Дмитрий Швец - Слуга короны

Но щедрый князь снабдил меня дополнительной суммой на покупку нового одеяния. От его щедрот нам также перепала повозка, такая же драная, как и мой костюмчик. На ней было страшно сидеть, не то что ехать куда-то, но выбор был невелик, лошаденку одну дали, да и та сдохнет по дороге. Наших лошадей кто-то излишне предприимчивый успел продать. Князь обещал лично разобраться с этим, но, я думаю, он даже не почешется.

На прощание князь еще раз предложил мне остаться, и я снова отказался.

Дороги подмерзли и ехать стало намного легче и приятней. Приятней оттого, что с каждым скрипом колес Лесфад оставался все дальше. А скрипели колеса нещадно, и нам приходилось кричать, чтоб услышать друг друга.

– Слышь, Медный, – крикнул Валет, поднимаясь на дорогу и на ходу завязывая штаны, – ты же теперь лейтенант. – Он уселся возле меня и принял поводья. Моя очередь бежать до кустов. – Тебе же люди понадобятся, – кричал он мне в спину, – слышь, возьми меня к себе.

– Чего? – Я остановился и, если б не резь в животе, так и остался бы стоять.

– Ну а чего? – надулся Валет. – Люди тебе, говорю, нужны. А мой лейтенант убит. Ты получил за него звание, так что теперь тебе заменять Холодка во всем.

– Подумаю, – бросил я.

Заменить Холодка во всем не получится, не буду же я всякий раз присаживаться, чтоб отлить, хотя сейчас, чую, придется. Все же в чем-то Валет прав, и солдат он хороший, надо будет договориться с начальством о его переводе. Но сперва надо еще домой вернуться.

Лесфад… Одно только название наводило ужас на герцога Восбурского. Он не любил этот замок, ненавидел его хозяина и не понимал, как можно здесь жить. Выстроенный из привезенного с юга камня посреди Миарских болот, замок мрачен, как и сами болота. Его черные стены, местами покрытые плесенью и везде сырые, навевали тоску. А после дождей, которые не были в Миаре редкостью, кое-где на полу появлялись лужи. Света факелов было достаточно, чтобы не угодить в них, но влажный воздух и атмосфера болот проникли сюда, пропитав весь замок безысходностью.

И в это мрачное место перевезли смертельно больного короля якобы для лечения. Какая чушь! Любой здравомыслящий человек, попав сюда хоть на час, понимал, что в таком месте даже здоровый, крепкий, никогда не болевший мужчина загнется за пару недель или бросится на меч от переполняющей его тоски. Что уж тут говорить о старике, которому и в райских условиях оставалось жить несколько месяцев. Это в лучшем случае. Но князю Тантрину удалось убедить всех в том, что королю будет здесь лучше всего, что именно здесь, среди болот, ему смогут обеспечить постоянный уход и внимание.

К тому же в такой дали короля не будут беспокоить государственные дела, бремя которых на время болезни сюзерена он возьмет на себя. И короля никто не беспокоил, даже по самым важным вопросам, а вокруг него, опустошая казну, толпой вились врачеватели, колдуны и прочие причислявшие себя к лекарям. Но на взгляд герцога, они лишь поддерживали агонию в теле короля, пока князь прибирал под себя королевство.

Но государь, отстраненный от политических дел, не отошел от дел личных, и у него остались еще преданные люди, хранящие надежду на его выздоровление. К таким людям относился и Лерой де ла Шернон, герцог Восбурский. Сам он не считал, что готов умереть за того, на чьей голове корона. Но за то, что корона олицетворяет, он готов драться хоть со всем миром.

Получив письмо с просьбой навестить государя, он забросил все свои дела и примчался в это забытое богом место. Никто не посмел воспрепятствовать ему, слуги Тантрина предпочли не связываться. В свои тридцать с небольшим герцог снискал славу воина, верного слуги короны и ревнителя законов. Капитан местной стражи задрожал, узнав его, и это был один из немногих приятных моментов путешествия.

Лерой остановился, его сапог, попавший на мокрую тину, заскользил и тело подалось вперед, но герцог удержался на ногах. Перед ним был абсолютно темный коридор. Ни один факел не горел, лишь только далеко впереди слышались приглушенные голоса.

Лерой никогда не слыл трусом, но, находясь в логове врага, проявлял осторожность. Он знал, что был костью в горле Тантрина, и догадывался, что тот пойдет на все, чтобы устранить его. Нет ничего лучше, чем, убив врага, еще и опорочить его имя. Ситуация – благоприятней некуда, и если у Тантрина хватит мозгов, то он одним выстрелом убьет двух зайцев. Избавится от короля и объявит своего врага убийцей, погибшим в схватке.

Герцог вытащил из стены ближайший факел и обнажил меч. Дальше он шел осторожно и очень медленно. Коридор поворачивал, выводя его к башне, в которой лекари залечивали короля насмерть.

Из-за угла выскочил человек. Герцог отступил назад, факел выпал из его рук, меч описал в воздухе дугу и лег на шею выбежавшего, тот тихонько пискнул.

– Что вы, ваша милость, – залепетал он, – что вы? Это же я, Палар, слуга его величества. Король узнал, что вы здесь, и отправил меня встречать вас.

В неясном свете затухающего факела герцог узнал сморщенное старостью лицо и острый, вздернутый подбородок.

– Что вы мечом-то машете? – спросил Палар, когда Лерой убрал оружие.

– Паранойя развилась, – мрачно пошутил герцог.

– Чего? А, ну да, разовьется тут. В какие времена живем. – Палар запричитал. – И все же почему вы с мечом? Я понимаю, Тантрин спит и видит вас в гробу, но наш король болен, а не сумасшедший. У нас и так осталось слишком мало преданных людей, чтобы так, по-глупому, подставлять их. Поэтому он сам набирал сюда людей. Сам одобрял их.

– Да? – Герцог недоверчиво взглянул в морщинистое лицо Палара.

– Ну почти, – смутился поверенный. – Но все равно никто не посмеет на вас напасть, вы же гость короля. А он пока еще король!

– Это так, и, надеюсь, так будет еще долго. Но все же осторожность никому не вредила. Это же замок Тантрина.

– Ваша правда, – помрачнев, согласился Палар, и, тяжело вздохнув, шепотом добавил: – Я боюсь. Боюсь, что они убьют его. – Он быстро огляделся и совсем другим голосом, суетливо произнес: – Ну пойдемте, ваша милость, пойдемте. Нехорошо заставлять ждать его величество.

Они молча двинулись дальше. Палар, ссутулившись, шагал впереди, а Лерой, задумавшись, шел следом. Он никак не мог взять в толк, почему король согласился на этот переезд, почему не воспользовался остатками власти и не назначил себе опекуна и, наконец, почему регентом стал именно Тантрин – самый большой жулик во всем королевстве. Лерой мог не сходя с места назвать несколько имен куда более достойных. Себя в это число он не включал.

Палар открыл перед ним дверь, поклонился и, пропустив его внутрь, торжественно объявил: