Дарья Бухарова - В тени от битвы

Аулиша вздохнула, отводя взгляд. Пожалуй, нет. Если учитывать судьбу мальчика - скорее всего, нет.

– Этого никто не может сказать, дорогая Тия, - ответила она. - Если Сила Дня защитит Сати, то это может оказаться вполне реальным… Но, может быть, ему удастся остаться в Цитадели.

Скорее всего, ему придётся это сделать.

Владетель Ключей отложил в сторону перо и пробежался глазами по строкам. Лиадж должна уметь читать - необразованных людей среди слуг членов Совета нет. Есть те, которым не положено уметь писать и читать, но таких всегда немного.

Интересные слухи бродят по Башне. Тёмными ночами его жена прогуливается с надзирателями из подземелья в гости к заключённым… Сам надзиратель раскололся очень быстро. Лиадж интересовалась Хранителем Света…

Что ж, этот Хранитель скоро заглянет в глаза настоящей смерти, и из него верёвки можно будет вить. А там и до Камня Света недолго. Он наверняка знает, где его искать - разве нашли бы они тогда так быстро первый двойник? И идти далеко не пришлось - в Алвалене он сам пришёл к нему в руки.

Интересно, где хранится первый двойник? Наверняка, у Зэрандера. Это надёжнее, чем у этого мальчишки… Уж Призрачный Воин наверняка это понимал.

Он подозвал одного из палачей и протянул ему свиток:

– Отнеси моей жене. А затем - встань на пороге и не выпускай её ни под каким предлогом.

Палач принял свиток и испарился почти мгновенно. Владетель улыбнулся - он любил этих покорных и молчаливых рабов. Они намного ценнее людей… Они абсолютно совершенны… Впрочем, наверное, нет. Тартен Датариан всегда считал, что совершенному человеку должен быть доступен страх. Страх придаёт любому действию особый вкус. Совершенный человек должен получать удовольствие, а палачам это невозможно.

Хотя, кто знает. Может быть, каждый приказ Владетеля Ключей для них - великое счастье, просто это чувство не отражается на их бесстрастных сероватых лицах? Но этот секрет ему тоже станет когда-нибудь известен. От человека, сочетающего власть Владетеля и Господина Четырёх Стен не может быть тайн у распущенного Совета, а у Перерождающего - тем более. Такая уникальная тайна, а право на неё имеет только род Маиров.

На появление палача Лиадж почти не отреагировала. Вряд ли она могла когда-либо подумать, что перестанет пугаться бесшумной тени с безразличными глазами, которую назвали палачом отнюдь не чтобы пугать маленьких детей. Она подумала, что он просто пришёл заменить того, кого наверняка убил этот страшный воин в светлых доспехах.

Однако палач повёл себя крайне навязчиво и положил перед ней на столик свиток с характерной печатью. Лиадж вздрогнула, поднимая на него глаза, но, как обычно, не получила никаких объяснений.

Владетель Ключей никогда не писал ей никаких писем. Она поймала себя на том, что у неё дрожат руки. Палач развернулся, отошёл к двери и встал около неё.

Лиадж сломала печать и развернула свиток. Её лицо мгновенно побелело - аккуратные мелкие буковки с излишне длинными завитушками на заглавных складывались в весьма угрожающе строки.

"Ты ещё слишком молода, моя необыкновенная жена, чтобы суметь перехитрить моих палачей. Конечно, ты сумела приятно меня удивить. Я рад думать, что выбрал в жёны служанку, у которой хватает смелости и сообразительности попытаться пройти в запретную дверь мимо меня. Но не позже чем сегодня утром мне стало известно о твоём необычном поступке. Если бы я тебя недооценивал, я сказал бы, что тебя запугала Говорящая в Совете, но мне кажется, что в том была доля твоей воли. Не скажу, что я в особенной ярости - многие с куда большим мастерством и желанием проделывали это, но у них всё равно ничего не получалось. Поэтому я склонен относиться к твоему поступку, как к шутке. Но мне, к сожалению, неизвестно, что именно успели сообщить тебе Говорящая и Провозглашающий. Поэтому тебе придётся насладиться одиночеством, пока я занимаюсь делами, не требующими отлагательств. Ваш заговор меня не слишком устроил, и я решил, что Говорящей и Провозглашающему лучше больше не смущать иных жителей Небесного Города. К тому же, если у Господина Четырёх Стен возникнут претензии к их смерти, и отчего-то его претензии будут обращены ко мне, ты, я уверен, станешь хорошим свидетелем того, что они готовили против меня заговор. А когда мы встретимся с тобой в следующий раз, я непременно попрошу у тебя более внятных объяснений."

Лиадж отбросила свиток в сторону и бросила нервный взгляд на палача. Он её не выпустит, но и вреда ей тоже не причинит…

Ей на мгновение стало очень страшно. Всё-таки нельзя было вмешиваться во взаимоотношения Совета и Владетеля! Но раз уж она стала частью этого конфликта, то ей пора принять сторону.

Она перевернула письмо Владетеля и огляделась в поисках письменных принадлежностей. Как-то раньше в них не было необходимости.

Однако они в покоях присутствовали. Не бумага, но чернильница и перо. Лиадж обмакнула кончик пера в чернила и старательно вывела первое слово. Перевела дух, оглянулась на палача, опасаясь, что Владетель успел приказать ему пресечь любые попытки общения Лиадж с миром, но, убедившись, что тому всё равно, что она делает, продолжила, и с каждым новым словом её почерк становился всё размашистее. Она торопилась завершить письмо и почти не думала над формулировками. Она всё равно никогда не писала писем таким могущественным людям.

Наконец, она закончила, устало вздохнула и свернула свиток, почти не дав просохнуть чернилам - только убедившись, что её слова не слишком размажутся. Вместо того, чтобы ставить печать - её печать лежала рядом с чернильницей - она обмотала свиток длинной лентой, которую выпутала из волос, и подошла к двери. Палач даже не шевельнулся - пока она не выкажет непосредственного желания выйти, он будет игнорировать её присутствие, как таковое.

Она потянула за шёлковый шнурок, оканчивающийся красной кистью и отошла обратно, разместившись поудобнее на своём ложе. Мелодичный звон вскоре доберётся до помещения слуг, и сюда быстренько прибежит кто-нибудь, чтобы спросить, что надобно госпоже. А госпоже надобно хороший обед. И лучше прямо в постель, подальше от ушей молчаливого палача.

И хорошо бы это была женщина. Женщину будет легче склонить на это рисковое мероприятие, чем мужчину. Лиадж была в этом уверена.

Кривая улыбка в огромном зеркале напротив сказала ей самой, что она за несколько дней стала очень искушённой в интригах сильных мира сего. Только это не то, чтобы заставляло её испытывать восторг…

Говорящая с интересом смотрела на свиток. Один из её верных людей принёс его и шёпотом сообщил, что его предполагалось доставить Господину Четырёх Стен. По крайней мере, таков был адресат. Однако кое-кому удалось перехватить свиток раньше, тем более что он был совсем даже не запечатан. Только перевязан ленточкой, так, что Говорящая едва не решила, что у её мужа завёлся какой-то романчик на стороне.