Джон Ринго - Укрощение огня

– Что? – переспросил стражник справа.

– Хорошо, – собрав все терпение, проговорил Ганни. – Какие вообще у вас приказы, инструкции?

– Нам было сказано не пускать внутрь никого постороннего, вот и все, – суетливо заметил стражник-интеллектуал слева. – А об инструкциях я вообще впервые слышу.

– Ладно, давайте сюда сержанта охраны. – Ганни начинал терять терпение.

– А это что за птица?

– ЧТО ЗА ПТИЦА? – прокричал он. – СТОЙ ПО СТОЙКЕ СМИРНО, КОГДА ОБРАЩАЕШЬСЯ КО МНЕ, ТЫ ПРЫЩ НА ЗАДНИЦЕ НАСТОЯЩЕГО СТРАЖНИКА! ИНАЧЕ ЗАБЕРУ У ТЕБЯ ТВОЮ ТЫКАЛКУ И ЗАСУНУ ТЕБЕ ЕЕ В ТО САМОЕ МЕСТО! ТОЛЬКО ВЗГЛЯНИТЕ НА ЭТО! – Он выхватил копье из рук ошарашенного стражника и быстро его оглядел. – ЭТО ЧТО, СУХАЯ ГНИЛЬ НА ДРЕВКЕ? ЭТО ТАКОЕ ЖЕ ДЕРЬМО, КАК И ТЫ, ДАЖЕ ПОЧИЩЕ. – И он разломал копье, которое и без того было совершенно нелепым, бросил половину на землю, а второй половиной орудовал как указкой. – ВЫ ДВОЕ САМЫЕ НИКЧЕМНЫЕ СТРАЖНИКИ, КАКИХ Я ТОЛЬКО ВИДЫВАЛ ЗА ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ, А Я ПЕРЕВИДАЛ ИХ НЕМАЛО!

Эдмунд с облегчением поднял глаза от бумаг и посмотрел на Мирона.

– Если я не ошибаюсь, а это вряд ли, к нам пожаловал Ганни.

– Я был занят другим, – пожал плечами Эдмунд. Стражников у входа в ратушу отправили чистить оружие, а уж если начистоту – чтобы привести себя в порядок после такой неожиданной стычки, а Эдмунд привел Ганни в свой кабинет и постарался объяснить ему, как обстоят дела. – Я еще не успел заняться выучкой стражи. Так, как я и ты это понимаем. Мы ничего не успеваем, Майлз.

– Ты король, – проворчал Ганни, – и это не твоя работа.

– Я не король, – парировал Эдмунд. – И не собираюсь таковым становиться. Даже если меня назначат или выберут. Монархия неплохая штука, но общество строить по этому принципу я не хочу. Несмотря ни на что, я хочу устроить тут конституционную демократию.

Унтер-офицер кивнул и ткнул подбородком в сторону окна.

– И что ты хочешь, чтобы делал я?

– Ты будешь их учить.

– Кого? Как? По какой методике?

– Я думал о клиньях.

– Легионы.

– Ганни, это старый спор…

– Твой клин это обыкновенная фаланга без доспехов. Легион превосходит фалангу. Практически всегда. Да, на идеально ровном участке у фаланги есть шанс одержать верх. Но фалангу легко можно победить с помощью колесниц, а легион – нет.

– Метательные орудия? – спросил Эдмунд.

– Луки. Большие луки или арбалеты, смотри сам. Легкие копья для легионеров, что еще. Найди кого-нибудь другого, чтобы обучал лучников. А в маневрах они присоединятся к нам.

– Обязательно. Я остановился на больших луках. И людей, которые смогут обучить остальных, найду; даже если их сейчас нет в городе, скоро они будут здесь.

– Легионеры. Снова. Как я соскучился. – Вдруг Ганни тяжело вздохнул.

– Что такое?

– Кажется, у нас может не получиться, – горестно промолвил унтер-офицер. – Этим ребятам не хватает некоторых устоев. Римляне, морпехи Севама, британские «красные мундиры» – все выросли в обществе, в котором культивировалось понятие дисциплины. Эти же молодые недоноски…

– Из кельтов получались прекрасные «красные мундиры», – заметил Эдмунд. – Именно им обязана своим существованием Британская империя.

– Кельты были очень дисциплинированными, – проворчал Ганни. – И они доверяли товарищам, сражавшимся с ними бок о бок. Возможно, те были и из других кланов, но все они были кельтами. Этому научить нельзя, это впитывается с молоком матери.

– Мы с тобой уже спорили на эту тему, – сухо ответил Эдмунд. – Так или иначе, но сделать это нужно.

– Начинать надо с сердца, шеф, – после долгой паузы сказал Ганни. – И с души. Надо придумать нечто такое, чтобы у этих парней хватило духу воевать, когда кругом кромешный ад. До Спада их ничего в жизни не интересовало кроме нанопрепаратов, женщин и всяких там развлечений. Когда кругом столько смертей, им нужна какая-то духовная поддержка. Чтобы они готовы были отдать жизни, но при этом действовали разумно, четко и благородно, как настоящие солдаты, чтобы они никогда ни от чего не бежали. И тут встает вопрос о лидере, но и традиция играет огромную роль. Верность товарищам и верность делу. А у нас традиций нет.

Их надо немного причесать, и получатся сносные легионеры – но только с виду. Но настоящие легионы сражались за Народ и Сенат Древнего Рима. Так что и нам надо придумать идею, за которую они могли бы сражаться с таким же рвением и преданностью. Что-то… что-то особенное. А это уже не мой конек.

– Кажется, я кое-что придумал, – сказал, поразмыслив, Эдмунд. – Мне кажется, это поможет. Нам нужна хорошая армия, Ганни. Самая лучшая. Лучше, чем когда-либо существовала в истории. Война будет долгой и серьезной. Нам предстоит за один день построить целый Рим.

– Самое сложное мы, как всегда, делаем в одночасье… – состроил гримасу Ганни.

– На невозможное потребуется чуть больше времени. Даю тебе полгода.

– Ай-яй. – Сержант пошевелил плечами. – Попробуем, милорд.

Шейда изучала диаграммы потоков энергии, и мир словно кружился вокруг нее. Она наконец-то прислушалась к советам Эдмунда и занялась стратегией, а все мелкие, ежедневные проблемы и заботы передала своим аватарам.

Но самая главная проблема Коалиции Свободы заключалась в нехватке энергии. Вначале источники энергии между враждующими сторонами были распределены практически поровну, так как им удалось захватить одинаковое количество заводов. Но Союз Новой Судьбы теперь получал энергию откуда-то еще.

Коалиция никак не могла установить, откуда именно получали энергию их противники, и потому не могла принять должных контрмер, а следовательно, им надо было либо найти новые источники энергии, либо приостановить получение энергии противоположной стороной. Иштар и Ангпхакорн исследовали возможности получения новых источников энергии, Шейда и Айкава думали, как помешать Новой Судьбе. Прямой возможности остановить поступление энергии не представлялось. Пол эффективно использовал энергию своих станций и выставил мощные защитные щиты, сдерживающие всякие попытки Коалиции напасть на него. Вся дополнительная энергия, казалось, поступала из ниоткуда, но именно ее использовал Пол для нападения на Шейду и ее сторонников.

На этот раз она получила новую информацию от беженцев относительно Изменений, проводимых Полом; и если то, что он делает, он собирается делать повсеместно, значит, война оправдана, она воюет не зря.

Шейда, пожалуй, впервые решила обстоятельно разобраться с тем, как именно проводились Изменения. Ответ, несомненно, таился в регламенте Изменений, но следовало понять, как к ним подступиться.

Чтобы стать членом Совета, недостаточно было одного умения разделяться на аватары и сохранить при этом свою личность. В первую очередь член Совета обязан был прекрасно ориентироваться в Сети, и сейчас Шейда внутренне отругала себя за такую забывчивость. Она так долго занималась изучением политики Совета, вопросами управления информацией и энергией и абсолютно забыла, что все это базируется на целой череде программ и регламентов. Изменения были немыслимы без Сети, требовалось лишь ввести простую команду «Изменить так-то и так-то». Шейда вызвала теорию программ Изменения, по аналогичной программе, должно быть, работает и Селин, и теперь перед ней стоял целый список субпрограмм. Правда, он требовал не так много энергии, как она думала, особенно если черпать энергию прямо из человеческого тела. Программа содержалась в куче других программ, обыкновенная медицинская программа для облегчения побочных эффектов эпилепсии вследствие недобросовестно проведенных Изменений. Она не использовалась лет тысячу, а то и больше, но все еще сохранялась в общей памяти.