Генри Олди - Захребетник

– Позвольте, я сам! Негоже трепетной пери делать мужскую работу!

– О, вы так любезны…

Беря сандалию, прекрасный сударь не отрывал взгляда от дамы. Он улыбался ртом, похожим на лук Малыша Эриха, чьи стрелы – разящая без промаха страсть, и продолжал смотреть глаза в глаза, черные в зеленые, даже когда принялся делать вожделенную дырочку в ремешке. Сударю не требовалось следить за своим стилетом: казалось, клинок и без поводыря сделает нужную работу в лучшем виде.

– Вы приехали к нам с мужем?

– Что вы! Мой муженек вечно занят… Я одна, как перст!

– Должно быть, одиночество – не лучший спутник…

– Ах, вы очень проницательны! Кстати, завтра во второй половине дня я собираюсь отправиться к водопаду Ай-Нгара… Говорят, там, в миртовых рощах, есть чудные места, достойные стать приютом тоскующей женщине.

– Любите уединение?

– Ну, если нет приятной компании…

– Говорите, миртовая роща?

– Бербери-ханум сказала мне, что лучшего места не найти… Ай!

– Ох! Простите, ради Вечного Странника! До чего я неловок!

Прекрасный сударь не понимал, как это могло случиться. Словно верткий бес, пасынок Нижней Мамы, крутнувшись волчком, толкнул его под руку. Стилет соскочил с ремешка и оцарапал даме ногу – на внутренней стороне бедра, в той укромной области, где проходит артерия, и кожа должна краснеть от лобзаний пылкого любовника, но никак не от стального острия.

– Пустяки!.. видите, кровь уже не идет…

– Чем я могу искупить свою вину?!

– Неужели прекрасный сударь не отыщет способ искупления, достойный пера аль-Самеди? Никогда не поверю…

– Вот ваша сандалия! – сударь завершил труды над дырочкой и вернул обувь даме, которая, впрочем, не спешила обуться. – Клянусь Овалом Небес, моя неловкость заслуживает наказания!

Дама улыбнулась, тряхнув рыжей гривой.

– Хорошо, я подумаю о наказании…

И, покачивая бедрами, удалилась в сторону моря

– Я тоже подумаю, – тихо сказал прекрасный сударь.

В конце бульвара Мэлис Цвях незаметно обернулась. Прекрасный сударь, задумавшись, смотрел ей вслед, и лицо Абдуллы Шерфеддина, подмастерья Вучи Эстевен, делалось старше с каждой секундой. Рябины испятнали щеки, блеснули залысины на висках, волосы собрались сзади в хвост. Нервно трепетали ноздри орлиного носа, как если бы его обладатель почуял добычу.

Впрочем, так оно и было.

– Ты видел? – спустя минуту спросила рыжая ведьма у мужа, поджидавшего ее за фонарным столбом.

– Да, – кивнул охотник на демонов.

– С самого начала?

– Да. Ты дивно сглазила ему стилет. Я мысленно аплодировал.

– Ерунда. Детская забава. Рябые щеки видел?

– Да.

– Не ври, дорогой. Лицо Лысого Гения видят только жертвы.

– Я не вру. Я смотрел твоими глазками, дорогая. Для любящего мужа это – пустяк.

"Для мага высшей квалификации – тоже," – подумала Мэлис. Но вслух ничего говорить не стала.

в котором устраиваются засады и раздаются награды, выясняется, что от добра до зла — один хороший прыжок, а от большого добра в уплату за добро малое — много мудрости, много печали и еще больше недоверия

Рыжая ведьма наслаждалась воздушными ваннами.

Одежда ее разметалась в живописном беспорядке, открывая больше, чем допускали приличия. Полулежа в отдохновенном креслице, плетеном из тростника – креслице одолжил запасливый Ахмет – ведьма блаженно щурилась на солнце, клонящееся к закату. Светило выглядело роскошно: диск благородного красного золота, едва подернутый тонкой, как паутинка, дымкой, на фоне неба, обретающего глубокую синеву, прежде чем начать темнеть.

Мэлис, с распущенной гривой огненно-рыжих волос, чем-то напоминала закатное солнце. Бесстыдством, что ли? – ибо, как сказал аль-Самеди, костер, горящий в небесах, не знал стыда, и наг, и весел… Положив босые ноги на миниатюрную скамеечку, женщина сладко потягивалась, смеясь, и закидывала за голову обнаженные руки.

"За тобой, дорогая, между прочим, наблюдают трое мужчин! – в шутку, или всерьез, думал Фортунат Цвях, осуждая крайности супруги. Демон ревности, несмотря на благородство поставленной задачи, вгрызся в печенку и оказался не из тех демонов, каких легко обуздать. – Ну ладно, муж не в счет… А как насчет виконта с Азиз-беем?"

Но ведьма, похоже, считала, что искусство требует жертв, овчинка стоит выделки, а преставление должно продолжаться, хоть сто мужей выскочи из-за кулис и начни предъявлять претензии.

Джеймс Ривердейл в свою очередь был рад, что сидит в укрытии один, и никто не видит, как румянец полыхает у него на щеках. Он стыдился, подставляя под удар безвинную и отважную женщину; он стыдился, смотря на нее с мыслями, недостойными дворянина; стыд ел глаза, а глаза тем не менее пялились, куда не следует. Желая прекратить самоедство, молодой человек глянул в сторону компаньонов по "ловле на живца", но, естественно, никого не увидел – мешал поток воды, сверкающий на солнце.

Впрочем, он и так знал: хайль-баши с венатором затаились слева от водопада, в скальной нише, скрытой зарослями трясучего вьюна и крюколиста.

На какое-то время Джеймс залюбовался игрой струй, рушащихся с высоты. Подсвеченные закатом, они искрились ожившим хрусталем, а в водяной пыли сверкала радуга. Не зря приезжим рекомендовали посетить Ай-Нгару! Говорят, зрелище еще величественней, если глядеть с плоского камня на краю миртовой рощи – струи воды превращаются в жидкое пламя…

Однако желающих насладиться красотами не наблюдалось. Добраться сюда можно было, лишь совершив часовое восхождение в гору. И на лошади не проехать, не говоря уже о карете…

Хайль-баши возник перед заговорщиками, словно джинн из лампы, аккурат у подножья горы. Фортунат, Джеймс и Мэлис только начали подъем к водопаду. То ли сыскарь следил за ними всю дорогу, то ли прятался в кустах мушмулы, заранее зная, куда направляется троица.

– Вечный Странник в помощь, – поклонился он, загораживая путь. – Воистину прекрасен Ай-Нгара, особенно при столь дивной погоде! Зрелище достойно лучших бейтов несравненного аль-Самеди! Или кисти…

– …вашего двоюродного племянника, – поддержал разговор Джеймс, втайне желая хайль-баши провалиться сквозь землю.

– О да! У Кемаля есть пейзаж в багровых тонах… Вы здесь впервые?

Вчера чета Цвяхов уже произвела предварительную рекогносцировку, наметив место для засады. Джеймса оставили в пансионате: раны заживали быстро, но молодому человеку требовалось набраться сил перед рискованным предприятием.

– Простите мою оплошность, господа! – Джеймс картинно хлопнул себя ладонью по лбу, тем самым уходя от ответа. – Разрешите представить: Азиз-бей…

– … Фатлах ибн-Хасан аль-Шох Мазандерани. Начальник 2-го спецотдела дознаний Канцелярии Пресечения, – продолжил охотник на демонов, соревнуясь с хайль-баши в изяществе поклона. – Мэтр Высокой Науки, автор ряда прелюбопытнейших цепных заклятий. Служебное прозвище – Аз Мазандеранец. На четверть – гуль. По бабушке.