Майя Зинченко - Монах

– Успокойтесь, Кай. Никто вас ни в чем не обвиняет.

Лекарь вытер пот со лба и вздохнул. Под глазами у него пролегли темные круги.

– Какие лекарства вы ему давали? - спросил некромант.

– Мы дали ему сильное обезболивающее. Это было необходимо, потому что у него большая площадь поражения мягких тканей, пострадало лицо и… - тут Кай, наконец, сообразил, что никогда раньше не видел этого человека. - А вы, собственно, кто такой?

– Это брат Фрам, - ответил за магистра Лунос. - Он большой знаток врачебного дела и хороший знакомый Эмбра.

– Тогда ладно… - судя по пронзительному взгляду, которому Кай удостоил Ульриха, лекарь прекрасно понял, что за "врачебное дело" имеет в виду Лунос. Он знал, что магистр поддерживает связь с некромантами.

– Кто-нибудь из посторонних пытался к нему проникнуть?

– Нет, здесь были только мои люди и ваши. Сейчас я должен идти, мне нужно приготовить лекарство, но я скоро вернусь. Приблизительно через час, не позже. Мои помощники знают, что делать.

Кай кивнул Стеку и скрылся в неизвестном направлении. Смотрящий и некромант вошли в палату.

– Он хороший врач, - заметил Ульрих. - Это видно.

– Самый лучший, - согласился Стек.

– Но когда я буду работать, его не должно быть рядом. - Некромант откинул занавеску.

На кушетке, связанный по рукам и ногам лежал Эмбр. Он был без одежды, все его тело, включая лицо, покрывали марлевые компрессы. От резкого запаха лекарств резало глаза и щипало в носу. Над главой ордена склонились два монаха, помощники Кая. Один из них держал в руках пучок дымящихся трав.

– Для чего вы его связали? - возмущенно спросил Смотрящий.

В этот момент Эмбр закричал и, выкрикнув проклятья, стал дергаться всем телом. Компрессы слетели с лица, обнажив черную, сожженную кожу, покрытую трещинами из которых сочилась сукровица.

– Видите… - сказал монах, поспешно подхватывая компрессы. Заново смочив их, он осторожно водрузил их на место. - Он сейчас не отдает отчета в своих действиях. Если его не сдерживать, он причинит себе вред.

Лунос подошел к Эмбру и позвал его по имени. Старик никак не отреагировал, продолжая бормотать что-то свое.

– Он меня слышит?

– Не знаю. Он еще ни разу не заговорил с нами осмысленно, - с грустью ответил монах, вытирая рукавом рясы усталое лицо.

Он провел целые сутки на ногах, но так как был правой рукой Кая, то никак не мог уйти.

– Что скажите? - Лунос вопросительно посмотрел на некроманта.

– Положение серьезное, - Ульрих склонился над стариком. - Да… И уберите наконец эти травы, - он отмахнулся от едкого дыма, - они все равно не помогают. Что у него с глазами?

– Мы, - лекарь замялся, - опасаемся, что он мог ослепнуть.

– Ерунда… - ответил Ульрих. - У него немного повреждены веки, но глазное яблоко цело. Характерные ожоги на руках. Он, наверное, прикрыл лицо рукой. Это естественно, естественно… Хм… - Некромант поморщился. - Вам повезло, что здесь есть я. Оставьте меня наедине с моим старым другом.

– Выйдите, - кивнул Лунос монахам.

Те послушно покинули палату.

– Вы тоже.

– И я? Я никуда не пойду.

– Пойдете, - спокойно ответил некромант, - если хотите, чтобы он жил. Я не работаю при свидетелях. Тем более, при свидетелях, - он понизил голос, - обладающих магическими способностями. Восстановление мертвых тканей - это не бесплатное развлечение, на которое приглашаются все желающие.

– Раз так… Вы начнете прямо сейчас?

– Да.

– Ну хорошо же… Сколько вам нужно времени?

– Двух часов будет достаточно. Закройте за собой дверь, и не входите, несмотря ни на что. Потом, когда будет нужно, я сам позову вас. И никто из ваших врачей не должен прикасаться к Эмбру, иначе последствия будут плачевные.

– Вы будете осторожны?

– Мне ни к чему жизнь магистра ордена, - ответил Ульрих, философски пожимая плечами. - Можете не волноваться. И потом, если бы не мой приезд, его жизненных сил едва хватило бы на то, чтобы продержаться до вечера. С наступлением ночи он бы умер.

У Эмбра снова начался припадок, но некромант не двинулся с места, дожидаясь, когда Стек уйдет. Тому ничего не оставалось делать, как удалится. Бросив прощальный взгляд на кушетку, он ушел.

Как только за Смотрящим закрылась дверь, с некроманта слетело напускное спокойствие. Он подбежал к двери и, поднатужившись, придвинул к ней тяжелый стол, на котором лежали врачебные инструменты. Он должен был быть уверен, что никто не застанет его врасплох.

Некромант достал из сумки пузырек полный изумрудной жидкости и, смочив ее кусок марли, закрыл рот и нос Эмбра. Старик сделал один вдох, второй и обмяк. Он перестал стонать и погрузился в тяжелый сон без сновидений.

Некромант облегченно вздохнул и сел на стул. В палате воцарилась относительная тишина. Непрекращающиеся крики Эмбра действовали ему на нервы.

Он достал из сумки маленький распылитель и, попрыскав им на себя, подождал несколько секунд. Затем мужчина занес назад руки, и быстрым движением снял с себя… лицо. Да, это была всего лишь искусно сделанная маска. Иллюзия, придававшая ей вид живой кожи, рассеялась.

Клемент довольно улыбнулся. Магия магией, но в этой облегающей, непроницаемой маске лицо безумно чесалось. Он не мог в ней больше оставаться. Монах прилагал титанические усилия, чтобы вести себя прилично в присутствии Главного Смотрящего. В спешке последних дней они с Равеном этого не предусмотрели. И без того было немало важных дел, требовавших их внимания.

Клемент знал, что Стек был магом, но не знал в какой именно области. Ему еще предстояло это выяснить. Чтобы гарантированно обмануть Смотрящего, он решил лишний раз подстраховаться и подбросил вместе с зажигательным снарядом споры Черного Гриба, дым которого, как известно, притупляет магические способности.

Клемент полагал, что Лунос одним из первых прибудет на место события и вдохнет основательную порцию дыма. Так и случилось. Смотрящий ничего не заподозрил, иначе он ни за чтобы не позволил ему остаться наедине с Эмбром. Это означало, что первая часть его безумного плана удалась.

Монах посмотрел на безвольно опущенную голову старика и нахмурился. Его ожоги были слишком обширны. Даже если бы в планы Клемента входило оставить его в живых, он бы ничем не смог ему помочь. К тому же у него совсем другие планы…

Клемент знал, что из-за устроенного им пожара погибло несколько монахов. Не заметить накрытые простынями тела, в одной из комнат лазарета, было невозможно. Ему было искренне жаль этих случайных жертв. Он успокаивал себя мыслями о том, что в ближайшем окружении Эмбра не было хороших людей, и что высокая цель оправдывает средства, но камень на душе оставался.

Если он с легкостью станет распоряжаться человеческими жизнями, то скоро перестанет отличаться от Стека и его подопечных. Граница, проходящая между ними так тонка и уязвима…