Виктор Точинов - Бейкер-стрит, 221

– Дорогу под окнами ремонтируют, - сказала я, не до конца осознав произошедшее. Но лупить каблуком туфли в стену прекратила - на пороге моего номера уже появился заспанный Кеннеди.

Да, кровь Монлезье не водица, - какие бы научные степени их ни отягощали и какие бы мирные профессии они ни избирали.

События, приведшие к трагедии, развивались так:

Послеобеденную почту профессор истории Монлезье-Луер получил на одиннадцать минут позже ювелира. Но наверстал отставание за счет того, что воспользовался «шевроле» родственников, у которых остановился, - а Монлезье-Гренелю пришлось искать такси. В результате выехали они почти одновременно, но встретились ближе к жилью ювелира - историк машину не жалел и на ограничения скорости внимания не обращал. Таксист, несмотря на понукания пассажира, ехал осторожнее.

Увидев на тихой и безлюдной, заросшей деревьями улочке автомобиль профессора, Гренель приказал водителю остановиться. Выскочил, побежал к «шевроле», тоже затормозившему. И - буквально выдернул за грудки из салона историка, хотя тот был на пятнадцать лет младше, на голову выше и в полтора раза тяжелее. «Как брюкву из грядки», - сказал про этот момент водитель такси, оказавшийся единственным свидетелем. Выдернул - и, как показалось таксисту, банально попытался задушить противника. Оба что-то при этом орали, но слов свидетель не разобрал. Слегка опомнившись, профессор отшвырнул дальнего родственника. Тот отлетел, упал, что-то выхватил из-за пазухи, таксист не увидел - что. Зато появившийся в руке Луера здоровенный пистолет разглядел прекрасно. И тут же газанул по пустынной улице, не дожидаясь, когда с ним расплатятся. Отъезжая, слышал выстрелы.

Пистолет Монлезье-Гренеля, который таксист разглядеть не сумел, скорее можно было отнести к произведениям ювелирного искусства, чем к оружию. Отделанный золотом и серебром, с выложенной драгоценными камнями монограммой на рукояти, он являл собой более роскошный аналог того самого «дерринджера», из которого Робер Монлезье когда-то застрелил полковника Илайю Кэппула. Правда, несколько усовершенствованный аналог - двухствольный и двухзарядый пистолетик был приспособлен для стрельбы патронами «0. 22 лонг райфл» (и тоже не простыми: гильза позолоченная, пулька из чистого серебра).

Как выяснилось впоследствии, это чудо оружейно-ювелирного искусства свое время заказал Монлезье-Гренелю один из членов клана - но по каким-то причинам так и не выкупил. На фоне канадского армейского «хай пауэра», неизвестно какими путями попавшего к историку, псевдо-оружие ювелира совершенно не смотрелось. Но Гренель блестяще доказал, что стрелок не должен зависеть от калибра пистолета. За те двадцать или тридцать секунд, что прошли между отъездом таксиста и прибытием людей Лесли, в отдалении следовавших за противниками, ювелир выстрелил дважды, полностью разрядив свою игрушку. Историк успел нажать на спуск трижды - и все три раза промахнулся, хотя расстояние до неприятеля было меньше десяти футов (героический Монлезье-Гош никак не мог бы гордиться таким бездарным пра-пра-пра-правнуком).

Ювелир же не посрамил славу предков. Одна серебряная пулька попала профессору в брюшную полость и прошла навылет, зацепив печень. Вторая, пройдя между ребрами, пробила левое предсердие и застряла в позвоночнике.

Умер Гастон Монлезье-Луер в машине «скорой помощи», по дороге в госпиталь.

На столе у Лесли рядышком лежали два письма.

Короткие, больше похожие на телеграммы, и почти одинаковые, написанные на вырванных из перфорированного блокнота листках бумаги одним и тем же крупным мужским почерком, почти квадратными буквами. Текст записок тоже был весьма схож. Одна гласила:

МСЬЕ, Я НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТ. КОЛЬЕ ЗАБРАЛ ЮВЕЛИР. ОН ГОТОВИТСЯ УБИТЬ И ВАС, И МЕНЯ.

Вторая отличалась одним словом:

МСЬЕ, Я НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТ. КОЛЬЕ ЗАБРАЛ ПРОФЕССОР. ОН ГОТОВИТСЯ УБИТЬ И ВАС, И МЕНЯ.

– Ну и как вы это объясните, доктор Блэкмор? - сурово спросил Френсис К. Лесли. Как будто сам совсем недавно не отправил эти послания. Впрочем, в их содержание я его не посвящала.

Пришлось посыпать голову пеплом раскаяния…

– Просто я проверяла одну свою версию, - смиренно начала я. Но продолжила чуть в ином тоне: - От которой вы, два тупых идиота, шарахались, как монашки от секс-шопа! Неужели вам, бараньи вы головы, никак было не додуматься вашими болванками для шляп: никто, кроме Монлезье-Гренеля, не смог бы сбыть колье! Украденное колье!!! Все ваши рассуждения об анонимных продажах годились для бриллиантов, не попавших в списки разыскиваемых! Колье Кэппулов в этих списках уже три дня! Дилетант же, сунувшийся на черный рынок драгоценностей с вещью такой стоимости, просто обречен! Об-ре-чен!!! В лучшем случае он лишился бы лишь бриллиантов, в худшем - еще и жизни! Сколько раз, сколько раз я говорила вам, Лесли: пружина всего дела - Гренель! ГРЕ-НЕЛЬ!!! Сколько раз? - спросила я настойчиво и стала ждать ответа, буравя его огненным взглядом.

– Много… - промямлил Фрэнк и забормотал в свое оправдание: - Но, доктор Блэкмор… он же был на виду… сам подставлялся под подозрения… кто мог подумать…

Наивный мальчик… Вот что значит - не иметь опыта семейной жизни. Мужчина, не один год влачащий семейные узы, не попался бы на эту простенькую удочку. Знал бы, что яростней всего женщина обвиняет, когда чувствует себя виноватой… Я - чувствовала.

– Ладно, что теперь вспоминать былые ошибки, - сказала я милостиво. - Давайте думать, что делать дальше. Все нити аферы у нас в руках. Надо наконец-то сделать главное: найти колье.

– Познакомь нас с тем, что ты раскопала по ювелиру, - попросил Кеннеди. - Гренель после ареста не сказал ни слова. А потом, потолковав с адвокатом, наверняка попытается все свести к законной самообороне. Присяжные, сравнив пушки - его и профессора - вполне могут поверить.

– Ну, положим, в эпизоде с Брезманом самооборона ему не светит, - проворчал Фрэнк, - пуля попала в спину… Но все равно - он и там сможет отделаться малой кровью. Пострадавший жив; пистолетик больше похож на детскую игрушку; в клане Монлезье много хороших адвокатов… Без самого главного - без колье - дело рассыпается на несколько малозначительных эпизодов. Я уж не говорю о таком пустячке, как семь миллионов призовых денег.

И я просветила коллег.

– Все ваши версии я рассматривала в свете одного основополагающего постулата: Монлезье-Гренель завяз в деле по самые уши. Вы, Фрэнк, хорошо обосновали подозрения против профессора - и тогда я уяснила для себя, что они действовали вдвоем. Причина моей предубежденности была одна: женская интуиция. Но к делу ее не подшить, и вы с Кеннеди упорно не хотели к ней прислушиваться. Тогда я подошла к проблеме логично. Рассудила: в основе любой интуиции лежит информация. Пусть позабытая, похороненная где-то на глубоких уровнях подсознания… Вопрос: а где я могла получить информацию о Монлезье-Гренеле - визуальную информацию, такую, что она вынудила меня интуитивно заподозрить ювелира, едва его увидев? Я решила, что на прежней моей работе, в ФБР. Отсканировав несколько фотографий Гренеля, проникнув с помощью вашего приятеля-хакера в архив ФБР, и задействовав программу сравнения изображений, я раскопала этот вот снимок.