Андрей Буторин - За краем земли и неба

«Так это, наверное, пахнет лесными цветами и травами из раскрытого люка!» – догадалась Кызя и чуть приоткрыла веки. Сквозь опущенные густые ресницы пробился неяркий свет. Девочка открыла глаза пошире. Ожидаемой боли не было! Лишь чуть-чуть ныл затылок, но настолько слабо, что после недавних взрывов, выворачивающих наизнанку мозги, она не обратила на это внимания. И теперь уже смело распахнула свои огромные серые глаза. И расширила их еще больше от увиденного: никакой капсулы вокруг нее больше не было, как не было и леса!

Кызю окружали деревянные стены из грубо отесанных бревен. Проем в стене справа от нее, служивший, по-видимому, дверью, был закрыт свисающей бахромой толстых нитей – скорее, даже веревок, раскрашенных в неяркие зелено-коричневые цвета. Впрочем, это могли быть и ветви какого-нибудь растения, но вдаваться в подробности девочке было неинтересно. Куда интересней оказалось полное отсутствие над стенами крыши! Зато небо было знакомым, светло-серым, что немного успокоило Кызю. Все-таки она, похоже, находилась в своем мире, а не на какой-нибудь планете, о которых рассказывал Ачаду, и не в созданной туманной серостью реальности, наподобие той, где они с Хепсу играли в «солдатики»…

Подумав о Хепсу, девочка снова почувствовала боль. Не физическую, но не менее сильную. Правда, она сразу вспомнила и о том, что решила не отчаиваться, а во что бы то ни стало найти друга. А если не получится найти, то просто ждать его, не допуская до себя даже подобия мысли о том, что его больше нет!..

Воспоминания побудили Кызю к действиям. Она оперлась на ладони и села. Только теперь она увидела, что покоилась на невысокой деревянной лежанке, застеленной чистым, но грубо сотканным бельем. В изголовье постели лежала большая подушка, от которой, похоже, и шел цветочно-травяной запах. Девочка ткнула ее кулаком – ну да, сухая трава!..

Кызя опустила глаза и громко ойкнула: на ней не было одежды! Совсем… Только обернутая вокруг худеньких бедер серая тряпка, такая же, как у тех дикарей, что бежали к опускающемуся кораблю!.. Что же это значит?! Выходит, что они нашли капсулу, притащили к себе в селение пленницу, и теперь… теперь…

«Да что теперь?! – мысленно фыркнула отрезвевшая вдруг от вновь нахлынувших страхов Кызя. – Если бы они хотели меня съесть или просто убить, то уже сделали бы это, а не стали укладывать меня в чистую постель».

Девочка улыбнулась, вспомнив, как боялся быть съеденным Хепсу, оказавшись в ее родном поселке. И тут же мелькнуло еще одно воспоминание: Хепсу был тогда тоже голым, в точно такой же повязке на бедрах, как сейчас на ней!.. Не значит ли это… Да нет, не может быть!.. И все же… Полуголые люди, дома без крыш… ведь именно о таких ей рассказывал Хепсу! Не значит ли это, что она находится сейчас на его родине? И нет ли здесь самого Хепсу?! Что если прозрачно-серая пустота закинула мальчика сразу домой? Почему бы и нет? Ведь она оказалась в корабле одна…

Кызя вскочила босыми ногами на пол. В отличие от стен, доски пола были ровными, гладко оструганными и тщательно, почти без щелей, подогнанными друг к другу. Хоть ей сейчас некогда было размышлять о подобной ерунде, но все-таки Кызя подумала, что раз местные жители ходят босиком, такая предусмотрительность не может быть лишней. И уж во всяком случае это не лишне ей самой – не хватало еще навтыкивать в подошвы заноз! Хотя… Девочка снова вспомнила друга и то, какой грубой была кожа на его ступнях. Таким ногам никакие занозы нипочем!

«О чем я думаю! – сердито фыркнула Кызя. – Какие глупости лезут в мою больную голову!» Она осторожно дотронулась до головы. На затылке пальцы нащупали небольшую шишку. Прикосновение отозвалось болью, но вполне терпимой, хоть девочка все-таки зашипела и отдернула руку. «И все-таки странно, – подумала Кызя, – почему перестала болеть голова? Неужели я нахожусь здесь долго? И где хозяева этого дома?»

Она внимательно осмотрелась. Впрочем, особенно разглядывать было нечего: четыре деревянные стены без окон, лишь с дверью в одной из них; лежанка, на которой она спала, а точнее – валялась в беспамятстве; небольшой стол из грубо сколоченных досок, на котором стоял деревянный же сосуд… Увидев емкость, Кызя вдруг поняла, что ужасно хочет пить. Девочка заглянула в примитивное подобие кружки. Внутри оказалась какая-то жидкость, чуть меньше половины. С трудом подавив желание не думая проглотить содержимое сосуда, она все же поднесла кружку к носу и сначала понюхала ее. Запах был почти таким же, что и у подушки – пахло травой и цветами. «Вряд ли так может пахнуть отрава!» – убедила себя Кызя и в три больших глотка опустошила кружку. В животе сразу стало тепло, а потом приятная теплота быстро разлилась по всему телу. Стало вдруг очень легко и радостно, но закружилась голова, и девочка поспешила сесть на лежанку, а затем и лечь, потому что от бешеного головокружения подступила тошнота. «Неужели все-таки яд?» – успела подумать она, прежде чем ее снова окутала тьма. К счастью, это была вовсе не смерть, и даже не обморок, а всего лишь крепкий, здоровый сон.

Проснулась Кызя от постороннего взгляда. Она умела просыпаться, не раскрывая сразу глаз, что сделала и теперь. Но даже сквозь плотно сомкнутые веки она чувствовала этот внимательный, изучающий взгляд. Она была абсолютно уверена, что в комнате кто-то есть, и на нее снова волной накатил страх, хотя разумом она понимала, что кто-то когда-нибудь все равно к ней должен зайти… К тому же, это наверняка должен быть человек участливый, раз позаботился о ней. И все равно было очень страшно. Наверное, из-за этого вот проникающего через закрытые веки взгляда.

– Я вижу, что ты не спишь, – раздался хрипловатый старческий голос, от которого страх моментально улетучился. – Не надо притворяться.

Кызя распахнула глаза и попыталась сесть. Но на плечо ее легла сухая, узловатая и в то же время очень сильная рука.

– Лежи! – приказал голос, и девочка подчинилась, но повернулась в его сторону.

Перед ней стоял высокий худой старик с длинной седой бородой. Он показался Кызе очень-очень старым – во всяком случае, таких иссушенных временем людей ей не приходилось ранее видеть. Но еще более удивило девочку то, что незнакомец не был обнажен – напротив, с ног до головы он был закутан в большой отрез серой ткани.

– Лежи-лежи, – повторил старик и сердито заворчал: – Надо же, весь настой разом выпила! Нельзя же так… Его помаленьку принимать надо, тогда польза будет, а так и навредить себе можно. – Старик покачал головой с длинными, до плеч, но очень тонкими и редкими бесцветными волосами. Седые длинные брови недовольно сошлись у переносицы. И без того морщинистый лоб прорезали две глубокие вертикальные трещины.