Майкл Уильямс - Отважное сердце

Честно признаюсь: тот, кого я всего сильней любил, был в эту минуту под кроватью.

Еще совсем недавно я плакал от страха, а теперь – среди черепков и костей – я плакал от радости. Он хочет просто украсть доспехи. Воровство для моего посетителя было не более, чем забавой. Родственная душа!

Я снова приподнялся на локте под кроватью, мне хотелось благоговейно поцеловать серебряных скорпионов на черных ботинках.

Но я не сделал этого, испугался, что покажусь смешным. Я снова улегся в своей крепости и подумал: а для чего ему доспехи сэра Баярда? Но прежде, чем я подумал об этом, он уже знал, о чем я подумаю. В комнате стало еще холоднее.

– Мне нужны только доспехи, мой маленький Гален, и уверяю тебя: зла я тебе не причиню.

Перед моим мысленным взором предстали латы, наколенники и шлем сэра Баярда – тщательно начищенные недавно Алфриком они сверкали, как солнце. Сейчас они находились в огромном шкафу из красного дерева в комнате, которую отец предоставил гостю.

Может быть, незнакомец уже заходил туда?

Но сейчас меня удивило другое.

– Откуда Вы знаете, как меня зовут?

– А почему бы мне не знать твоего имени?

Мне показалось: по лестнице кто-то поднимается; я прислушался – нет, все было тихо.

– Если Вам нужны только доспехи, то они – в большом шкафу в комнате, которую отец отвел гостю. Так что и идите прямо туда. Комната, правда, закрыта на ключ, а ключ – у моего брата Алфрика. Вам придется или ломать дверь, или подбирать отмычку. Подобрать отмычку будет нелегко, а если начнете ломать дверь, то переполошите весь дом.

– Мой маленький друг, я хочу тебе кое-что предложить… Он замолчал, откинулся к спинке стула, и я увидел, что каблуки его ботинок стоптаны.

Я явственно ощущал запах дыма, пота и крови.

– Думаю, мы поступим по-другому.

О, нет, это был не обычный вор-взломщик. Но кто он? – понять я никак не мог.

Из-под кровати я увидел его руку. Неуловимое движение, – так бросается на свою жертву гадюка, и около меня, просвистев в воздухе, упал маленький кожаный мешочек. Я протянул руку, дернул шнурок. На пол упало с полдюжины мерцающих в тусклом свете камешков. Ониксы… может быть, черные опалы… В полутьме под кроватью трудно было понять… Я поднял камешки, они были холодные, гладкие. Так соблазнительно они ударялись друг о друга и о мой фамильный перстень!

– Это тебе за твои переживания, малыш, – сказал ласково незнакомец.

Но что-то в его тихих словах заставило меня содрогнуться.

А незнакомец продолжал:

– Я вернусь в замок в полночь. Когда, как я надеюсь, можно будет пройти в комнату вашего гостя незаметно. И где, как я полагаю, меня будут ждать доспехи. Ведь ты поможешь мне, верно? Но запомни: если ты обманешь меня или ты проговоришься кому-нибудь о нашей тайне, – в тот же миг… У меня не будет выбора – я буду ПЛЯСАТЬ В ТВОЕЙ ШКУРЕ, маленький негодяй! Запомни это!

А я, я пропустил мимо ушей его угрозу. Я просто глаз не сводил с мерцающих на моей ладони камешков и подсчитывал в уме: сколько я смогу получить за них у деревенских торговцев.

М вот я наконец решился и высунул из-под кровати руку так, чтобы можно было получше разглядеть на свету камешки. Они были зеленые и желтые, с красными пятнышками. О, жадность, жадность! Рука незнакомца в черной перчатке тотчас схватила меня за запястье. Сильнейшая боль пронзила мне руку – словно в кровь влили яд. Комната закружилась перед глазами в стремительном танце. Наконец, незнакомец отпустил мое запястье, и я перевел дух. Рука моя мелко дрожала.

Я разжал кулак – На моей ладони лежал живой скорпион. Черный – иссиня-черный среди сверкающих драгоценных камней – хвост его был свернут кольцом. Я едва-едва не упал в обморок, но сладкий голос незнакомца вернул меня к действительности.

– Мне почему-то кажется, что ты не искренен со мной, Гален Пасварден. Так вот, малыш. Я хотел бы, чтобы с самого начала между нами шла честная игра. Даже скорпионы играют по правилам, хотя, конечно, эти правила устанавливают они сами.

Скорпион на моей ладони лежал все еще неподвижно – словно брошь из черного дерева, словно брошь с ядовитой булавкой. Казалось вся жизнь моя, весь мир лежит сейчас на моей ладони.

– А правила нашей сделки очень просты. Ты подчиняешься мне, как раб. Безмолвный раб. Ты будешь приходить ко мне по первому же моему зову. И ни о чем не будешь спрашивать. А за это ты получаешь бесценный подарок – свою жизнь. И учти: мне легко узнать, играешь ли ты по-честному или нет. А если нет – то… Смерть тоже входит в правила нашей игры, малыш.

Скорпион с моей ладони внезапно исчез. Я быстро сжал ее в кулак, драгоценные камни посыпались на пол. Один из камешков закатился под стул, на котором сидел незнакомец, и я тотчас снова увидел его черные, поблескивающие ботинки.

– Запомни, Гален Пасварден: скорпион возвращается так же быстро и неожиданно, как и исчезает. Я появлюсь в замке в полночь. И в полночь доспехи вашего гостя будут моими. Или же – ты сам.

Незнакомец поднялся со стула. Потом – я понял это сам не знаю почему – встал на стул, залез на подоконник и прыгнул с окна в густую тьму. Прыгнул с третьего этажа!

Только закачались, заскрипели ставни.

Я не спешил вылезать из-под кровати – здесь все-таки было безопаснее. Я услышал, как скрипят ступени колокольни под ногами звонаря, а затем услышал колокольный звон: десять ударов. После этого все вокруг стихло. В комнате заметно потеплело. Я, наконец, перестал дрожать, вылез из-под кровати и растянулся на полу среди рассыпавшихся черных опалов. Это была мне плата – за мой страх и молчание. Я собрал драгоценные камни, осмотрел их – они были без какого-либо изъяна. Скорпион – так я решил называть своего гостя – был, очевидно, человеком слова.

Видимо, верность данному слову он ценил и в других.

Я выбежал из комнаты Алфрика – она осталась неубранной, с камином, полным золы, с открытыми окнами. Кубарем я скатился по узкой каменной лестнице вниз, отдышался, затем решительно направился к дверям комнаты сэра Баярда. Они были закрыты на тройной замок.

Ключи от комнаты были у Алфрика, Алфрик был в трапезной. А я…

Я вынул нож и начал выдалбливать замок.

Я возился с замком уже битый час, и все без толку. Но Алфрик недаром прозвал меня Лаской – прозвал за то, что мне в конце концов всегда удается выпутаться из любой передряги.

Хотя, впрочем, мое имя «Гален» в переводе со старосоламнийского и означает «ласка»…

Я услышал: кто-то поднимается по лестнице. Алфрик! Он ступал тяжело, пыхтел, что-то бормотал – не иначе, как преизрядно набрался. Вот он остановился на втором этаже. Сощурившись, посмотрел на меня. Удивился:

– Это снова ты, Ласка?! Я же только что видел тебя внизу!…