Фреда Уоррингтон - Янтарная Цитадель

Двери были заперты, и при них стояла стража. «Верно, там и есть этот знаменитый Солнечный чертог, – подумал Руфрид. – А затворились там царь Гарнелис с Гелананфией. Эта свора ждет, похоже, чем дело кончится? Вольно ж им штаны протирать».

Юноша уже развернулся к выходу, когда заметил Танфию.

Девушка сидела на мраморной скамье, привалившись к стене и закрыв глаза. Лицо ее было изможденным.

– Тан! – вскрикнул он, проталкиваясь к ней. – Я-то тебя везде искал!

Глаза ее распахнулись; вскочив, девушка повисла у него на шее, стиснув так крепко, что Руфрид вздохнуть не мог. Но странное дело – юноша не чувствовал радости. Он не мог позволить своим чувствам прорваться из-за каменной стены, в которую он по доброй воле заключил свое сердце.

– Ох, Руфе! – проговорила Танфия, усаживая его рядом с собой. – Как же я тебе рада. Где Линден?

Ее чудесные глаза цвета моря нетерпеливо обшаривали зал за его спиной.

Руфриду не хотелось отвечать – он знал, что Танфия расплачется. Так и случилось, и он обнимал ее – по необходимости, а не из любви – покуда пересказывал все случившееся пустым, невыразительным голосом.

– Кто-то пустил наугад стрелу… и все? – пробормотала она, наконец, вытирая рукавом заплаканное лицо. – Так… бессмысленно. Так нелепо.

– Может, это и есть справедливость? – предположил Руфрид. – Сколько людей я сегодня пронзил стрелами, и радовался, как дивно у меня выходит убивать? В чем же разница? Лин ничем не хуже их. Он даже не лез на рожон, не рисковал зазря. Ему просто не повезло. Так бывает в бою, Тан.

Девушка одарила его убийственным взглядом. Видно, ей странно стало, как может он быть таким спокойным… но спросить она не осмелилась.

– До меня только сейчас дошло, – добавил Руфрид, – он погиб, спасая Сафаендера.

– В этом весь Линден, верно? – ответила Танфия. – Для нас он сделал бы то же самое. Не вини Сафаендера, пожалуйста.

– А еще мой конь издох, – откликнулся Руфрид. – Кажется, это так давно было… Бедняга Ястребок.

– Боги… – Танфия вздохнула и снова протерла глаза. – Столько на нас сегодня свалилось.

– Угу. Ну, мы-то еще живы. А ты что тут делаешь?

– Жду приема у Гелананфии. Ты не слышал?

– Чего?

– Гарнелис мертв. Говорят, его убила Изомира.

Это на миг выбило Руфрида из состояния тупого безразличия. Он выпрямился.

– Не понял?

– Пока все ломились в Цитадель, я отправилась в Башню, поискать ее. Нашла там парня, Лат его имя, он был с ней знаком, и он сказал, что ее несколько месяцев назад отправили в Цитадель.

– Зачем?

– Не знаю, Руфе. И чем она тут занималась – понятия не имею, потому что кого ни спроси, никто не знает.

– Ладно. – Он взял ее за руку. – Успокойся.

– В общем, я вернулась в Цитадель, но к этому времени Гелананфия уже заперлась в Солнечном чертоге. Она там принимает придворных, одного за другим – я так понимаю, пытается разобраться в этом беспорядке. Я принялась допрашивать всех подряд, не видел ли кто Изомиры. Тут один из стражников и рассказал… – Танфия сглотнула и с трудом продолжила: – Гарнелиса убили за минуту до того, как Гелананфия вошла в его палаты. Он заперся в одном из залов с девушкой, которая его всюду сопровождала. Она и заколола его; стражник уверяет, что кровью забрызгало все стены. И до него донесли, что девушку звали Изомира.

Руфрид помедлил, собираясь с мыслями.

– Но это обычное имя… может, то вовсе не наша Имми?

– А тогда где она? Я уверена, это она. Стражник видел, как ее уводят – сказал, платье на ней было роскошное, лиловое с белым, и все кровью залито, и шла она, точно во сне. Рост ее, черты, цвет волос – все ее!.. но Имми такая добрая, я представить не могу, чтобы она кого-то убила! И что она делала в царских чертогах? Ничего не понимаю.

– Куда ее увели?

– Это я и хочу понять! Тут путаница какая-то. Я должна поговорить с Гелананфией, узнать правду! А меня не пускают. Говорят, к царице – в порядке очереди.

– Это как же выходит, – процедил Руфрид с нарастающей яростью, – мы с ней неделями сидим в лесах, сражаемся за нее в этой клятой битве, а теперь она разом стала для нас слишком важной персоной?

– На то похоже.

– Ну ладно же! – Руфрид решительно подошел к золоченым дверям. Шестеро стражников – вероятно, охранявших прежде Гарнелиса, потому что мундиры на них были дворцовые – преградили ему дорогу живой стеной.

– Я требую немедля пропустить меня к царевне Гелананфии.

– Никак нельзя. Никого впускать не велено.

– Тогда скажите о нас Элдарету! Он знает.

– Извините, – твердо ответил стражник, – нам приказано не тревожить их обоих до особого распоряжения.

– В очередь! – К излучинцам обратились десятки гневных лиц. – Мы со своими челобитными не один час ждем! Куда прешь!

Руфрид, скривившись, отвернулся. Подойдя к Танфии, он поднял ее со скамьи.

– Пошли отсюда, – скомандовал юноша.

– Мы не можем…

– Сегодня мы до Гелананфии не доберемся! Пошли. Завтра придем снова. Сейчас я хочу одного – спать.

– Где? – Танфия позволила себя увести.

– Я, когда на Сафаендера наткнулся, отвел его в лагерь, – ответил Руфрид. – Прихвостни его уже поджидали. Так что мы вымылись, и пошли в Париону вместе. Я… я и Линдена привез. Не мог его там бросить. Сафаендер нас отвел к себе – домище у него, я тебе доложу! – и тогда я пошел тебя искать. В общем, он предложил принять нас у него. Знаешь, у меня было искушение послать его вместе со всем гостеприимством.

– Руфрид!

– Но я не стал. Честно говоря, мне от усталости на все плевать. Пошли, я тебя отведу.

Дом Сафаендера стоял на третьем городском холме – беломраморные палаты, такие же, как мнилось Танфии, и еще прекрасней. Залы, прохладные и просторные, соединялись лестницами, решетки на окнах рассеивали свет, заполняя простор синими тенями и во внутреннем дворе, вокруг фонтана, росли папоротники, как Танфии и мечталось. Девушка не ожидала, как покойно здесь будет – точно в храме.

Сафаендер вышел им навстречу. Вид его был ужасен. Он успел посетить баню, и вымыл волосы, блестевшие теперь от влаги. Танфия старалась не вспоминать рассказ Руфрида, в котором поэта от головы до пят покрывала чужая кровь. Но перемену в своем возлюбленном девушка почувствовала сразу. Сафаендер ступал медлительно, точно во сне. Под глазами его залегли глубокие тени, и лицо обрело несвойственную ему тревожную мрачность. При виде Танфии он, впрочем, улыбнулся и сжал ее в объятьях так крепко, что кости захрустели.

– Как же я тебе рад. Я бы не вынес… только не Линден и ты…

– Я еще жива, – ответила она. – Только в синяках вся. Я Зарянку поставила в конюшне, рядом с Зимородком… ты не против?

– Нет, конечно! Танфия… пойдем, перекусите… сегодня будете спать на перинах и купаться в мраморных бассейнах…