Маргарет Уэйс - Братья по оружию

Иммолатус понятия не имел, что внизу есть кто-то живой. Он размышлял о других, более важных сейчас вещах. Дракон летел охотиться. Не так давно он насытился посыльными и, пока полностью не переварил их, ленился вылетать на поиски пищи. Но сегодня к ночи втянувшийся живот напомнил о себе, пробудив его из сладостной дремоты. Дракон немного полежал в приятных мечтаниях о том, чтобы еда снова сама пришла к входу в пещеру. Но никто не появился.

Тяжело вздохнув, Иммолатус пожалел, что последнего посыльного он использовал в качестве игрушки, загоняв того по скалам и, в конце концов, метко накрыв огненным плевком. «Из него получился красивый бегущий факел. А сейчас придётся лететь охотиться. Если бы я сначала подумал, то оставил бы посланника в живых, пока снова не проголодаюсь…» Иммолатус любил поворчать.

Он кружил вокруг своего пика, осматривая окрестности и убеждаясь, что все вокруг в порядке. Китиара продолжала лежать неподвижно, заворожённая, словно кролик, увидевший стаю собак. Ей казалось, что сердце бьётся так громко, что по всей долине гуляет многоголосое эхо, и хотелось только одного — чтобы дракон улетел как можно дальше.

Между тем дракон парил вокруг двойного пика, нащупывая тёплые потоки воздуха и забираясь все выше. Китиара хотела кричать, но горло было стиснуто удавкой ужаса, и она лишь тихо хрипела. Дракон беспокойно ворочал головой с огненными глазами и все чаще посматривал в её сторону. Его ноздри широко раздувались, он явно ощущал знакомый аппетитный запах. Вдруг из пасти его закапала слюна, и одновременно Китиару пронзила страшная мысль: «Овцы! Проклятый новенький плащ из овечьей шерсти пахнет сейчас для дракона лучше всего на свете! А найдя под шкурой овцы человека, дракон не сильно расстроится».

Огромная голова повернулась к ней, и Китиара ясно различила громадные зубы в распахнувшейся пасти.

«Королева Тьмы! — взмолилась Китиара первый раз в жизни. — Я здесь по твоему приказу, я твоя верная слуга. И если ты хочешь, чтобы приказ был выполнен, сделай же что-нибудь!» Крылья приближающегося дракона уже закрывали звезды на небе. И чем гуще становилась тьма, тем ярче горели кровавые, мрачные глаза. Беспомощная, неспособная даже пошевелить рукой, воительница молча наблюдала, как к ней приближается смерть. Ветер от крыльев метался над валуном, за которым она притаилась, невдалеке раздался ужасный скрип когтей по камням. Сильный хвост чудовища возбуждённо хлестал по сторонам, расшвыривая камни. Внезапно в стороне раздалось испуганное козлиное блеяние, а вслед за ним резкий удар — и всё стихло.

Капли свежей крови брызнули с небес на Китиару, и дракон рванулся вверх. Приподняв голову, она различила жирного козла, безжизненно висящего в страшных когтях.

Иммолатус был вполне доволен быстрой охотой. Раньше он никогда не замечал, чтоб козлы отваживались так близко подходить к его логову. Он понёс пищу в пещеру, где мог не спеша заняться ею. Правда, дракон различил ещё один запах, странный, смесь овечьего и человеческого, но здраво рассудил, что лучше козлятина в когтях, чем баранина, которая бегает где-то по склонам. Кроме того, съесть овцу он может в любой день, а на человеке не так уж много мяса, да ещё в последнее время оно упаковано в железо, замучаешься выковыривать. Вкус металла держится потом во рту неделями. Влетев в пещеру, Иммолатус бросил тушу на огромный камень, который, к большому сожалению, заменял дракону груды сокровищ, и начал потрошить её.

Китиара была спасена. Некоторое время она ничего не могла понять, каждый миг ожидая последнего удара. Тело свела судорога. С огромным усилием воительница взяла себя в руки, выровняла дыхание и осторожно пошевелила пальцами. Первым делом необходимо было поблагодарить Тёмную Королеву.

— Королева Такхизис! — кротко сказала Китиара в тёмное небо. — Благодарю тебя! Ты не покинула меня в трудную минуту, и я буду всегда тебе верна.

Закончив краткую молитву, она натянула злосчастный плащ и начала слово за словом вспоминать разговор с Лордом Ариакасом, всё то, что он говорил ей о драконах…

Козёл был жирным и необычайно вкусным, возможно, ещё и потому, что так быстро попался охотнику в когти. Разморённый сытной пищей, Иммолатус довольно растянулся на своём каменистом ложе и, представляя, что лежит на груде сокровищ, погрузился в сои, в котором ему было значительно приятней, чем в жизни. Большинство других драконов, служащих Такхизис, были довольны, когда она пробудила их от векового сна, но не Иммолатус.

Он грезил о прошлом, когда горели огни пожаров и метались в ужасе перед ним сотни эльфов, кендеров и гномов; когда он разрывал мужчин и женщин пополам и пожирал их детей у них на глазах. Дракон вспоминал рушащиеся города и замки, крики Соламнийских Рыцарей, извивающихся у него в когтях, пробивающих самую крепкую броню, как хрупкий пергамент…

Все это кружилось перед его внутренним взором и превращалось в золотые украшения и утварь, магические артефакты и оружие, грудами сваленные перед ним, фургоны сокровищ, тянущиеся к нему в логово… Пещера была так набита, что Иммолатусу едва удавалось заползти в неё…

Проклятый Богами Хума и его мерзкий друг Магиус положили конец счастью Иммолатуса. Они едва не прикончили его самого, пожри Тёмная Королева его сердце! Владычица Тьмы призвала его для того, чтоб начать последнюю из войн — войну с проклятыми соламнийцами, которая сотрёт их род с лица измученной земли. И сейчас драконы неуязвимы, словно защищены невидимой завесой. Так сказала Такхизис.

Иммолатус вспомнил, как хорошо всё начиналось. Он был тогда ещё совсем молодым драконом…

Он оставил на время сокровища и ушёл к своим братьям — синим и красным, зелёным и белым с заснеженных южных гор. Там были даже мглистые драконы… Но всё пошло не так, как планировалось! Хитрые люди изобрели новое оружие — Копья, металл которых был так же неприятен для глаз драконов, как и смертелен для их сердец.

Битва была ужасной. Иммолатус и его братья бились до последнего, но, в конце концов, Хума и его Копья вынудили Такхизис отступить, заключив позорный договор. Её драконы не будут казнены, но проспят столетия, сохранив равновесие с серебряными и золотыми драконами Паладайна.

Правое крыло и левая задняя нога Иммолатуса до сих пор хранили следы ужасного оружия Хумы.

Тогда его тело было страшно иссечено. Он плёлся назад, к своей пещере, и кровь хлестала из него, подобно летнему дождю. Когда он вполз в своё логово, то дикий вой вырвался у него из груди — подлые воры украли и увезли все его богатства! От ярости дракона раскололся надвое горный пик, а хребты тряслись до основания. Иммолатус поклялся, что никогда не будет иметь дела с людьми, разве только в качестве обеда. С Такхизис он тоже не желал иметь дела, Королева не должна так подло предавать своих слуг.