Тая Ханами - Дракон по имени Малыш

– Ну-ка, ну-ка, - вгляделась в меня суккуб. - Ого! - Повернулась она к металлисту. - В первый раз наблюдаю такую сопротивляемость у особей мужского пола.

Илья хмыкнул. Он не был согласен с ведьмой.

– Не спорь. Я знаю, о чем говорю. Вашему впечатлительному другу невероятно повезло, что печально знаменитая Гарпия напала на вас вдвоем. Ну и что Лиска его кактусом оплела, - прокомментировала она остатки картины, извлеченной из моей многострадальной памяти. - Какое у тебя странное сознание, - посмотрела она на меня. - В первый раз такое вижу.

– Не будем о грустном, - поморщилась я. - Ты нам, кажется, хотела про себя рассказать. Как же тебе удалось избежать превращения?

Суккуб покачала головой.

– Мне не удалось.

Металлист невольно отодвинулся дальше по лавке. Веля грустно усмехнулась.

– Это все волшба Глеба Макаровича. Странное колдовство странного волхва, от которого он очень сильно сдал.

– Ему же не меньше трехсот лет! - Вспомнила я слова начальства.

– У них, волхвов, все не как у людей, - покачала головой суккуб. - Раньше он выглядел лет на пятьдесят, а иногда, по большой радости, и на двадцать. А потом у него за какие-то два года появилась седая борода. И, пока он жив…

Некромант порывисто прижал к себе супругу.

– А что будет потом?

– Не знаю. Но мне и сейчас нелегко. Я все время хожу по острейшему лезвию. Я знаю о том, от чего я отреклась. Я видела свою мать всего один раз… - Веля замялась, но потом собралась с духом, продолжила: - Она пила крестьянина. Меня задело ее наслаждением - ничтожной долей, но это было непередаваемое ощущение… И я могу встать на этот путь в любой момент. Но я не делаю этого, потому что знаю, что возврата с него уже не будет. Это будет одиночество. Никакой любви, никакой радости… Даже на закат не полюбуешься.

Вот так. Снег повалил громадными хлопьями. Снегоочиститель развернулся, и поехал в обратную сторону. За ним не ехало самосвала. Снег ложился рыхлой дорожкой обратно на мостовую.

– Наверное, ему просто грустно, - тихо сказал Зевул. - Как и мне сейчас.

Веля не ответила, только зябко вздрогнула.

– А Пеппи? - Вспомнила я о длинноногой дочери суккуба, точной копии матери.

– Какая Пеппи?

– То есть, Валя? - Поправилась я.

Веля поникла. Зевул растерянно посмотрел на нее. Снегоочиститель свернул с проспекта в жилые дома - вероятно, водитель поехал спать.

Взгрустнулось и мне. После драконьего Лабиринта я не чувствовала себя человеком. Машиной всепонимающей - да. А человеком - все же нет. Да, у меня было человеческое тело, и я могла жить среди тех, кто мне дорог, есть, как все люди, вилкой и ложкой, а не глотать сырое мясо. Но я боялась выпустить на волю свои чувства - кто их, драконов, с их Лабиринтом, знает? Вдруг я позволю себе поддаться сиюминутному настроению, и превращусь в дракона-лилипута? Курям на смех?

– Не знаю, Лиса, - с сомнением покачала головой суккуб. - Ничего не могу тебе сказать.

– Вот и никто не знает, - вздохнула я.

Ни волхв Борилий, ни волхв Терентий, ни даже Илана.

– Ошшшибаешшшьссся, Малышшш.

Зашумели крылья. Скамейка, потеряв способность к левитации, жестко приземлилась на крышу, и поломалась. Эх, и достанется завтра кому-то на факультете…

Мы, чертыхаясь, подымались на ноги. А над каменным парапетом вырастала драконья голова.

– Рассвет!

– Жжжждала? - Приземлился на крышу ящер.

Я бросилась к исполину.

Морда дракона была удивительно теплой. И… родной?

– Дракон сссам выбирает ссссебе обличчччье.

– Но я же перестала понимать драконий язык!

– Очччень ужжж хххотела не понимать. Ззздравссствуй, чччеловек-металл. Илья.

Металлист едва заметно поклонился на японский манер.

– Веля.

– Зевул.

Величавый, исполненный достоинства, наклон головы. Переливчатая смесь свистяще шипящих, чистые музыкальные тона: Огненный Рассвет.

Я тихо села в снег.

А в голове, несмотря на потрясение, множились вопросы: почему я не могла сама пройти обратно сквозь Источник? Почему меня провожал Рассвет? Пожертвовал несколькими тысячелетиями "спокойной и мудрой жизни"?

– Твои воззззможжжжности ограниччччены твоим телом, Малышшш.

"Потому что мощь самого сильного волхва несущественна по сравнению с мощью самого захудалого дракона", - сказал два года тому назад Борис Иванович.

– Как это познавательно… Нет! Невероятно!

Действительно. Я поднялась, и отряхнула джинсы. Ну дракончик. Ну и что? Не замерзать же по этому поводу.

– Жжжалеешшшь?

Как там звали гусенка, подарившего Нильсу шанс стать человеком? Юкси? Какси? Кольме? Пожалуй, все же, Юкси. Похоже, что я - и человек, и "Юкси", два в одном…

– Нет.

– Рад ззза тебя, Малышшш.

Мое имя?

Утвердительный наклон ящероподобной головы в ответ:

– Рада?

– Даже не знаю, что и ответить.

Я, оказывается, ящерица крылатая. Без крыльев и чешуи, и в теле человека. Или змеюка?

– Я твой отецццц. В некотором роде.

Значит, ящерица. Сюр. Здравствуй… папа! И как теперь прикажете с этим жить?

– А как все остальные люди живут? - Еле различимо спросила следившая за мной Веля.

Как живут все остальные люди, я не знала. Но то, как жила задавшая вопрос, уже себе представляла. И то, как она ходила по лезвию ножа. Что же… Мы сами выбираем свою судьбу.

– Твоя правда, ученица. Здравия желаю всей честной компании.

– Борис Иванович!

"Все же дракон… Маломощный. Дела…"

"Спасибо босс. Давно подслушиваете?" - Подумала я, и поняла, что снова стала телепатом.

И не только. Мне вдруг захотелось посмотреть на боевого друга. Он был не просто растерян - он еще и не пытался это скрывать. Я вопросительно уставилась на него. Металлист отрицательно покачал головой. Не сейчас. Я отвернулась.

И увидела, что весь магический паноптикум, стоящий на крыше, с любопытством наблюдает за мной - как за мышью какой подопытной. Я не удержалась, и показала зрителям язык. На душе было невероятно тяжело.

– Гм. Да, - опомнился волхв. - Вы же не знаете еще, что произошло.

– Да, Борис Иванович, - ожил металлист. - Почему Заповедник оказался закрыт?

"Штирлиц", - возник образ в голове волхва.

– Что Штирлиц? - Не замедлила я с вопросом.

Волхв покосился на меня, закрыл мысли, и только после этой меры предосторожности соизволил объяснить: появление денебца в Заповеднике и послужило причиной того, что мы не смогли попасть домой. Но житель Огненной уже отбыл восвояси, и Заповедник "отпустило".

– Как это познавательно…

– Но Илана… - вспомнилось мне. - Она совершенно спокойно и без последствий посещала Заповедник!

"Ты забываешшшь, Малышшш, чччто на планете Исссточччника самки и самцццы очччень сильно разззнятся по сссвоей природе", - услышала я подсказку Рассвета.