Андрей Буторин - За краем земли и неба

– Я Хепсу… – промямлил мальчик и, вспомнив разговор хозяев корабля, добавил: – Маложивущий. Бесполезный.

– Хо! – Незнакомец хлопнул себя по брюху и выкатил глаза. Теперь они вновь стали пронзительно-синими. – А ты откуда это знаешь?

– Что я Хепсу? Меня так мама…

– Да по мне хоть Гупси! – сердито оборвал здоровяк. – Откуда знаешь, что маложивущий?

– Эти говорили, – махнул мальчик в сторону носа корабля. – Которые меня сюда посадили.

– А где они?

– Не знаю… Затрясло, закрутило, я головой ударился, а когда очнулся – вот… – Хепсу почему-то решил, что про Учителя говорить пока не стоит. Может быть, он где-то рядом, видит все и слышит, а когда выберет подходящий момент – обязательно его спасет! А если сказать про Ачаду «дядьке», тот будет настороже…

Здоровяк будто услышал мысли мальчика.

– Кто еще был с тобой? – пожевал он толстыми губами.

– Н-никто…

– А это? – ткнул незнакомец пальцем в повязку на голове. – Это кто завязал?

– Я сам. – Хепсу постарался, чтобы голос не дрогнул. И посмотрел прямо в синь чужих глаз, которые вновь потемнели.

– Ну-ну… – покивал здоровяк, скривившись в подобии улыбки, и опять схватил Хепсу за локоть. – Тогда пошли! Расскажешь все в другом месте. – Он вдруг сунул два пальца свободной руки в рот и так свистнул, что у мальчика заложило уши.

А из кустов вскоре вылез еще один «дядька» – почти копия первого, только чуть ниже ростом и не такой широкий. Да и с волосами у него все было в порядке, даже более чем – темно-коричневые, густые и шелковистые, они доходили ему до лопаток и были перетянуты по лбу кожаным ремешком. В руках он держал такую же непонятную палку, как за спиной у первого.

Не успел Хепсу как следует удивиться этому явлению, а сзади уже вынырнул третий – еще один братец-здоровяк с черной палкой в руках и тоже волосатый, только у этого волосы были черными, как у него самого, и болтались сзади хвостиком, завязанные в пучок.

Оба «новеньких» глянули на мальчика так, словно он был пойманным в поле розаликом, не более того.

– Что? – многозначительно спросил у них первый здоровяк, прекратив на мгновение жевать. Видимо, он был у них старшим.

– В корабле никого, – ответил тот, что с пучком.

– Кабина на берегу, – сказал пышноволосый. – Похоже, был взрыв – иллюминаторы разбиты, внутри одни угольки и кровища. А вот рядом кто-то был.

– Пилоты?

– Вряд ли. После такого они давно покойники – их еще до берега разбрызгало.

– Может, кто-то из них был в другой каюте…

– Может. А может – кто-то еще. У этого спрашивал? – Говоривший кивнул на Хепсу.

– Похож на бесполезного… Но рассуждать умеет.

– К Шагроту его, или здесь съедим? – Услышав такое, мальчик съежился и задрожал, а «братья» захохотали.

Отсмеявшись, тот, кого Хепсу принял за главного, насупил то место, где положено расти бровям.

– Вы вот что мне лучше скажите: почему корабль взорвался?

– Так кто ж его знает! – Пышноволосый повесил за спину палку и развел мускулистые руки. – Всякое может быть. Техника…

– Реактивные корабли если и взрываются сами по себе, то из-за аварии двигателей, – возразил тот, что был с «хвостиком».

– Я знаю, что ты умник, Акмуд, – проворчал «главный». – Только у этого корабля двигатели целы. Асарк говорит, что взорвалась кабина. Там-то чему взрываться?

– Может, кто-нибудь помог? – предположил тот, кого назвали Асарком. И напомнил: – Рядом с кабиной следы…

– А вот ты умом не отличаешься, Асарк. Весь он у тебя в волосы ушел!.. Что же, этот кто-нибудь, по-твоему, взорвал кабину после того, как корабль по берегу разметало? Не наоборот ли?

– Конечно, Арог, если кабину и взорвали, то до того, как корабль навернулся! – обиженно встряхнул шевелюрой Асарк. – По-моему, из-за этого он и врезался в берег.

– Вот именно, – сказал Арог и быстро-быстро зажевал губищами. – Ладно, пошли к Шагроту. Расскажем ему, пусть думает сам.

– А этого? – кивнул Акмуд на дрожащего мальчика.

– Ты что, и впрямь проголодался? – гоготнул лысый «главарь» и толкнул к «хвостатому» Хепсу: – На вот, поведешь его сам. И попробуй отгрызть хоть кусочек!

– Ну, разве что самую малость, – подхватил игру Акмуд. – Ухо если… или нос…

Воинственная троица с довеском в виде спотыкающегося от страха и слабости мальчика, двинулась в лес. Сначала шли напрямик, продираясь порой сквозь кустарник, запинаясь о сучья и корни. Потом под ногами побежала едва приметная тропка, ставшая вскоре широкой и утоптанной; идти стало легко, чего нельзя было сказать о состоянии духа Хепсу. Тем более, что мужчины продолжали на ходу обсуждать его вкусовые качества.

Хепсу вроде бы и понимал, что мускулистые громилы так своеобразно шутят, но ему все равно было очень страшно. Ну зачем он накраслил про «дядек»?! Наверное, его краслы имеют чудесную способность сбываться… А что, если и правда так?!

На ровной тропинке мальчик совсем перестал спотыкаться, и под ритм размеренного шага у него сложился новый красл. Правда, мысли постоянно путались от головной боли и страха, поэтому получилось нечто странное:

Хепсу стало очень стыдно за этот красл, и он постарался скорее его забыть. Но вот что странно – все придуманные им краслы ни за что не хотели забываться! Их словно процарапывал кто-то старательной рукой изнутри черепа. Буквы так и вставали перед глазами, стоило лишь подумать о том или ином красле!.. Буквы Хепсу знал хорошо. В отличие от прочих учеников, которым чтение и письмо давались труднее всего, для него это казалось вовсе не наукой, а занятной игрой. Жаль, что теперь ничего из того, чему обучал их Ачаду, никак не могло пригодиться! Разве что – пересчитать своих похитителей. Вообще-то, если быть точным, они его не похищали… Да и считать замучаешься – их уже не трое, а пять… восемь… двенадцать… Ой!.. Хепсу ткнулся лбом в спину остановившегося Акмуда.

Увлекшись красленьем и последующими измышлениями, мальчик даже не заметил, как лес кончился. Вернее, он расступился, широким кольцом окружив открытое свету пространство, на котором очутился Хепсу. На этой огромной поляне – скорее, на целом поле – стояло довольно много добротных бревенчатых домов. Что в первую очередь удивило мальчика, так это наличие крыш над жилищами – ведь в родном селении они были абсолютно не нужны, а потому столь непривычны для глаза. Да и здесь Хепсу еще не успел увидеть падающей с неба воды, а потому совершенно искренне недоумевал, зачем накрывать дома?