Дарья Иволгина - Степная дорога

– Ай-ай! – закричал мальчик. – Далеко мой отец! Дай лучше знать моему деду!

– Да хоть бы и деду… – проворчал Арих, втаскивая мальчишку в седло. – Глуп ты со своим дедом, как я погляжу. Право слово, никого еще глупее тебя я не видывал! А ну как наскочил бы ты в степи на недобрых людей? Схватили бы тебя, связали – поминай как звали, никто бы никогда и не нашел такого красивого мальчика…

– А я на добрых людей наскочил? – поинтересовался мальчик, удобнее устраиваясь позади Ариха.

– Увидишь, – фыркнул Арих.

И тут незнакомый мальчишка поразил его чуть ли не в самое сердце:

– Отвези меня лучше не в свою юрту, а в юрту твоей тетки Чахи…

Арих так и замер. Не обманули предчувствия – не простой это ребенок. И НЕ БЫЛО С НИМ НИКАКОЙ ЛОШАДИ! Точно – с неба свалился или из-под земли выскочил… Вишь – сразу о шаманке спрашивает.

– Откуда тебе знать Чаху?

– Кто же не знает Чаху? – удивился мальчик. Похоже – искренне удивился. – У нас ее всякий знает…

– Где это "у нас"? – совсем уж рассердился Арих. Надоели ему эти загадки!

– У нас, – повторил мальчик. И вдруг погладил Ариха по спине: – А ты не можешь ехать быстрее?

Чаха смотрела на гостя молча. Ни один мускул на ее лице не дрогнул. Она даже моргать, кажется, забыла. Точно изваяние стояла на пороге. Ее шаманское одеяние, расшитое бахромой и перьями, – и то казалось живее шаманки. Ветер трепал подол и рукава, заставлял шевелиться бахрому, трогал мягкими невидимыми пальцами волосы женщины и длинные полоски выделанной лошадиной кожи, свисающие с ее головного убора. И только темное лицо Чахи оставалось точно высеченным из камня.

Мальчик тоже замер. Расставил в стороны руки, словно хотел поначалу обнять шаманку, а затем передумал. Испугался или просто не посмел. Рот приоткрыл. Куда только подевались и улыбчивость юного насмешника, и острый его язычок, и веселый нрав! Даже дурные манеры забыл.

Потом Чаха подняла голову и посмотрела на Ариха – тот сидел на лошади, наблюдая за теткой и ее странным гостем. Ждал чего-то.

– Ступай, Арих, – сказала шаманка. – Добро. Спасибо тебе.

Арих молча отвернул коня и умчался. Он чувствовал себя обманутым и разозленным.

А Чаха даже внимания на это не обратила. Меньше всего сейчас ее занимали настроения ее буйного племянника.

– Ну, – сказала она, обращаясь к мальчику, – здравствуй, Хурсай…

Тихо ступая по пыли своими роскошными мягкими сапожками, мальчик приблизился к Чахе, задрал к ней голову. Она наклонилась, взяла его на руки.

– Какой ты стал большой… Какой ты стал красивый, Хурсай…

– Мама… – выговорил мальчик. И заплакал, уткнувшись ей в плечо.

Вот уж о чем никто не знал, так это о тайном браке Чахи. Келе, который исцелил ее от смертельной болезни и научил шаманскому искусству, посещал Чаху в черной юрте, куда не осмеливались заглядывать люди. Чаха не боялась, что кто-нибудь случайно застанет у нее духа-аями: люди боялись встреч со смертью и избегали навещать умирающих. А о том, что угасающая дочь вождя еще жива, они узнавали по тонкой струйке дыма, поднимающейся над юртой.

Полная луна с тех пор умерла и после трех дней отсутствия вновь начала набирать силу. Келе приходил каждый вечер. Он приносил с собой свежие пшеничные лепешки, источающие дивный аромат, свежие фрукты, мясо, кислое молоко в кожаных баклагах. Они ели и валились на вытертые шкуры, служившие Чахе постелью. Иногда Келе брал девушку за руку, и она засыпала. И тогда он уносил ее в долгие странствия.

Она видела небо и понимала, что оно устроено подобно перевернутому котлу. Иной раз наднебесные силы приподнимали небо, и в зазор между небом и землей врывались летучие звезды и ослепительные молнии. Ничего прекраснее Вечно-Синего Неба не знала Чаха – и теперь, когда ей приходилось видеть его так близко, она понимала: ничего прекраснее и не было создано Богами.

Медленно, величаво вращался небесный свод вокруг Алтан-гадас, Золотого Кола, вбитого в землю и уходящего глубоко в подземный мир, где острым его концом пригвожден к самому дну преисподней злобный демон, чье имя не называют. Пролетая мимо Алтан-гадаса со спящей Чахой на руках, Келе бормотал ей на ухо, одновременно лаская его губами: "Вот Золотой Кол, Чаха, смотри, моя Чаха, – вот Золотой Кол… Девять плешивых кузнецов ковали его. Великие шаманы, великие итуген ходят вверх-вниз, держась за гладкие золотые бока. Это – путь в преисподнюю, Чаха, к злым духам… Они дадут тебе все, о чем попросишь ты, – но берегись, как бы они не завладели твоей душой. Это – путь в наднебесные тверди, Чаха, к светлым духам. Попасть к ним труднее, но их не следует опасаться…"

И еще видела Чаха Землю, имевшую облик старой женщины. И знала, что устала Земля вынашивать в своем лоне урожай за урожаем.

И шел по равнине старик в белой шубе, опираясь на золотой костыль, и был это Тапах Чолмон, звезда утренняя, товарищ Солнца. И радовалась Земля его песням.

А однажды унес Чаху Келе высоко-высоко – так высоко они еще никогда не забирались. Дышать было трудно, сердце в груди так и обмирало, но руки Келе держали крепко, и не было тревожно Чахе.

И увидела она оттуда, с самой высокой высоты, что доступна смертному человеку, как скачет по Степи юноша на белом жеребце и как медленно едет по краю Неба девушка в телеге, запряженной черной коровой. И хоть двигалась девушка медленно, а юноша мчался во весь опор, все же он с трудом поспевал за нею. У края горизонта встретились они. Девушка сошла с телеги, юноша соскочил с коня, и ни слова не говоря, бросились они друг другу в объятия.

Чаха заплакала. Она проснулась вся в слезах и поняла, что у нее будет ребенок.

Когда она сказала об этом Келе, тот лишь кивнул.

– Я знал, что это должно было случиться.

– Но как мне скрыть ребенка, муж мой? Можно спрятать от посторонних глаз поцелуи возлюбленного, но куда спрячешь растущий живот? Рано или поздно моя мать или другие женщины дознаются о моей беременности. Как я объясню им, откуда взялось дитя?

– Никто не увидит, – сказал Келе. – Ты забыла, Чаха, что мы с тобою – из разных народов. Мое семя маленькое… Его совсем не будет видно в твоем животе. Он достаточно просторен для сынка, которого ты родишь.

– Откуда ты знаешь, Келе, что родится именно сынок?

– От таких браков, как наш, никогда не появляются на свет девочки… – Келе вздохнул. – Это закон. Никому не рассказывай о нашем сынке, носи его в себе тайно. Когда настанет тебе время родить, уходи в Степь. Я встречу тебя там, Чаха.

Он ласково поцеловал ее в лоб и шагнул прямо в горящий очаг. Спустя мгновение Келе исчез.

– Я люблю тебя, Келе, – прошептала Чаха, кладя ладонь себе на живот. – Я так люблю тебя!