Леонида Подвойская - Предтечи зверя. Максим

– Слушай сюда - почему-то по Одесски, а не по ангельски произнесло облако, поднимаясь с кресла. Тебе, подонок, жить незачем.

– Не я, не я сам… только по приказу…- плакался бандюган.

– Некогда мне… За твою подлость… Хочешь жить?

– Хочу, Господи!

– Какой я тебе к черту, господи! Ну да ладно. Живи…

– Спасибо Госп… спасибо, Ваше сиятельство… - бормотал начавший подванивать палач.

– Только вот что, - добавило "сиятельство", принимая вновь облик пацана, открывая дверь гаража и седлая мощный шефов мотоцикл - живи с муками, которые ты причинил другим. Начиная с меня. И бывший пленник, взревнув мощным двигателем, исчез в темноте.

– Сейчас, сейчас, босс - отирая обильный пот, шептал Богдан.

– Э, да ты нанюхался, Бодя - удивленно-разочарованно произнес Прохор, вглядываясь в побледневшего сподвижника.

– Нет, шеф! Ну, ты же меня знаешь, - перешел на неофициальный тон Бодя. Я перед такими делами - никогда.

– На меня смотреть - крикнул шеф, включив в машине свет и вглядываясь в зрачки водителя. Да, - через некоторое время согласился он. Это не дурь. А что? Сердечко? - вкрадчиво поинтересовался Прохор, все еще сдерживая гнев. - Может, пора на пенсию? По инвалидности? На покой, а?

– Нет шеф, нет, - рассеянно проводив взглядом промелькнувшего в темноте мотоциклиста отверг заботу Прохора его помощник. Что такое " на покой" он знал.

– Вот, совсем отпустило, радостно сообщил он.

– Да меня… твое здоровье, - взорвался наконец матом Прохор. Мы едем или нет?

– Уже - уже, шеф. Тип-топ, нагоним,- срываясь с места пообещал Бодя, вновь вытирая пот, на этот раз выступивший от ужаса. Но он напрасно опасался неминуемой расправы. Вскоре внимание шефа переключилось на другое. Заиграл турецкий марш мобильник Прохора и тот, подняв трубку услышал сначала " Шеф!", а потом ужасный дикий крик оставшегося за старшего Миколы. Тот, видимо, уронил телефон, не выключив, и Прохор с Богданом ехали дальше под аккомпанемент холодящих душу воплей штатного палача.

– Что это с ним, шеф? - шепотом поинтересовался водитель.

– Не знаю, - облизнув пересохшие губы, также шепотом ответил Прохор.

– Может, выруби? - попросил водитель, когда завывания стали невыносимыми.

– Молчи, идиот! Он не случайно позвонил. Может, что еще услышим. Узнаем, кто его… Ты, давай, гони.

Максим едва поспевал за несшимся Прохоровым джипищем. Не то чтобы мощный агрегат, которым управлял он, был помедленнее. Просто управлять таким зверюгой ранее не приходилось. Прагматичный Максов отец приобрел когда- то по случаю солидный МТ с коляской, который до сих пор верой и правдой служил рыбакам и грибникам. Белый- старший с гордостью говорил, что ни один "Джи- пи" не проедет там, где пролезет или протиснется его агрегат. И в прошлом году отец разрешил, на первый раз - по проселочной дороге - проехать за рулем ветерана сыну. Потом пошло - поехало и теперь вождение мотоцикла (а по секрету от ГИБДД - и их "семерки") перестало быть для юноши неким таинством. Но эти славянские рабочие лошадки разительно отличались от скакуна, которым Макс пытался управлять сейчас. В отличие от тех, он все время рвался вперед и недовольно урчал, если наездник сбрасывал скорость. Общая логика конструкторов по обеспечению удобства доступа к необходимым рычагам помогла подростку быстро освоить, в общем, несложное управление, и только необходимость все время сдерживать рвущийся вперед болид отвлекала внимание от мчавшейся впереди машины. Свежий ночной воздух приятно обдувал вспухшие губы, потрескавшуюся в местах пыток кожу и саднящие от выстрелов дырки. Что с ним произошло, Макс пытался не думать. Потом… Они выехали за город и промчались несколько километров, когда корма впереди идущего монстра озарилась красными огнями. Подросток тут же выключил свет и резко затормозил. Вообще-то он был никуда негодным филером - при других обстоятельствах фара одинокого мотоцикла наверняка насторожила бы бандюганов. Но подавленные продолжающимися криками по мобильнику, и Прохор, и Бодя потеряли всякую осторожность. Максим, пытаясь хоть как-то припрятать массивный мотоцикл в придорожных кустиках, увидел, что главный вражина вышел из джипа и двинулся в сторону здоровенного, овеянного преданиями (толи Пушкин под ним ночевал, толи Мазепа сокровища зарыл) дуба. В обычных случаях его страховал Богдан. Но сейчас: " Сиди, слушай, может хоть что-то прорежется" - бросил Прохор, метнувшись из машины. Да и то, кому в это время в такой темноте по проклятым местам лазить?

Поэтому Максим, подкравшись, смог увидеть и пакет в руках босса и дупло, в которое он этот пакет запхал и кусок коры, которым босс это дупло вновь замаскировал. А когда Прохор направился к машине, успел этот пакет вытащить. Со стороны это могло показаться глупой игрой в шпионов, но в маленьких городках такие тайники все же считаются понадежнее камер хранения, где все на виду. И если курьеры не горели желанием светиться… В общем и здесь были свои резоны.

– Ну что, - поинтересовался шеф, вваливаясь в машину.

– Орет пуще прежнего. До визга дошло - хмуро прокомментировал Богдан услышанное. - Я думаю, шеф, пытают его.

– Но зачем? Вопросов то не задают? И где Лютый с Чмырем?

– Я, думаю, шеф, они пытают его, чтобы нас заманить. Думают - примчишься выручать, а они тебя - тепленьким.

– Но кто "они"? Разве что эти щенки? Значит, и тот - от них? Славно… - Прохор на миг задумался, криво улыбаясь. " Щенки" - молодая да ранняя поросль криминала уже начала наступать на пятки. Эти, вообще не имеющие ничего святого шакалята сколачивались в отдельную группировку. Цинизм и беспредел в их нравах вызывали восхищение и отвращение даже у видавших всякие виды волчар. Сейчас они схлестнулись на наркоте. Удачно посбывав дурь в школах и на дискотеках, щенки рассудили, что перекупка у стариков - дело невыгодное. Точнее, выгодное, но не настолько. И решили эти ребятушки начать свой бизнес - без " Прохора и К". И хотя получили жесткий отлуп - (их главный шакаленыш три месяца провалялся в больнице с переломом черепа, а о рядовых и говорить нечего), но только затаили злобу и от своего не отступились. Поэтому догадка Прохора имела достаточные основания.

– Ну что же, - принял решение шеф. Вызывай всех.

– Всех?

– Да, всех. Немедленно. Сбор… у тебя. И чтобы тихо. Как мыши. А то начнут съезжаться, как на свадьбу. Поворачивай. Товар заберем потом.

– Оружие?

– Да… А Микола… пусть помучается за благое дело - решил Прохор, откинувшись на спинку сидения. Теперь, когда все объяснилось, страх ушел. Пришла жестокая злоба.

Максим успел свернуть в переулок и скрыться от развернувшегося автомобиля. Видимо, его подопечные поменяли планы и на всех парах понеслись домой. Нет, не домой - понял он, вновь увязавшись за внедорожником. На этот раз ехать было недалеко - автомобиль тормознул возле похожего на Прохоров, но более скромного особнячка. Водитель с пассажиром вошли внутрь, и твердо решившему решить все сегодня Максиму оставалось ждать. С сожалением, даже погладив его на прощание, он оставил в темном пролете мотоцикл и притаился, удобно устроившись на обвитой плюющем или виноградом - в темноте не разберешь- скамейке. Какой-то поздний пьяница спросил прикурить, но разглядев в свете выглянувшей на минутку луны собеседника, всхлипнул, перекрестился и провалился в уличную темень. Максим же пересел на дальний конец скамейки - туда, где царила тьма даже для любопытного месяца. Фосфорирующие стрелки показывали пол- второго. Это что-же, только два часа и прошло? - изумился Максим. Но события не дали развиться этому удивлению. Одна за другой в особняк стали продвигаться тени - в конце концов наблюдатель насчитал их двадцать шесть. "Вся королевская рать" - понял юноша. Ночное совещание? Или ночной налет? Или бал у Сатаны? Гадать долго не пришлось. Минут через пятнадцать вся эта свора, несколькими группками двинулась к особняку Прохора, а затем - через главный, запасной ходы и гараж - и в сам особняк.