Элейн Каннингем - Эльфийская песнь

Друзья Данилы сражались самоотверженно, но их было слишком мало. Лицо Моргаллы дышало мрачной уверенностью и исступленной радостью боя, но даже такой искушенный воин не мог противостоять опытным и многочисленным врагам. В дальнем углу двора со скрещенными на груди руками стоял Элайт и с довольным видом следил за боем.

– Ты мог бы и помочь, длинноухий пес с душой орка! – крикнула ему Моргалла. – Пока заклятие не снято, вы все еще партнеры!

Ее слова достигли цели, и по лицу эльфа пробежала тень сомнения. Наконец его грудь поднялась и опустилась в смиренном вздохе, а в руке снова появился метательный нож. Одно его движение, и убийца, сильно теснивший Вина, упал на землю, хватаясь руками за грудь. Затем лунный эльф ринулся в самую гущу боя, и каждый взмах его оружия сопровождался потоком крови.

Данила продолжал петь, и магия арфы протекала сквозь него, укрепляла его силы и помогала играть, музыка и голос сливались в одно могущественное заклинание эльфийской песни-чары. Как только в воздухе затихли последние ноты, Данила ощутил, как растаяло колдовство. Могущество колдуньи улетело прочь и мощным вихрем унесло с собой заклятие. Арфист с огромным трудом перевел дыхание и поник под давлением сил, которые чувствовал он один.

Юноша старался не зря. Неестественное нагромождение фиолетовых туч растаяло без следа, и небо приняло свой обычный для этого времени года серебристый оттенок. Дождь и град прекратились. Но что самое удивительное, арфа Жаворонок исчезла прямо из его рук. Данила вскочил и недоуменным взглядом уставился на свои ладони.

Моргалла обезвредила последнего наемника и бросилась к Даниле, чтобы изо всех сил обнять его.

– Я знала, что ты справишься, бард! – громко закричала она, а забрызганное кровью лицо расплылось в широчайшей улыбке.

Данила тоже обнял ее в ответ и поверх головы посмотрел на Вина.

– Сама арфа была частью заклинания! Ты знал, что она исчезнет?

– Я подозревал о такой возможности. Но твой успех стоил этой жертвы, – спокойно ответил Вин.

– Сомневаюсь, что тот эльф тебя поймет, – заметила Моргалла, отодвигаясь от Данилы и кивая в сторону Элайта.

С губ юноши сорвалось проклятье, и он кинулся в дальний угол двора, Элайт стоял над телами четверых убийц, павших от его руки. Неожиданно эльф поморщился и выдернул небольшой кинжал из левого предплечья. Арфист подбежал как раз вовремя, чтобы подхватить его. Данила позвал на помощь Вина, и они вдвоем понесли Элайта по длинной мраморной лестнице к двери храма. Моргалла подняла кинжал и осторожно понюхала.

– Какой-то яд, – сказала она. – Лучше взять его с собой, чтобы священники могли определить, какое подобрать противоядие.

Моргалла направилась к двери вслед за мужчинами.

– Лорд Танн, – слабым голосом позвал Элайт.

– Не разговаривай, – посоветовал ему Данила. – Старайся поменьше двигаться, чтобы яд не так быстро расходился по телу.

– Это очень важно, послушай меня, Арфист. В моей сумке есть ключ. Он откроет тебе двери моего дома на Серебряной улице. Присмотри, чтобы средства на содержание леди Азарии регулярно поступали в храм. – Элайт помолчал и горько усмехнулся: – Раз уж ты разгадал все загадки свитка, может, сумеешь разобраться и в моих торговых делах.

От приступа боли лицо эльфа перекосило и на верхней губе выступили крупные капли пота. Янтарно-золотистые глаза не отрываясь смотрели в лицо Данилы, и их неподвижность придала эльфу сходство с умирающим ястребом. Однако пока эльф держался и не поддавался действию яда.

– Поклянись! Поклянись, что добьешься, чтобы моя дочь получила свое наследство!

– В этом уже нет необходимости, – тихо сказал Данила и кивком головы указал на слабое голубоватое свечение вдоль левого бока Элайта. Волшебный кристалл в рукояти Лунного Клинка ожил и замерцал внутренним огнем. – Ты все сделал сам.

Элайт протянул руку и с благоговением коснулся меча. Выражение неземного спокойствия разгладило его лицо, и тогда глаза закрылись, сознание покинуло эльфа.

– В момент смерти он восстановил свою честь, – сказал Вин, с удивлением глядя своими зелеными глазами на волшебный эльфийский меч.

– Он получил второй шанс, – поправил его Данила, заметив, что Элайт еще дышит. – Надеюсь, мы увидим, как он им распорядится.

Солнце склонилось к западу, и жители Глубоководья покинули свои дома, чтобы сойтись на Рыночной площади в один из самых драматичных дней своей жизни. Предстоящее Сумеречное Собрание начинало Обновление.

С рынка под открытым небом были убраны все переносные палатки и прилавки, чтобы тысячам горожан хватило места на самой большой площади Глубоководья. В самом центре была возведена высокая платформа, волшебные огоньки над ней давали достаточно света и усиливали голоса тех, кто собирался говорить. Еще на платформе стояли шестнадцать кресел – по одному для каждого Лорда Глубоководья.

Появлению Лордов предшествовали многочисленные слухи, поскольку их судьба казалась очень неопределенной. Еще больше разговоров было о событиях на Поле Триумфа: нападение дракона – нечастое явление.

Но и это происшествие не могло выбить горожан из равновесия, ведь они все видели своими глазами и так же привыкли к проявлениям магии, как и любой житель Фаэруна. Повсюду слышались догадки о том, кто был тот таинственный бард. Люди спорили, кто виноват в колдовской погоде, бард или Хелбен Арунсун, а также о том, стоит ли подтверждать полномочия Лордов Глубоководья или надо искать другие способы справляться с проблемами.

Разносчики сновали в толпе и предлагали не только освежительные напитки, но и – в свете того, что произошло днем, – травы, амулеты и снадобья, чтобы успокоить нервы или унять боль от ран. Самые зажиточные жители и гости расположились на высоких сиденьях под балдахинами, стоявших по периметру площади, и слуги то и дело перебегали от одной группы к другой, разнося записки с условиями пари между знатными семействами Глубоководья. Люди попроще занимали стоячие места в центре, и вскоре вся площадь стала похожа на живой многоцветный ковер.

В своем убежище над оружейной лавкой Люция слушала гомон людского потока, стремившегося к площади на Сумеречное Собрание. Элайт Кроулнобар снабдил ее всем необходимым для путешествия и распорядился дождаться вооруженной охраны. Сама мысль покинуть Глубоководье была очень неприятна Люции, поскольку здесь прошла большая часть ее жизни, здесь она добилась высокого положения. Но большая часть ее капиталов все же была размещена в других городах, и обширные поместья имелись по всему Фаэруну. Она ни в чем не будет нуждаться и сможет начать жизнь сначала.