Александр Важин - Властелины дорог

– Ложись, отоспись, а там, как ты говоришь, время рассудит.

– Все дело в том, Загги, что именно сейчас время работает против нас. Борнийцы наверняка поспешат закончить строительство укрепления. Да еще эти баберы глупые, что так не вовремя натолкнулись на лагерь, заставят их еще больше бдеть. Как подберешься к ним?

Она была полной противоположностью Альбины. Тихая и кроткая, спокойная и домашняя. В какой-то момент Шура поймал себя на мысли, что хочет здесь остаться. Бросить все, забыть о ключах, борнийцах, горящем оружии, схватках и поискать простого счастья.

Он мог бы работать на земле, завести пасеку, как мечтал в детстве. Жить тихо и неторопливо, вместо копья держать в руке тяпку, вместо меча - молоток и стамеску. Дом бы хороший справил, детей бы завел.

Валяясь на спорыше, слушая кудахтанье кур и глядя в небо, Шура не мог уснуть. Сквозь подступающую дрему то и дело проникал голосок Ванды, зовущей Глашека, в голове вставал ее златовласый образ на фоне мирной сельской жизни.

Красный волк всегда появлялся именно тогда, когда о нем хотелось забыть. И теперь кровавый зверь вылез из своего логова в голове, оскалился, начал нашептывать на ухо.

Шура поднялся и сел, сон улетучился окончательно.

"Будешь копаться в земле. Молодец. А ты сможешь забыть, что убийца матери спокойно и безнаказанно колесит Дорогу? А ты можешь выбросить из памяти неуловимую скорость, бодрящий свист ветра в ушах, замирание в груди, когда мотоцикл подпрыгивает на скачке? Сможешь ли предаваться монотонной и однообразной работе, годами сидеть на одном месте? Адреналин у тебя станет выделяться только если порежешься ножом. Начнешь от скуки пить и драться с женой. К такому счастью ты стремишься?"

Красный волк злорадно захохотал и растаял, уступив место образу лица с дерзкими рыжими волосами. Вызывающая, заносчивая, избалованная. Кипучая и непостоянная. Яркая, словно огонь и такая же неукротимая. Такую тяжело покорить и еще тяжелее удержать около себя. К тому же она носила титул принцессы и вообще была недосягаема для простого найта.

"Харлей" и допинг тоже были недосягаемы для простого найта. А теперь у Шуры есть и то, и другое. При таких раскладах заполучить меньшее, чем королевская дочь, было бы слишком непритязательно. И вовсе не из-за ее титула, а из интереса покорить эту своенравную красавицу. Которую он поклялся привезти Асинею. Фак и еще раз фак! Что же делать?

Осталось лишь пробормотать верное "время рассудит - хуже не будет".

Найт окончательно поднялся и кликнул рулевого. Нужно было готовить налет на укрепленный лагерь борнийцев.

– Мне нужно самому посмотреть на место. Разведать подъезды, - сказал Заг.

– Загги, неужели ты все же пойдешь пешком? - удивлено воскликнул Шура.

В нескольких километрах от укрепления борнийцев они наткнулись на кусок древней дороги из такого же материала, как и покрытие в Храмах. Старый тракт, скорее всего, был ответвлением того, что вел к укреплению.

Эту дорогу колесили еще предки-байкеры. Сейчас на ней зияло много выбоин и вся она поросла травой, пробивающихся из многочисленных ям и щелей, кустами дикой смородины и побегами акации. Раньше, наверняка, она была очень хорошей.

Обходя кусты, с трудом переставляя уставшие деревянные ноги, Заг меланхолично думал о том, что если бы сейчас дороги стали такими, то им были бы не страшны дождь, сыпучая пыль и выбоины. А вообще, человек создан для того, чтобы ездить, а не ходить, натирая ноги.

А Шура, ступая по спорышу, осоту и одуванчикам, удивлялся силе жизни. Вроде бы навечно строили дороги могучие предки, некоторые из этих твердых путей еще сохранились до сих пор и по ним иногда ездили найты, несмотря на колдобины. А вот недолговечная хрупкая трава пробивала себе путь сквозь это крепкое, похожее на камень покрытие. Мягкий стебель ломал камень - вот она, сила и напор жизни, которую не смогли сломить все усилия человека, даже таких волшебников, которыми были предки.

Солнце вдыхало в зеленые ростки неукротимость. Так и Шура должен неудержимо идти к своей главной цели - прокатиться с головой Догера, насаженной на Большое Жало.

Пока же следовало решить проблему с горящим оружием.

Тяжело дался рулевому этот переход и кружение вокруг лагеря, но Заг мужественно терпел. Они сделали большой круг, рулевой запоминал все возможные пути подъезда и отъезда, тихо ругал копов и борнийцев, забравшихся в такую глушь.

– Что скажешь, Загги?

– Мои ноги, останови меня коп! Больше никогда.

Рулевой, как и Шура, сидел на траве двора Ванды, босой, вытянув покрасневшие ноги со свежими мозолями.

– Что будем делать?

– Риск большой.

– Я знаю.

– Скажи, зачем нам это?

Шура задумался.

– Нам? Ты видел горючку. Чтобы мы не ходили пешком, а катались на мотоцикле. И могли добывать себе пропитание в честном бою.

– Ясно.

– Так что ты можешь предложить?

– Ты уже привык ходить на двоих лапах?

– Мне это так же не по душе, как и тебе.

– Ты можешь сесть за руль.

– Я понял.

– Я - на "Харлее". Увожу найтов из укрепления. Пока паника - ты внутрь. Решаешь дело. И назад.

– Загги, это опасно для тебя. Могут загнать. Дорога плохая, выбоистая. Это же единственный подъезд, кругом груды камней.

– Тебе опаснее. Будешь ходить ногами и биться на земле. Я изучил дороги. Меня не возьмут.

Приготовление к действу заняло день. Заг буднично готовил дощечки с гвоздями, заправлял мотоцикл, в который раз начищал его до блеска. Шура маялся бездельем, пытался разговорить Ванду, но она лишь краснела и все норовила убежать, чтобы хлопотать по хозяйству.

Лишь когда найт и рулевой собрались отъезжать, девушка глянула Шуре в глаза и сказала:

– Возвращайтесь.

Эти простые слова для Шуры прозвучали гораздо приятнее, чем долгие пожелания удачи.

– Не боись. Мы еще прикатим, - подмигнул Шура. - На лихом коне, как говорили предки-байкеры.

– А я что, не иду? - на лице Глашека плясало множество гримас, главной из которых была обида.

– Так и мы не идем. Едем, - попытался отшутиться Шура.

– Я пригожусь.

– Охраняй Ванду. После нашего отъезда всякое может случиться.

"Харлей" прощально просигналил и погнал по дороге.

Ночь спустилась тихая, звездная. Подлая Луна вовсю щерилась из-за редких облачков, освещая дорогу и кусты.

Темный "Харлей" остановился на дороге.

– Я доберусь до лагеря, когда Луна будет подходить к зениту.

– Ясно.

– До встречи, брат.

– Будь осторожен, брат!

Двое борнийцев разговаривали на германике. Один сиплым голосом что-то втолковывал своему приятелю. Тот отвечал неохотно и односложно, словно был родичем Зага.

Этот вынесенный за укрепление пост мешал Шуре подобраться к ограде. Если бы четверка солдат как следует несла службу, то он бы натолкнулся на них в темноте. А так борнийцы тихо болтали, и Шура без труда определил расположение секрета.