Дарья Бухарова - Там, где царит Слава

Льув вздрогнул, вспоминая это. Тогда он только-только присягнул на верность Ночи, и был самоуверен. Он думал, что легко может обмануть кого угодно, и уж тем более - бесплотного призрака. Но бестелесность не мешала Хозяину повелевать Силой Ночи. Не в таких масштабах, в каких он мог когда-то, но всё же Радаку хватило этого, чтобы запомнить на всю жизнь. Ему казалось, что пытка эта длится уже вечность, и когда она кончилась, он едва дышал, и каждый вдох отдавался страшной болью. Хозяин исчез и долго не появлялся, и Радак подумал было, что он уже выброшен и не нужен больше, и почему-то это вселило в него страх. Поэтому с тех пор, как Хозяин появился вновь, Льуву даже в голову не приходило попытаться перечить ему, не то, чтобы предать его.

Двери за ним захлопнулись, и темноту теперь рассеивал только таинственный огонь. Ни стен, ни потолка не было видно, всё тонуло во тьме. Радак облизал высохшие губы и, дрогнув на мгновение, засомневавшись в том, что надо это сделать, и что другого выхода нет, опустился на колени.

Привычка, что это перед ним все склоняются, и богатый наряд, который он ощущал на себе, боролись против его покорности. Даже перед королём Радак очень редко вставал на колени - хотя порой ему и приходилось просить о милости.

Однако Хозяин - это больше чем король.

Радак наклонил голову, стараясь заставить себя создать маску покорности и повиновения на лице. Маска презрения, часто не сходившая с его лица неделями, с трудом исчезла.

– Я знаю, я всё знаю, - шелестящий смешок пронёсся в тишине, царящей в комнатке. Стены и двери были такими толстыми, что не пропускали никаких звуков. Даже когда Радак кричал и метался здесь, никто за дверями даже шёпота не услышал.

– Хозяин, - Радак сглотнул. - Я виноват, Хозяин…

– О да, - насмешливо ответил голос. Из тьмы сформировалась человеческая фигура, только до пояса - остальное пожрал туман, воцарившийся в комнатке и затмивший даже огонь в чаше. - Ты должен был продумать все варианты, а положиться решил на удачу. И фортуна от тебя отвернулась.

Голос по-прежнему был насмешливым и презрительным, словно происходящее сильно забавляло Хозяина. Однако настроение Хозяина изменилось мгновенно. У Радака появилось ощущение, будто под одежду ему забралась добрая сотня ядовитых змей, холодных и мерзких, которые обвивают его тело, его руки, а одна обхватила кольцом его шею. Он даже как будто слышал их шипение, но по-прежнему не отрывал взгляда от выбранного едва заметного кусочка плиты пола. Он боялся и встретиться взглядом с призраком Хозяина, и вдруг понять, что скольжение змей по нему - действительность, а не плод его взволнованного воображения.

– Ты меня подвёл, Льув, - Радака ударил невидимый кнут, он вздрогнул, но глаза поднять не посмел. - Мне придётся теперь самому заботиться, чтобы все нужные люди попали в Алвален.

С трудом заставляя себя не пытаться броситься прочь, Радак выжал, униженно сгибая спину ещё сильнее.

– У меня нет оправданий… Я виноват, Хозяин…

Бесплотные тонкие губы искривились в усмешке. Призрак побарабанил пальцами одной руки по локтю другой, словно размышляя. Если бы Радак поднял сейчас голову, он бы увидел, как блестят призрачные тяжёлые кольца на пальцах Хозяина и как отражает свет огня из чаши неширокий золотой ошейник. Раз уж он был призраком, он мог принять любой облик, но особенно полюбился ему предавший Свет Хранитель, и Хозяин Сатиан всегда возникал именно в его облике. И создавать иллюзию собственной вещественности ему нравилось не меньше.

Сила Ночи многое ему не простила. Он дважды избежал последовать её совету, и оба раза поплатился жизнью, и каждую секунду Вечности, нагнавшей его, когда он упал на Алтарь Света, он ощущал гнев и ярость Силы Ночи. Но Сила Ночи желала вернуться в мир, и для этого она вновь смилостивилась над ним, вернула ему могущество… Не смогла она вернуть ему только тело. Он должен сам оживить себя.

Зэрандер ступил на тропу войны - пускай. Он сможет ему даже помочь, а потом он умрёт. Воин Тени, который пошёл против своего господина, не будет долго жить. Но, наверное, стоит позволить ему проследить за тем, как Сатиан вернётся в этот мир.

– Знаешь ли, Льув, - Радак вздрогнул. В этот миг боль сдавила ему виски, и он повалился на пол. Он ощущал жар и жжение, царапал кожу на лице, словно желая содрать её, будто бы это могло облегчить его страдания, лёгкие были мгновенно иссушены, он почувствовал страшную жажду, и отчаянно застонал. Проклятая змея ещё сильнее сжала его горло. - Когда Воин Тени признавал свою вину, он должен был наказать сам себя… Они готовы были вонзить в себя меч, лишь бы искупить её, - он рассмеялся, и каждая секунда этого смеха оборачивалась для Радака кулаками, обрушивавшимися на его живот, спину, плечи. - А готов ли ты?

Когда он попытался что-то сказать, горло обожгло так, словно он вдохнул воздух прямо из огня. Казалось, будто бы неведомый огонь выжег всю влагу из его тела.

– Может быть, и готов, - заключил Хозяин, когда алваленский граф не смог даже застонать после очередного удара невидимой силы. - А может быть, и нет. Но отказываться поздно, они идут сюда, в твой дворец, и встретишь их ты, а не твой труп.

Радак понял, что его больше никто не бьёт, и что он может дышать, не боясь обжечь лёгкие. Было ощущение, что в его теле не осталось ни одной целой кости.

– Б-благодарю, Хозяин… Я больше… не подведу вас, Хозяин,… - выдавил Радак.

– Надеюсь, - коротко ответил призрак, скользнул по комнатке и замер рядом с чашей огня. Льув следил за ним измученным и благодарным взглядом. Он думал, что всё будет намного хуже. - Однако теперь от твоей верности твоя жизнь будет зависеть напрямую. Ты умрёшь, если огонь погаснет, - Хозяин глухо рассмеялся, его призрачная рука погладила огонь, словно домашнюю кошку.

Радак с усилием заставил себя принять всё, как есть, и не спорить.

– Я позабочусь о том, чтобы они пришли в твой дворец через десять дней. Но на это время ты останешься не один…

– Хозяин? - осмелился вымолвить Радак, не понимая.

Призрак, жёстко и раскатисто смеясь, исчез. Льув ещё какое-то время лежал, раскинув руки, потом поднялся на четвереньки и выпрямился. С волнением он отметил, что огонь в чаше стал намного менее сильным.

Он вышел быстро, распахнув двери и с силой захлопнув. Слуги испуганно шарахались в стороны от взлохмаченного и злого графа, дорогой кафтан которого был разорван, а рубашка измята.

Ворвавшись в свои покои, он сорвал с себя разорванную одежду и уставился на себя в зеркало, тяжело дыша. На лице вздулись красным царапины, которыми он сам себя украсил, но больше на теле не было никаких повреждений, даже синяков от сильных ударов. Болели кости, и ныло всё тело, но даже кровоподтёка нигде не было видно. Только по-прежнему ощущалась сдавившая горло холодная змея.