего веса, как не замечает веса наставника. Я все-таки вспомнил, что надо следить, и отвернулся, но когда отворачивался, то увидел т'ангайю. Краем глаза только, но мне захотелось посмотреть на нее еще раз. Знаю, что здесь не может быть ее – не бывает т'ангай совсем без запаха, но оглянулся и... наставник танцует на спине Медведя, топчет бугры мускулов. Повернулся к темноте, опять мелькнуло тело т'ангайи. Она была и не была. Исчезала, когда я поворачивался к ней, и появлялась, когда не смотрел на нее. Играла, дразнилась, неуловимая, как тень, и оттого особо желанная добыча. Если уж не рукой, то хотя бы взглядом дотянуться до нее!

Коты-охотники могут выследить и принести живьем бородатую пирру. Это самая пугливая тварь, какую я знаю, а найти ее гнездо очень-очень трудно. Такое дело не для когтей охотников. Я не получил бы пояс воина, если бы не принес яйцо пирру. Дикую пирру не приручишь, она не хочет есть в клетке. Домашние пирру появляются из яиц, что находят воины, но домашние никогда не строят гнезд. Вот будущие воины и доказывают свое умение и отвагу: тихоня пирру становится опасным противником, когда защищает свое гнездо. Нужно выждать, когда самец оставит кладку и улетит кормиться. Только тогда можно забрать одно яйцо. Второе брать нельзя, пирру тогда оставит пустое гнездо и станет искать похитителя. Рассказывают о пирру и ученике воина, что разорил гнездо. Пирру догнал обидчика, когда тот вернулся в клан, и ослепил его. Глупый ученик убил пирру и был изгнан в болото, а перед изгнанием стало известно о его обмане. Утопив первое яйцо, обманщик не стал искать другое гнездо, а вернулся к тому, где уже был. Неосторожный и торопливый мостит дорогу в трясину.

Я не хотел быть похожим на этого глупца. Очень медленно и осторожно я повернул голову и краем глаза стал смотреть на удивительную т'ангайю. Она была не выше т'ангай моего клана, но совсем, совсем другая. Трудно рассказать о красоте утреннего цветка тому, кто видит его только ночью и закрытым.

Эта т'ангайя – самая необыкновенная и самая красивая из всех, кого я видел. Хоть она совсем и не т'ангайя. Но назвать ее самкой я не могу. К самке всегда рвется Зверь, а на эту т'ангайю хотелось смотреть и смотреть.

Ее блестящие и черные волосы похожи на волосы Кугаров, а гладкая, как у чужаков, кожа такая же желтоватая, как шкура Мерантоса. Не каждая Кошка может похвалиться таким гибким и стройным телом, а вот большие и приподнятые к ушам глаза у т'ангай Кошек иногда бывают. Это указывает на чистую древнюю кровь. Но ни одна Кошка не умеет так двигаться и так петь. Тело незнакомки то струилось и трепетало, как вода под ветром, то призывно изгибалось, соблазняло и манило. Ее голос звенел ручьем и радостью жизни. Если бы незнакомка захотела, я бы пошел за ней, как за Зовущей, ничего не спрашивая и не медля. И радовался бы тому, что она выбрала меня, а не кого-то другого. Яркие тонкие одежды укрывали ее тело, что делало ее еще желанней. Ни одну т'ангайю я не хотел так, как эту незнакомку. Она уже не танцевала, а порхала над спиной Мерантоса, а он... закрыл глаза, уложил голову на скрещенные руки и улыбался. Как я завидовал ему и... ненавидел! Это для него, а не для меня танцует прекрасная т'ангайя. Я приготовился убить его, если он коснется плясуньи.